Дневник школьника уездного города N

На кассах я замешкался. Немолодая женщина в очках смотрела на нас поверх монитора компьютера, всем своим видом выражая недовольство. Я предложил Саше самой выбрать места. Она запротестовала, типа я мужчина – я должен принимать решения.

На мгновение я пришел в ступор. Места в середине кончились. Свободные, подсвеченные ядовито синим цветом, оставались только по краям, на первом и последнем рядах. В голове проносились мысли – под сверлящим, полным ненависти взглядом кассирши, они бессвязно мельтешили, подобно атомам в броуновском движении, сталкивались, создавая новые идеи. «Последний или первый?» – пытался сообразить я. «Последний ряд для поцелуев – что подумает Саша, если я его выберу? С первого ни хрена не видно. Придется два часа сидеть с задранной головой». Счетчик в углу экрана отсчитывал секунду за секундой. Саша рядом со мной переступала с ноги на ногу. Лицо кассирши постепенно багровело от злости.

Почуяв надвигающуюся бурю в сверкнувших за стеклами глазах, я быстро сунул деньги кассирше и назвал места на последнем ряду. Она неспешно протянула руку – так медленно, будто ее держали канатами, брезгливо двумя пальцами взяла у меня помятые купюры и громко, чтобы слышали все в вестибюле, переспросила:

– Вам на последний ряд?

Я мысленно проклял всю затею с кино. Трижды обматерил себя за то, что не догадался купить билеты через интернет, сглотнул вставший в горле ком – а хотелось выплюнуть его в лицо кассирше – и ровным голосом ответил:

– На двенадцатый.

Саша не возражала, а я старался на нее не смотреть. Получив билеты, мы пошли в зал. Дальше было только хуже. Фильма я почти не запомнил. Там какие-то российские полицейские в новогоднюю ночь подкатывали к одной из своих сотрудниц и параллельно пытались поймать преступников методами из старого доброго «Один дома».

Я все время сидел как на иголках. Я украдкой косился на Сашины ножки в обтягивающих узких джинсах. Она, скрестив руки на груди, не отрывалась от экрана. «Потрогай ее», – звучали в голове советы из интернета. «Но как это правильно сделать?»

Не знаю почему, я вбил себе в голову, что должен ее приобнять. Где-то в середине фильма я почти решился. Моя рука потихоньку заползла на выдвижной подлокотник между мной и Сашей, потом зацепилась за спинку кресла – Саша, поерзав, закинула ногу на ногу – моя рука мгновенно вернулась обратно.

«Залезь в ее интимную зону», – не унимался голос в голове.

Я попытался придвинуться ближе. Она не шевелилась. Только глаза бегали по экрану. Внезапно подлокотник врезался в бок, будто кто-то тихонечко ткнул меня ножом, пытаясь проверить, все ли ребра на месте или одного все-таки не хватает. Я невольно зашипел от боли. Саша оторвалась от фильма, повернула голову и одними глазами спросила: «Что случилось?» Я, замахав руками, спешно отодвинулся к другому подлокотнику и несколько минут усиленно разглядывал макушку сидящего впереди мужика.

Кино кончилось – по темному экрану поползли титры. Одевшись, мы покинули кинотеатр. В вечерней темноте, когда улицы еще не заволокло ночным мраком, но солнце уже давно перевалило за полосу горизонта, осчастливив светом вторую половину Земли, в той темноте, которая только что сожрала сумерки, оставив от силуэтов прохожих одни очертания, гулял неистовый ветер. Мороз с яростными пощечинами набрасывался на нас, протискивался сквозь тонкие щели в складках шарфа и ледяными пальцами вцеплялся в горло. Грязный снег, подобно островкам с изломанной прибрежной полосой в бескрайнем океане, серыми пятнами выделялся на черной земле.

Мы молча шли по Бульвару Мира к автобусным остановкам. Холод пробирал до костей. Я плотно стискивал зубы, чтобы Саша не слышала их предательского стука. Она, кутаясь в полы куртки, мелко дрожала.

– Холодно? – крикнул я, пытаясь перекрыть гул ветра.

– Ага, – донесся до меня ее слабый голос.

– Иди ко мне.

Она приблизилась. Я одной рукой обхватил ее за плечи. Она плотно прижалась ко мне сбоку. Мороз мгновенно отступил – вокруг нас будто образовался невидимое силовое поле со своей особой атмосферой – даже ветер обходил нас стороной.

Мы медленно шли мимо фонарей под мигавшими сине-зелеными гирляндами. Саша положила голову мне на плечо. Это длилось всего секунду – короткий миг между прошлым и будущим – и бульвар кончился, воткнувшись в четырехполосную дорогу по улице Гагарина. Мы встали за остановкой, откуда мы видели дорогу, но нас не видели люди под козырьком.

Саша не сделала попытки отстраниться – наоборот, она повернулась ко мне и уткнулась лицом в грудь. Мы не разговаривали – она просто молча грелась в моих объятиях, а я… Я ничего не соображал – голову заволокло сладким дремотным туманом. Подъехал автобус с табличкой «18» на лобовом стекле.

– Мой? – тихо спросила она, не оборачиваясь, а только подняв на меня глаза.

– Да, – так же тихо ответил я.

Автобус, зашипев, остановился.

– Тогда я пойду, – сказала она, не сводя с меня взгляда.

– Да.

Со скрежетом разъехались двери. Люди с остановки заспешили внутрь.

– Ну все, мне пора.

– Подожди.

Она задержалась на мгновение. Потом все же выскользнула из моих рук.

– До встречи, – шепнула она и уже через секунду оказалась в автобусе.

Мгновенно сделалось холодно. Ветер шибанул по затылку, потом настойчиво сильными толчками стал пихать куда-то в сторону проезжей части. Под его хлесткими секущими ударами я согнулся, попытался сильнее спрятать лицо в шарф и поплелся домой.

11 января 2020. Суббота

Сегодняшняя запись будет краткой, потому что ничего особенного не произошло… хотя как посмотреть – может, наоборот, кое-то случилось… Кроме того, думаю, этот текст будет логическим продолжением вчерашней записи, которая вышла какой-то незаконченной.

Просто когда вчера я сел за компьютер описать, что со мной стряслось за день – точнее, как прошла встреча с Сашей – все мысли в голове крутились только о ней: я будто пребывал в трансе. Я не мог и не пытался осмыслить произошедшее. А теперь вроде как уже и не нужно…

Итак, мы с Сашей после вчерашнего вечера переписывались мало. Не могу это объяснить. Просто я вдруг почувствовал, будто любые слова лишние. Они все равно ничего не значат. Мне хотелось только одного – вновь увидеть ее. Точнее, двух – увидеть и снова обнять ее, даже если единственной причиной для этого будут ледяные ветра Арктики или адский холод Антарктиды. Она тоже долго молчала.

Я отправился на прогулку с друзьями – сидеть дома, в четырех стенах, наедине с компьютером, с Ютубом и соц. сетями было невыносимо. Поэтому когда позвонил Авдей и предложил «проветрить свою задницу», я не стал отказываться, хотя гулять мне совершенно не хотелось.

Мы, как обычно в последнее время, поперлись в «Мидас». Играть в теннис я сразу отказался, сославшись на отсутствие денег – карманы у меня и вправду пустовали – я все потратил на вчерашнее кино. Авдей с Тарасом возмущенно побубнили, но уговаривать не стали.

Сева выиграл у Тараса три партии подряд. Тот, разозлившись, стал задирать Севу. Сева терпел долго, отвечая свое стандартное «отстань», пока Тарас не перешел черту, вспомнив, как «наш альфа-самец успешно сходил на свидание с Викой». Сева не выдержал – с ракеткой в руках бросился на Тараса, который, улюлюкая и хохоча, понесся от него по комнате.

Их остановил Игорь.

– Тарас, это уже перебор, – сказал он.

Тут же за Севу вступился Авдей. Он будто с цепи сорвался: припомнил все косяки Тараса, заявил, что ни разу не видел его с девчонкой, что, может, он вообще гей, «может, поэтому он так хочет накачать грудные мышцы и для этого пьет по утрам сырые яйца»… Короче, они посрались не на шутку. Я уже не обращал на них внимания, потому что тут случилось главное событие дня.

Саша первая написала мне: «Я хочу завтра пойти в ТЦ по магазинам. Нужно кое-что прикупить. Составишь мне компанию?»

«Конечно!» – ответил я.

12 января 2020. Воскресенье

Перед тем, как сесть писать этот текст, я два часа провалялся в ванне и вылез оттуда только потому, что в дверь начал долбиться отчим: ему вдруг приспичило в туалет. С головой забравшись в горячую наполненную пеной воду, – на поверхности торчали только нос и глаза – я пытался привести чувства в порядок. Мне это очень требовалось после того, что случилось в торговом центре, когда мы с Сашей бродили по магазинам, потом, уставшие, завалились на диванчики в дальнем темном углу, где нас никто не видел, а дальше…

Дальше были ее блестящие глаза, ее пухлые губы, ее близкое горячее дыхание, аромат ее волос… Черт! Это был ураган. Снос крыши. Даже спустя несколько часов я не могу связно строить предложения! Сердце бешено колотится, дыхание сперлось, будто от внезапного приступа астмы, ноги возбужденно дрожат, готовые сорваться то ли в бег, то ли в бешеном ритме отстукивать чечетку, – с телом происходят какие-то странные метаморфозы. А с душой… Черт… Если до сегодняшнего дня она у меня и была, то несколько часов назад ее подхватило тем самым ураганом и несет теперь из моего пустынного безжизненного Канзаса в волшебную страну Оз…

Так… Ладно, Кирилл, пора успокоиться и написать обо всем размеренно и по порядку, хотя сделать это чертовски сложно – мысли разбегаются, как пауки во время травли дихлофосом, пальцы дрожат над клавиатурой… Неужели так бывает со всеми после первого поцелуя? Хотя, он – сегодняшний поцелуй с Сашей – конечно, не первый, но то было давно, в прошлой жизни с другим Кириллом. Сегодня все произошло, как в какой-нибудь волшебной детской сказке, как в гребаном подростковом фильме, как в бездарном young adult романе. Я и сам пишу теми же словами, но ничего не могу с собой поделать – эти штампованные, клишированные мысли лезут из меня, и их, видимо, ничем не удержать…

Соберись, Кирилл! Хватит наматывать сопли на кулак – давай нормально, по-человечески, как у тебя иногда получается.

Итак, с Сашей мы встретились у торгового центра. Она с ходу заявила, что ей нужно купить джинсы, и я должен буду оценивать, как они на ней сидят. Честно говоря, я ненавижу ходить по магазинам. Обычно, если мне нужно купить что-то из вещей, мы с мамой идем на вьетнамский рынок – там дешевле. Тогда я весь в стеснении жмусь к лавкам с одеждой, в страхе, что меня заметит кто-нибудь из знакомых. Еще больший стыд охватывает, когда наступает момент примерки. Мать придирчиво разглядывает меня в потенциальных обновках, деловито советуется с продавцами, которые всегда (как бы штаны или куртка на мне ни висели) говорят: «Очень идет. Просто идеально сидит». Я стремлюсь быстрее убедить мать, что вещь мне действительно подходит, только чтобы свалить с рынка. И очень редко, когда маме выдают премию на работе, мы идем в торговый центр.

Сегодня в роли советчика выступал я. Только в отличие от продавцов с рынка я не обманывал – Саше действительно все подходило идеально. Она остановила свой выбор на «Заре». Там она много времени провела в примерочной и каждый раз, надевая новые джинсы, подзывала меня. Я не мог оторвать взгляда от ее тонкой талии и стройных спортивных ножек. Саша спрашивала: «Ну как?» И через меня будто пропускали разряд тока – язык отказывался слушаться – и в ответ я мычал что-то нечленораздельное. Наверное, в какой-то момент от избытка впечатлений глаза у меня полезли на лоб. Саша обеспокоенно спросила:

– Что с тобой?