Ловушка для Боба

Тут же отправляю видео редактору канала, потом набираю его номер и кричу.

– Ефим Иванович, этот материал подойдёт?

– Сейчас, сейчас, смотрю, – в ухе – шорохи, щелчки, чьё-то дыхание, и вдруг тишина взрывается торжественными криками. – Морозова… Олеся… ты молоток! Умница!

Меня от гордости распирает, как воздушный шар. Ещё чуть-чуть, и вылечу сквозь окно. Водитель косится в зеркало, не понимает, бедняга, почему я так возбудилась.

– Все отлично! – показываю ему большой палец, потом делаю сердечко.

Таксист пожимает плечами, но улыбается. Думает, наверное, что ширнулась чем-то в баре. И пусть думает! Жизнь прекрасна!

Прокручиваю ещё раз видео, и новая мысль прошибает голову. Звоню боссу.

– Ефим Иванович! Видели синяк на ноге Колесникова? Я тут подумала… А что, если его промах не случаен? Не зря же он так возмущался в баре, что напился.

– Хм, Морозова, а черепушка у тебя варит. Говоришь, команда проиграла не из-за ошибки нападающего?

– Да. Никто же его не услышал, судьи не просмотрели в записи тщательно момент, все казалось очевидным.

Иногда идеи лучше держать в голове, а язык за зубами. Но этому учатся всю жизнь, а я от радости совершаю самую большую в своей жизни ошибку.

– Морозова, – говорит босс и замолкает.

Я терпеливо жду похвалы, сердце поет от радости за выполненную работу. В мечтах я уже выбралась из мира насекомых и устраиваюсь за столом репортера.

– Да, Ефим Иванович…

– Ты думаешь, что Паскевич ударил не по мячу, а по ноге Колесникова намеренно?

– Да! Он и не бил по мячу. Хотел просто затормозить атаку. Последние же минуты матча шли…

– Хм… так-то оно так… но в большом спорте всякое бывает.

– Остановите кадр, где Боб показывает ногу, и увеличьте его, в центре синяка красная дырочка, словно прокол.

– Да-да, есть. Но это значит, что… Морозова! Да ты настоящая находка для канала! Мы можем вместо одной передачи сделать несколько, провести детективное расследование. Задержись-ка в Барселоне. Узнай подробности!

Мне кажется, что на голову вылили ушат ледяной воды.

– Как? – ору во всю глотку.

Таксист вздрагивает, дергает руль, машина виляет, выезжает на соседнюю полосу и чуть не сталкивается с несущимся навстречу мерседесом.

– Морозова, миссия выполнима.

– Ефим Иванович!

– И там… телефон держи включенным…

– Ефим Иванович! – уже чуть не плачу я.

– Твой обратный билет мы поменяем.

– Нет! Не надо!

– Дерзай, девочка! Вперёд!

Шеф отключается, оставив меня в таком шоке, что даже инстинкт самосохранения не срабатывает. Не замечаю манёвров водителя, валюсь к одному стеклу, потом бьюсь лбом о переднее кресло и наконец падаю на сиденье, телефон вываливается из рук.

Таксист с воплями выравнивает движение и подъезжает к тротуару.

– Fuera! Fuera! (Убирайся! – исп.).

Он перегибается через кресло и толкает меня к двери. Без лишних слов понятно: гонит вон.

– Простите! Я не хотела. Простите! – бормочу извинения и выползаю на тротуар.

Именно выползаю. Руки ноги дрожат от пережитого двойного стресса, в пустой голове звон. Кажется, мечты о жизни насекомых скоро воплотятся в жизнь.

И что теперь делать?

Такси мелькает огнями и скрывается за углом, оставив меня в одиночестве.

Высшая точка невезения и жизненного провала!

Я опять у разбитого корыта, как та жадная старуха. Вернее, жадный босс, которому все мало! Оглядываюсь. Передо мной ночная улица, вокруг ни души, только лампочка в соседнем фонаре мигает, создавая мистическую атмосферу.

А ещё откуда-то потянуло сквозняком. Обнимаю себя руками и подпрыгиваю на месте: джинсы и футболка не спасут мое бренное тело от ночной прохлады. Эх, и почему сейчас сентябрь?

Надо что-то делать. Обшариваю карманы. В правом пропуск Колесникова. Это плюс, можно извлечь максимальную пользу. В левом кармане пусто. А где телефон?

О Боже! Он же упал в машине!

– А-а-а! – вырывается невольно крик. – А-а-а! – вою уже тише.

Сажусь на поребрик и затихаю в порыве отчаяния. «Мамочка моя! Почему я такая невезучая? Боже, ты решил оставить меня в этой стране без денег, без связи, без вещей? Это наказание? Но за что?»

– Ni?a! ?Quе pasо? ?Quiеn te hizo da?o? (Девочка! Что случилось? Кто тебя обидел? – исп.) – на мое плечо ложится тяжелая рука.

– Не трогайте меня! – с визгом вскакиваю и отпрыгиваю на трассу.

Не хватало, чтобы ещё за ночную бабочку приняли! Вот будет номер!

На тротуаре стоит мужчина средних лет в переднике. В руках у него длинная палка с захватом на конце и квадратное ведро.

Уборщик. Боже, какое облегчение!

– Rusa?