Дыши со мной. В плену у зверя

– Женщина? Ты про Эррин? Она… не моя. Просто помогает нам в центре.

Пара отводила взгляд и явно не верила, но посчитав, что она может бояться, что «моя женщина» прогонит её или причинит вред, я всё решил объясниться более доходчиво.

– Элисса, ты – моя жена по нашим правилам и по закону. Это значит, что твой статус почти равен моему. Ни одна женщина, ни здесь, ни где-либо ещё не будет иметь никакого права сердиться на тебя из-за меня.

– Это же не…по-настоящему…

– А если я попытаюсь стать тебе настоящим мужем, разве ты не станешь плакать и бояться?

Она помолчала, словно обдумывая, а потом выдала своё решение:

– Если нужно, я… постараюсь не плакать… и кричать не буду, если станет больно… Я… потерплю…

Ужасные слова. Меня выворачивает от этого. Те твари сломали её. Нет силы, нет характера, нет личности… Только смирение. И мне хочется вырыть и закопать их снова. А потом найти других, кто хотя бы смотрел на неё косо, и вырвать их глаза, и языки, которые говорили ей неприятные вещи, но ведь…тогда и с собой мне нужно сделать тоже самое. Разве я хоть чем-то лучше?

– Я не хочу, чтобы ты терпела. И больно я тебе не буду делать.

Она машинально положила ладошку туда, где был синяк от моей хватки, когда набросился на неё вчера.

– Этого больше не повторится. Я никогда не сделаю так снова.

– Я почти не плакала…

Она доверчиво подняла на меня глаза, будто ждала одобрения. Словно бы я должен похвалить её за это. Сказать, что она молодец, что была послушной, пока… И я не выдержал, кинулся к ней и осторожно обнял, поглаживая по напряжённой спине.

Элисса не была обычной ни в одном из смыслов. То, что произошло с ней, сделало из неё морального калеку, я это прекрасно осознавал. И то, что мир она видит иначе, и что несостоявшееся вчера насилие, которое она вообще-то от меня и ждала, ей проще принять, чем поверить в мою бескорыстность. Она боится моей ласки, а вот грубости как раз ждёт, и даже готова её принимать взамен на защиту.

И не мне судить её, потому что я здоровый мужик с немереной силой, а она крошечная девочка, которая вообще никому не может дать отпор. Как-то уже говорила ведь, что лучше я, чем отдал бы другим. Она просто выбирает из всех возможных жутких вариантов тот, который ей кажется хотя бы терпимым. И я вот совсем не уверен, что смогу доказать, что теперь всё изменилось…

Но всё же придётся каким-то чудом это сделать, потому что, как показали дальнейшие события, я не всегда смогу быть рядом с ней.

Глава 39

Весь день я не мог нормально работать и думать о делах. Бесцельно бродил по кабинету офиса, который уже передал племяннику, но теперь пришлось занять самому вновь. Потом поехал в загородный дом, где Эррин не сказала мне ничего нового по поводу Эрдана. И всё же нашёл в себе силы встретиться с ним и опять попытаться поговорить. Да, знал, что это бесполезно, но мозг такая штука, что отказывается верить в самый худший расклад, надеясь до последнего на чудо. Пусть в него я уже и не верил, но хоть попробовать-то должен был. Попробовал.

Однако моё рассеянное состояние сегодня было обусловлено вовсе не сложившейся ситуацией в прайде, которая накалялась с каждым часом, не то что днём, не потерей единственного, кто мог меня заменить на посту главы без кровопролитного перетягивания власти от одного члена прайда к другому. Нет. Дело было в Элиссе.

Получив всего капельку общения с ней, я как наркоман, хотел ещё и ещё, едва сдерживаясь, чтобы не бросить всё и не кинуться к ней. Или не залипнуть в монитор с записями камер, на которых есть она.

Было сложно держаться всё это время, но теперь просто невозможно. Так и знал, что если дам слабину, потом обратно уже не соберусь. До зуда в ладонях хотелось обнимать её, трогать, целовать, усадить на колени, чтобы быть ближе, а потом…

Размечтался.

Сегодня, когда я обнимал её, она снова замерла как кролик перед удавом, задержала дыхание и просто ждала, что стану делать дальше. Ни звука, ни движения. Словно куколка была в моих объятиях, а не живой человек. Только её сердце бешено стучало об мою грудную клетку, и иногда вырывался судорожный вздох. Но стоило отпустить и извиниться, как она снова сделала вид, что ничего не было, просто принялась убирать пустую посуду. Вроде как позволяла мне себя трогать через силу, раз мне так нужно, но пыталась создать видимость, что это ничего не меняет – груб я с ней или нежен. Только хоть и выглядит так, словно в закрытую дверь стучусь, но это в любом случае лучше, чем истерики. И всё равно чувствую, что неуловимо что-то изменилось между нами за это время. Может не только я один скучал по Элиссе, но и она хоть немного по мне самому, а не просто возможности с кем-то общаться?

Утром напоследок у нас состоялся ещё один разговор. Меня не слишком уж напрягало её обращение ко мне, странно немного и, естественно, хотелось бы другого, но всё же вот это её «Выканье» вкупе с тем, что она вообще ни разу меня даже по имени не назвала, создавало ощущение, что воспринимает меня не просто как чужого, а едва ли не как хозяина что ли, который распоряжается её жизнью и держит взаперти. И вот это нервировало. Поэтому я всё же задал вопрос, который мучил уже давненько.

– Элисса, а почему ты не зовёшь меня по имени?

На бледных щеках едва ли не впервые вспыхнул румянец смущения.

– Я…– она закусила нижнюю губу, заставляя меня вспомнить, что передо мной – не просто милая девочка, о которой я забочусь, а моя пара… к которой тянется мой зверь и, кажется, я сам. Стало как-то даже жарче в помещении что ли… Хотя ей вот точно холодно, почти всегда в тёплых брючках и свитере, в носках шерстяных… – Не знаю…как Вас зовут…

И только тут я сообразил, что ведь и правда ей ни разу не представлялся. Сотрудники все звали «шеф». А за всё время при ней может пару раз кто-то и назвал по имени, но как правило, при чужих она была не в себе и вряд ли могла понять, что это и есть моё имя (кстати, наверное не самое обычное для людей) или запомнить, даже если поняла.

– Эрнард.

Знакомиться спустя больше года совместной жизни, а тем более после последнего происшествия было странно. Но у нас же всё с самого начала не по нормальному. Поэтому лучше поздно, чем никогда.

– Эрнард… – повторила она, пробуя, и я ощутил, как внутри разрастается приятное томление от того, как моё имя звучит её голосом. – Мне можно Вас так называть?

– Конечно. Я не подумал представиться сразу, извини.

– Мне было неловко спросить у кого-то, – призналась она. – У Вас тоже. Думала, может, Вы не хотите, чтобы обращалась к Вам по имени.

– Я хочу, Элисса.

Она кивнула. А я хотел бы не только, чтобы она звала меня так… но и ещё много чего, что пока мне может только сниться. Даже такую элементарную вещь упустил из виду, стоит ли удивляться, что в серьёзных вопросах мы ещё далеки друг от друга как никогда?

Вечером вернувшись домой, нашёл её на привычном месте на диване в гостиной. Она обернулась на шум и сразу же отвернулась, случайно встретившись со мной глазами. Я подошёл и сел со своей стороны. Она молчала, я не знал, как начать разговор.

– Посмотрим фильм? – предложил, не придумав ничего лучше.

Элисса кивнула. Но как и прежде не смотрела в экран. Иногда даже закрывала глаза и глубоко вздыхала, сцепив руки на коленях. Мне казалось, что делает это… с облегчением что ли…

Спустя полтора часа, когда мы так же молча просидели все титры, она поднялась и застыла, видимо, не понимая, уже можно уходить или нет. Тогда я тоже встал и подошёл ближе:

– Тебе передали мазь?

Кивок.

– Стало лучше?

Элисса замялась и выдавила через силу:

– Я забыла её взять.

Солгала. Я точно понял, что солгала. Но зачем? Ей же больно. И выглядит это всё ужасно. Неужели ей так нужно это свидетельство моего ужасного поступка, чтобы помнить, каким уродом я могу быть? Уже собирался отчитать её, что терпит боль, когда снова вспомнил, что вообще-то передо мной не маленькая непослушная девочка, которую нужно воспитывать. Кто я такой, чтобы выражать ей своё недовольство? Я ведь ей всего лишь… муж?

– Идём, я помогу тебе.

Она резко подняла голову, и судя по испуганному взгляду, эти слова для неё стали такой же неожиданностью, как и для меня. Вообще не понял, как такое ляпнул.

– Если ты не против, – попытался смягчить уже сказанное.

В конце концов не собираюсь же делать ничего плохого. А иначе, кроме как убедившись в этом, она не поверит ведь. Так и будет вечно ждать повторения моего безумства.

Элисса пожала плечами и медленно направилась по лестнице вверх. Я шёл сзади так же молча и чувствовал, как она боится, но снова пытается смириться с тем, что будет дальше. Только утром обещала же «потерпеть».