Лихо

– Я не Серёжа.

– Извини, Саша. Мне сейчас муж звонил. Он уезжает надолго, детей не сможет забирать.

– Бывший, – сказал Выдрин.

Лена промолчала.

– Бывший же?

– Ну, бывший, бывший! Чего ты цепляешься постоянно? Ясно же, что бывший.

– Если ты считаешь, что я к тебе цепляюсь, могу и отцепиться, – сказал Выдрин.

– Ой, ну все, началось! Может, созвонимся, когда ты успокоишься? Или больше не будем созваниваться? Ты сам как хочешь?

– А ты как хочешь?

– Давай-ка уж лучше ты скажи.

– Ты меня любишь?

– Ой, Саша, как я устала от всего! Хочется покоя, понимаешь? А не вот этого дерганья постоянного, придирок, претензий и нытья. Да, Саша, нытья! Ты себя иногда ведешь так, будто тебе лет пятнадцать. Но ты взрослый мужчина, ты даже был женат. Что с тобой происходит? Хватит с меня мужа! Да, бывшего, бывшего! Он мне весь мозг вынес. А еще его мамаша. Говорит, мама будет за детьми приезжать. Да я про эту старую гадину даже слышать не могу. Не то что видеть и детей ей отдавать. Знаешь, как мне нужна сейчас поддержка?! Ты хоть представляешь? Но нет! Какое там!

Лена заплакала. И Выдрин стал утешать ее. Ничего толкового в голову не пришло. И он лишь бормотал:

– Леночка, ну прости. Я не хотел тебя расстраивать. Не плачь, пожалуйста. Я не в себе. Леночка, милая, успокойся, пожалуйста.

– Поздно, – ответила она сквозь слезы. – Слишком поздно, Саша. Раньше надо было.

– Леночка, я люблю тебя, прости. Я очень скучаю.

Вскоре она перестала плакать, но продолжала слушать его лепет. И Выдрин послушно говорил и говорил. Он чувствовал себя виноватым и решил не останавливаться, пока Лена его не прервет. Но вышло иначе. Из комнаты донесся звук. Сначала показалось, будто там скулит щенок. Потом стало похоже на плач ребенка. Выдрин умолк. Сердце стучало быстро и громко. Не давало прислушаться.

Лена кашлянула и сказала:

– Ох, Саша, Саша. Ну я даже не знаю. Как-то все не так. Мне надо подумать, разобраться в себе. И тебе бы тоже не помешало это сделать. Может, тебе обратиться… – Она резко замолчала. – Постой, постой. Я совсем забыла. Ты же звонил сегодня насчет Олега. А потом к тебе Дима пришел. Правильно? Ты ведь собирался мне что-то рассказать.

Выдрин слушал, приоткрыв рот, но слушал не ее.

– Ты там? – спросила Лена.

– Ага.

– Так что ты хотел сказать? Ты поговорил с Олегом? А Дима откуда взялся? Он же в дурдоме, ты говорил.

– Леночка, я перезвоню.

Он вышел из кухни. Постоял. Теперь плач слышался отчетливо. Выдрин прокрался по коридору и заглянул в комнату. Слепых сидел с ногами на кровати. Он держался за голову и плакал. Лицо покраснело и распухло. Шишка на лбу стала больше. Глаза разъехались и смотрели в разные стороны.

– Олег Львович, – прошептал Выдрин. – Вы живы!

– Баба, деда, – ответил психотерапевт. – Козья попка.

Затем встал на четвереньки и, будто норная собака, начал рыть постельное белье. Плакать он прекратил.

Из носа свисала длинная толстая сопля. Она покачивалась.

– Мать твою, – прошептал Выдрин и сам схватился за голову.

– Мать мою, – повторил Слепых, повернулся и замер. Они смотрели друг на друга. Взгляд психотерапевта был пустым, бессмысленным. Слепых вдруг улыбнулся щербатым ртом, почесал зад и залез под одеяло.

– Олег Львович, – беспомощно позвал Выдрин. – Я не виноват. Простите меня.

Тот не шевелился.

– Вы слышите? Вы помните что-нибудь? Как вас зовут? Адрес помните?

Ответа не было. Выдрин засуетился:

– Олег Львович! Все будет хорошо! Сейчас я…

Он убежал на кухню и позвонил Лене.

– Саша? – сказала она.

– Я насчет Олега твоего.

– Он не мой.

– Ну он сказал, что он твой друг и многим тебе обязан.

– Да, все правильно. Но ты говоришь так, будто бы он мой любовник.

– Вот еще! Я такого даже близко не имел в виду.

– Ты лукавишь, Саша. Зачем ты все время пытаешься меня уязвить, поставить в положение, когда я должна оправдываться, объяснять? Это что, доставляет тебе удовольствие?

– С Олегом случилась беда, – сказал Выдрин.

Лена несколько секунд молчала. Потом спросила дрогнувшим голосом:

– Он жив?

– Жив, но…

– Что «но»?

Выдрин рассказал.