Белый павлин

Удалить.

***

Бабушка Клава жила в Петергофе. Родная сестра бабушки Зои, мамы Сашуни. Все эти родственные отношения так запутанны, так странны.

У папы были два брата. Филипп и Карп. Они погибли на войне. И я не уверена, но кажется, это были старшие братья. Я ничего не знаю о них.

А у бабушки Зои были старшие сестры: Тоня и Варя. Два брата Николай и Георгий. Клава – младшая.

Бабушка Зоя вышла замуж за Федора Алексеевича, Георгий женился на его сестре Евгении Алексеевне.

У бабушки Тони было четверо детей: Люся, Рита, Тота – Антонина, Георгий, он же дядя Гога. Тота умерла в эвакуации: простудилась и умерла от воспаления легких, а может, от туберкулеза, в 17 лет. Причем ее водили к немецкому врачу.

Клава эвакуировалась вместе с Варварой в Куйбышев. Варвара по дороге умерла от голодного поноса. У нее был сын Игорь, пятнадцати лет, которого, как сейчас говорят, бабушка Клава вырастила, хотя какое там вырастила в пятнадцать лет. В общем, Клава Игорька не бросила.

Когда закончилась война, они остались в Куйбышеве. Игорь женился на тёте Зое – странное и бесконечное повторение одних и тех же имен – и у него были сыновья Вовка и Андрюшка. Но бабушка Клава любила Вовку.

Бабушка Зоя говорила, что муж бабушки Вари, Федор, изнасиловал Клавку. Она такая хорошенькая блондиночка была, миленькая, маленькая. Просто так говорила, между делом и бесконечными своими пирогами.

Когда мне чинили мои глаза, мы в Куйбышеве останавливались у бабушки Клавы. Катали на моторке, у дяди Игоря была. Он мне давал книжки, у него была удивительно хорошая библиотека. Я в больнице читала без устали, только удивлялись и дети, и врачи.

Потом кто-то встретил в Ленинграде Федора, того самого, вдовца бабушки Вари, которому Игорь приходился родным сыном. И чтобы Вовка мог оказаться в Ленинграде, Федор предложил Клаве выйти за него замуж. И… дай посчитаю… Клава была младше бабушки лет на пять… Я вышла замуж в семьдесят втором… То есть Клаве было шестьдесят лет, когда она вышла замуж за этого Федора. Она тихонечко с ним жила, и если приезжала к бабушке, то приезжала одна. Такого самопожертвования и бескорыстной любви я не видела никогда.

Вовка стал жить у бабушки Клавы, а потом Федор умер от рака. Клава за ним ухаживала. Страшно боялась заразиться раком, и от него и умерла – правда, много лет спустя. Причем рак этот обнаружили уже на последней стадии, у нее ничего не болело. Ее положили в больницу, и через неделю все было кончено.

Вовка женился на Вале, жуткой деревенской бабе, на шесть лет его старше, ни кола ни двора. Андрюха бесновался, устроил даже скандал на свадьбе. Да и Игорь был не рад. Все были потрясены тем, что Вовка выбрал Валю. Сын его умер – был наркоманом. Бабушка Клава очень переживала.

Она пережила бабушку Зою ненамного. А Вовку так и не удалось прописать в той петергофской квартире. Подвиг бабушки Клавы был напрасен – квартира никому не досталась.

Что еще можно сказать про бабушку Клаву?

Добрейший человек, очень мягкий. Когда она сердилась, это было скорее смешно. Да и не сердилась она почти никогда.

Она приезжала к нам на дачу в Литву, и бабушка Зоя в шутку всех спрашивала: Кто из нас моложе – я или она? и конечно, она выглядела лучше и моложе. Бабушка Зоя вообще была красавицей. А у бабушки Клавы к тому времени не было зубов, она их никогда и не вставляла. Мы ее звали Колобком, а потом уже она стала Клавесина.

Я помню, как они вместе с Вовкой приезжали из Куйбышева. На Московский вокзал. Там деревья такие есть, вокруг ствола дерева решетка. Помню, как они стоят на этой решетке под деревом, бабушка Клава и Вовка, маленький, лопоухий и смешной.

***

Сашуня живет у меня, и я ухожу в комнату Иваныча, чтобы поговорить по телефону с подругой. Я лежу на кровати с трубкой в руках и наблюдаю, как Сашуня проходит мимо открытой двери из большой комнаты на кухню. Проходит из кухни в большую комнату. Я разговариваю. Сашуня снова появляется в проеме двери, но теперь к ее бесшумной походке добавляются поджатые губы. Если к этому моменту я не прекращаю разговор, то Сашуня начинает действовать. Она больше не появляется, но когда я заканчиваю разговор, она дуется и не хочет разговаривать со мной. Я, раздраженная ее молчанием, спрашиваю, в чем дело, а она отвечает, что пора ей уматываться отсюда, что она всем надоела и, видимо, пора ей туда… На кладбище… После этих слов я взъяряюсь, как укушенная в задницу корова. А Сашуня замолкает, потом мы постепенно начинаем разговаривать, идем пить чай. Все затихает.

Я продолжаю разговаривать по телефону. Сашуня останавливается в проеме двери, ловит произносимую мной фразу и вклинивается в разговор. Я поясняю Сашуне, о чем речь, потом поясняю подруге, что хочет сказать Сашуня. Я работаю переводчиком и предоставляю ненужную и неинтересную информацию своей подруге. Ни задушевности, ни интимности. Все исчезает. Я прощаюсь и вешаю трубку.

Остается только разговаривать по интернету. Тут она ничего не понимает. Но зато каждые пять минут сообщает мне, что компьютер – это очень вредно для зрения. Я нервно ей объясняю, что и так ни черта не вижу, и компьютер – это единственное, чем я могу пользоваться, а книги уже не читаю, потому что текста не вижу. Сашуня на время замолкает. Потом мои пояснения улетучиваются у нее из памяти, и она начинает заново: – Прекрати так долго сидеть у компьютера, это очень вредно!

Сашуня побеждает всегда .

***

Ольга Степанова online

Люба: Я не знаю, что мне делать и как мне реагировать – Никита зачем-то рассказывает мне про своих любовниц. Надеюсь, бывших. Одна из них изрядно ему нервы потрепала.

Ольга: Ну зачем мужчины рассказывают о своих бывших? Чтобы похвастаться? Чтобы пожалели?

Люба: Вот и я не знаю, зачем. Никита рассказывает о романе с некоей Светкой, который продолжался года два, что ли, и совсем недавно они расстались. Я так и не поняла, почему, если честно. То ли она замуж собралась, то ли он с женой разводиться не захотел, а ее это не устроило. Причем, как я поняла из его рассказов, ни наличие Светки, ни наличие жены не мешало ему параллельно еще крутить с какими-то еще дамами. Я прям удивляюсь.

Ольга: Ну не знааааю… Может, он просто таким образом лечит душевные раны после того романа?

Люба: Может быть. И я ему нужна в качестве жилетки для/от этих душевных ран?

Ольга: Не исключено, не исключено.

Люба: Но он же говорит, что любит. Любит, скучает.

Ольга: Знаешь анекдот?

Люба: Какой?

Ольга: Приходит мужик к сексопатологу и говорит:

– Доктор! Я жену за ночь больше восьми раз не могу!

– ??? А кто тебе сказал, что надо больше?

– Да вот сосед говорит, что за ночь по пятнадцать раз может!

– Ну и ты говори!

Так что говорить, сама понимаешь, можно что угодно. Дурное дело нехитрое.

Люба: Злая ты все же. Я верю.

Ольга: Да и я хотела бы верить, но мучают меня сомнения. Или ты собираешься создать счастливую советскую семью?

Люба: Не знаю про семью. Про развод думала, про семью – нет.

Ольга: Вот и не думай. Не говоря уже о том, что это будет мезальянс.

Люба: Почему?

Ольга: Ну что ты как глупая. Что значит "почему"? Потому что ты женщина с высшим образованием, вращающаяся в интеллигентских кругах, а он сантехник.

Люба: Он не сантехник.

Ольга: Ну, менеджер по продаже сантехники. Невелика разница. О чем вы с ним говорить будете, когда ваш безумный секс закончится?

Люба: Ха! О чем говорить! Можно подумать, я с Вовкой о литературе и поэзии говорю. Ага.