Lapides vitae. Изумруд Меркурия

– Вы говорите о землетрясениях? – спросил я, входя в столовую.

– Да, именно о них, – Димитрий подал мне графин с яблочным соком.

– И где на этот раз? – я плеснул сок в стакан и насадил на вилку сырную запеканку.

– Лондон, – Инга провела рукой по волосам. – А еще разлом в Сибири. Где-то у границы с Казахстаном.

– Но…

– Да, Димитрий тоже говорил об этом, – будто прочитала мои мысли Инга. – Хотя там никогда не было ничего подобного – это все же случилось.

– Получается, уже восемь происшествий за четыре дня? – спросил я, прожевав еду.

– Девять, – поправил меня Димитрий.

Инга посмотрела на него испепеляющим взглядом, но мужчина проигнорировал его и продолжил.

– Одно засекретили, но тебе, думаю, можно рассказать.

«Да неужели? Раскрытие секретных материалов раньше срока?»

– Зачем ему это? – женщина решила обратить на себя внимание словами. – Ты ведь не интересуешься геологией? – спросила она у меня.

– Нет, – ответил я и, прежде чем Инга успела победно усмехнуться, продолжил. – Но, о том, что происходит в мире, мне интересно знать.

– Отлично! – воскликнула телохранительница. – Делайте что хотите! – Она подняла ладони, раскрыв их и выпустив салфетку. – Только меня не впутывайте.

– Самое первое происшествие, – продолжил тем временем Димитрий, – произошло не в Африке, а в Антарктиде. Как говорили: земля затряслась, а потом произошел обвал льда, закрывший собой около десятка населенных пунктов. Но это дело быстро удалили из всех СМИ, дабы не сеять панику, а обвал списали на «таяние ледников и утончение связующих звеньев ледовых масс». Так что, сегодняшние происшествия – восьмое и девятое.

– Так, почему тогда остальным дали огласку?

– Скрыть остальное уже не получилось. – Пояснил Димитрий. – А про первое уже не стали рассказывать, чтобы не сеять, на этот раз, недоверие.

– Почему же происходят все эти… катаклизмы?

– Никто не знает, – произнесла Инга.

Димитрий ухмыльнулся и подмигнул мне. Я тоже не сдержал улыбку – все-таки сама снова «впуталась» в разговор.

– Даже ОНИ находится в замешательстве. Фанатики говорят о конце света, да и ученые все чаще склоняются к этой версии, не находя ответов на поставленные вопросы.

– Значит, нас ждет апокалипсис? – я не верил в это. – А для чего нас обучать тогда?

И вот оно, снова – непроницаемая стена молчания! Лишь через пару минут Димитрий сказал:

– Мы – не те, кто должен тебе рассказать об этом. Потерпи.

Я, закатив глаза, снова принялся за еду.

В шесть часов вечера мы отправились на пляж. Купаться Инга строго настрого запретила, говоря, что вода холодная, а мне скоро на учебу.

– «И были угрозы ее страшны, как пламя из бездны Ада», – пропел Димитрий строчку из какой-то песни.

– Ты считаешь меня демоном? – Инга в который раз поставила руки на бока.

– Нет, ты сущий ангел! – замахал руками охранник. – Смерти… – добавил он так, что это услышал только я.

На берегу стало еще холоднее – от ветра здесь ничего не закрывало. Волны набегали на песчаный берег, иногда принося с собой мелкие ракушки.

Инга села на покрывало, положив его прямо на песок. Димитрий лег рядом, закрыв лицо панамой. Я же сел прямо на песок у воды. Волны находили все дальше и дальше, и вскоре мне пришлось отодвинуться назад, чтоб не промочить шорты.

– Тут всегда ветер? – спросил я у Инги.

– Нет, но иногда может налететь, – задумчиво ответила она, посмотрев на волны. – Как бы сегодня шторма не было.

Со стороны леса раздались голоса. Я посмотрел на Ингу, но та только пожала плечами, мол, не знаю я – кто там.

Из джунглей по правую сторону от нас вышли три человека. Охранник – невысокий, но крепкий человек с аккуратной рыжей бородой и длинными волосами того же цвета. На лице у него красовались солнечные очки, а одет он был в легкую рубашку и шорты. Темнокожая женщина, скорее всего, – вторая из охранников, была одета в серое легкое платье, из выреза которого торчала лишь копна курчавых черных волос и большие выразительные глаза.

Сопровождали они парня – скорее всего, моего ровесника. Он был примерно того же телосложения, что и я, но несколько выше; светлый ежик волос, острые нос и подбородок. Одет – в шорты, футболку и рубаху, которую не застегнул ни на одну пуговицу.

Охранники кивнули Инге и повели подопечного по берегу в противоположную нам сторону.

– Америка, – сказала женщина, провожая их взглядом. – Физико-химическое направление. Имя спросишь у Димитрия, когда он проснется, ну, если, конечно, тебе это надо. На имена у меня плохая память.

– А какое направление у Сюин? – спросил я.

– У кого? – не поняла охранник.

– У Янь Сюин, – поняв, что мое пояснение ничего не дало, объяснил еще раз. – У китаянки.

– А, у нее… – на миг Инга задумалась. – Физико-биологическое.

«Рай для ботаника». Да, в кой-то веки я сам до чего-то дошел.

– Америка – наши соседи? – у меня было много вопросов, и, слава богу, мне на них пока что отвечали.

– Да, их домик по правую сторону от нашего, если смотреть при выходе на террасу, – женщина легла на покрывало.

– А по левую сторону от нас… – вкрадчиво начал я.

– …Англия. – Закончила Инга. – Социально-психологическое направление. Имя с него, – Инга кивнула на напарника и закрыла глаза.

На обратном пути я спросил у Димитрия имена своих соседей. Американца звали Эдвин Пири, а англичанку – Джульетта Эббс. Теперь я знал троих.

Интересно, рассказывают ли охранники других учеников своим подопечным об остальных? И если – да, то что? Так же имена и направления, или не только? И вообще, интересно ли другим ученикам знать своих «коллег»?

Когда я вошел в комнату, то сразу же вспомнил о вчерашнем разговоре с родителями. Настроение упало. Сев на кровать, стал ожидать звонка. Прошло десять, двадцать минут. Я взял книгу и прочитал оставшиеся страницы, но не получил от этого занятия никакого удовольствия. Наконец, решив, что родители забыли, решил позвонить им сам, если и не договориться, то хотя бы извиниться перед ними.