Дыши со мной. В плену у зверя

– Вам больно?

– Мне не больно, маленькая… – голос звучит неправильно. Не так, как должен. И она замечает. И моё к ней обращение, и этот новый тембр.

Её ресницы дрожат, а руки вновь обхватывают плечи.

– Я… Уже почти светло… Можно я тогда уйду? Там Эмин и…

– Нет! – вырывается прежде, чем успеваю себя остановить. И это становится роковой ошибкой.

Элисса опускает голову и больше не смотрит на меня, зато начинает мелко трястись. Неужели это никогда не закончится? Неужели всю свою жизнь я буду смотреть на то, как она ждёт от меня чего-то плохого и не…

Моя ладонь, не слушаясь, ложится на её плечо, поглаживая, потом опускается по руке ниже и сплетает наши пальцы.

– Не бойся, – шепчу ей и целую взятую в плен ладошку.

– Я… не… боюсь… – выдыхает.

Ну конечно. А то, что истерика набирает обороты – мне просто кажется.

– Тогда ложись обратно.

Элисса, продолжая отводить глаза, укладывается на место, но не как прежде, удобно и уютно, а снова солдатиком, вытянув руки вдоль туловища. Ждёт. А во мне ураган просто… Нужно бы просто отвернуться, пожелать сладких снов и всё, ведь пока ещё очень рано. Нужно. Но не могу. В следующий раз. Не сегодня. Мне так необходима хотя бы пара минут…

Нависаю над ней сбоку и склоняюсь над её шеей. Элисса, крепко зажмурившись, отворачивает голову в другую сторону, чтобы не смотреть, но тем самым открывает мне доступ. И наконец я делаю то, чего так давно хотел… Касаюсь губами просвечивающей на шее венки. Веду дорожку осторожных поцелуев чуть ниже, до ключицы. И так хочу ещё ниже. Но она же не дышит даже.

– Дыши, Элисса.

Громкий судорожный вздох.

– А теперь посмотри на меня.

Переборов себя, она смотрит. И в её глазах накатившиеся слёзы.

– Тебе было больно сейчас?

Качает головой.

– Я сказал или сделал что-то ужасное, как-то обидел тебя?

– Нет…

– Элисса, я и не сделаю.

Смотрю на её приоткрытые губы и всех сил стоит не целовать, а просто лечь рядом с ней, оставив одну ладонь на её впалом животе. Утыкаюсь носом в пушистые волосы и наконец расслабляюсь. Я обязательно покажу ей, что всё может быть по-другому. Не сегодня, и не завтра, конечно. Но докажу, что меня не нужно бояться.

– А что теперь? – тихий вопрос.

– Теперь спи.

Элисса молчит некоторое время, а потом робко шепчет:

– Спасибо.

И это её «спасибо» выкидывает меня воспоминаниями в прошлое больше года назад. Я, она, лаборатория. Потом её кровь в клетке. И слова отца…

Целую Элиссу в макушку, чуть прижимая к себе боком.

– Эрнард…

Как разрядом молнии ударило. Она же меня по имени назвала! Первый раз сама.

– Что, маленькая?

– Та женщина, врач… она сказала, что Вы стали слабее… из-за меня…

Язык бы ей укоротить! Сучка, а. Кто её просил вот.

– Ты неверно поняла.

– Да? Простите.

– И не обязательно извиняться за каждый вопрос.

– Можно тогда я скажу?

Этот разговор в полной предутренней тишине, мы совсем рядом друг с другом – наверное, впервые в жизни, я чувствую себя так спокойно. Дома. С ней.

– Если Вам всё же найдут… другую, хорошую пару… то Вы не отказывайтесь…

– Ты – моя хорошая пара.

Она помотала головой.

– Я не знаю, что делают пары, но я Вам не подхожу. Вы – главный тут… и вообще… такой… А я…

Мне послышалось, или всхлипнула? Приподнялся, заглядывая в лицо. И правда слёзы опять.

– Ты самая чудесная. Самая хорошая для меня пара. Правда. Веришь мне?

Каждое новое слово сопровождал поглаживанием по щеке, по волосам, подбородку, и не удержавшись, погладил и губы по контуру, немного оттянув нижнюю краешком пальца. Элисса застыла, ожидая продолжения.

– Я поцелую тебя? Всего один раз.

Она пожала плечами неуверенно, и я склонился над её растерянным лицом, касаясь сладких губ своими жёсткими. Как и в первый раз, смотрела мне за плечо, приоткрыв ротик, не сопротивлялась и машинально как-то пыталась ответить. В этом не было ни одного грамма хоть каких-то чувств. Отстранился разочарованно.

– Тебе не нравятся поцелуи?

– Я… никогда ни с кем… кроме Вас не…