Записки колдуна

Флатку без управления болтало из стороны в сторону, что, все-таки, заметило наше чувствительное восприятие, и вовремя, чтобы выровняться у самой земли. Лететь дальше было не безопасно. В ее желтых глазах горело бесконечное пламя, обжигающее мой бездонный океан, которого не хватало, чтобы потушить этот огонь. На лице не отражалось эмоций, они отражались лишь в глазах, но это говорило красноречивее и громче, чем любая гримаса, даже самая искренняя.

Незаметным движением руки, из хранилища она достала дверь от палатки и активировала ее. На последних ступеньках спуска я ее подхватил подмышки, стоя снизу, и пронес над собой, чтобы ее глаза оказались над моими на расстоянии вытянутых рук, а затем стали вровень на расстоянии одного поцелуя.

Дверь я вытолкнул, даже не заметив. Ее руки бегали по моему телу, в лихорадочном раздражении из-за мешавшей одежды, которую она начала с меня стягивать. С нее упало красное платье. Мои пальцы ощущали короткую жилетку с завязками на груди и короткие, заканчивающиеся еще у основания бедер, штаны, обтягивающие ее стройные ноги и талию, которые держались лишь на шнурке. Веревки с нижних одежд ускользнули незаметно. Она сняла жилет, обнажив свою белую, словно мрамор грудь, без единого изъяна: гладкую, упругую и мягкую с аккуратным розовым бутоном, венчающим эти прекрасные небольшие планеты. По гладким бедрам с талии Маэль, к самым лодыжкам, скользнули шорты, не удержавшиеся более без завязок, окончательно обнажая забывшуюся в поцелуе эльфийку, которая избавила и меня от оставшихся одеяний. Под нами оказалась мягкая кровать, принимающая в свои морфийные объятия спину Маэль.

Моя рука скользила по ее телу, от нежнейшего бутона ее груди до гладкой ноги, скользя в опасной близости к другой ноге, уменьшая радиус проводимого круга до уютного местечка, где можно насладиться дождиком в самый солнечный день, получая невероятной красы радугу.

Когда мои пальцы коснулись цветка, Маэль легонько вздрогнула. Если достаточно времени дразнить, подготавливая благодатную почву, то каждое легкое касание превращается в цветущий сад с плодами из желания, которые сами падают тебе в объятия.

Ее руки смыкались и размыкались на моей спине, давая сигналы для ускорения или замедления. Ее спина изгибалась дугой, каждый выдох ощущался на шее, вызывая приятное щекотание, усиленное во сто крат океаном чувств. Ногти Маэль царапали мою спину, а слабый стон порождал в глубине ее глаз звонкий крик: «Смотри, радуга!».

Кругом темнота и крики, яркие вспышки освещают пространство вокруг меня, но ничего нельзя разобрать, только голоса, что-то кричащие, можно выделить из всеобщего хаоса. Кажется, я услышал свое имя, но выделить среди какофонии звуков, голосов, выкриков конкретные слова невероятно трудно. Кто-то толкнул меня, но во тьме не разобрать никого, а вспышки вовсе не освещают, как оказалось, ничего. «Эрик!» Кто-то точно позвал меня и даже почувствовал, как будто куда-то тащат. «Ключ, скорее!» кажется это не мне, но я все равно ничего не понимаю, не могу ничего разобрать в этой кромешной темноте, в творящемся кругом хаосе. У меня из рук вырвали какой-то предмет, не знаю, как он оказался у меня в кулаке, но дальше был скрип двери и тишина. Голос врезался сквозь оглушение тишиной: «Скорее, Эрик, читай!»

Я проснулся в холодном поту, остатки сна ускользали из воспоминаний, и лишь далекое ощущение осталось в памяти – мне приснилось мое прошлое, в этом не было никаких сомнений. Из-за того, что я дернулся во сне и вскочил, просыпаясь, Маэль также резко поднялась и тревожно глядела на меня. Воспоминание о произошедшем вызвало тепло в груди, которое дрожью растеклось по всему телу приятной рекой.

– Прости меня, я тебя разбудил,– проговорил я успокаивающим тоном, стараясь придать себе безмятежный вид.

– Что с тобой? Кошмар?– участливо спросила она мягким голосом, нежно глядя мне в глаза.

– Не смогу сказать, что именно это было, все какими-то обрывками.

– Память с тобой играет?

– Как сказать,– отвел глаза я, пытаясь нащупать нужную нить,– мне что-то приснилось, но что именно я не могу вспомнить совершенно, точнее сказать, осталось лишь одно стойкое ощущение – это было воспоминание, вот только о чем, я не знаю.

– Может, попробуем сферу воспоминаний?– предложила Маэль, я усмехнулся:

– Я не могу выбрать воспоминание, чтобы сфера его записала, но попробовать можно, вдруг произойдет так же, как в тот раз с темнотой,– ответил я.

Маэль встала с кровати вся такая грациозная и притягательная, без всего лишнего наслоения одежд, и пошла к полке со сферой.

– В любом случае надо попробовать, вдруг это поможет.– Она подошла ко мне и протянула сферу, потом отдернула руку, когда я потянулся за ней,– не из рук, я положу ее тут, а ты коснешься, как только сосредоточишься и будешь готов.

Она опустила сферу воспоминаний на пол и села рядом со мной, наблюдая любопытным взглядом за моим лицом, как будто хотела прочитать мои мысли. Я постарался сконцентрироваться на том ощущении, которое оставил этот сон и коснулся сферы, записав что-то на ее информационном поле.

– Я надеюсь, что все получилось,– сказал я.

Маэль только с нежностью посмотрела на меня и взяла мою ладонь.

– Я дам тебе минуту, а после вытащу, если этого не хватит, то ты точно сможешь вернуться к тому воспоминанию, которое получишь в случае успеха.

– Хорошо,– сказал я и поцеловал ее.

– Не смей прощаться.– Я поцеловал ее еще раз.

– Вот тебе и привет.

Я медленно потянулся к сфере и практически коснулся, оставалось не больше длины ногтя до него, но я колебался, возможно, всего несколько мгновений, но моя спутница это заметила и обхватила другую руку обеими своими ладонями. Это дало мне, то спокойствие, которого не хватало для завершающего действия, и моя рука проделала оставшееся расстояние.

Я вскочил в холодном поту с кровати с ощущением того, что мне снилось мое прошлое. От моего резкого движения проснулась Маэль, она тревожно глядела на мое лицо:

– Прости меня, я тебя разбудил,– слышал я собственный голос, хотя не говорил ни слова. Легко уловил в тоне притворное равнодушие.

– Что с тобой? Кошмар?– участливо спросила она мягким голосом, нежно глядя мне в глаза.

– Не смогу сказать, что именно это было, все какими-то обрывками.– Также звучал мой собственный голос, но я не прилагал никаких усилий для этих слов. Тут я вспомнил, что попал в сферу воспоминаний, и последующие реплики звучали уже где-то далеко, я огляделся: не сработало – сфера считала то воспоминание, которое оказалось ближе всего к тому, что я пытался вложить в нее, а именно – ощущение нужного события.

Я лежал на полу, над моим лицом была голова Маэль, а ее каштановые волосы спадали к моему лицу, создавая аллею каштановых волос. Сейчас мы были одни в этом мире, и связывал нас воедино тоннель из прекрасных густых волос. Может быть, она почувствовала то же самое, а может, не хотела меня торопить, но она не прерывала молчание, а лишь с долей беспокойства глядела в мои глаза. В основном излучала нежность всем своим существом. Сложно сказать, сколько мы так пролежали, хотя когда я решил встать, то увидел, что она сидела на кровати; почему мне показалось это важным в данный момент? Она все еще хранила молчание и глядела на меня; стало очевидно, что она не прервет молчания и ждет от меня слов, как только я оправлюсь.

– Нет,– помотал я головой с сожалением в голосе,– не получилось – я попал в воспоминание о пробуждении, уже после сна.

Маэль в разочаровании слегка опустила голову, но ее слова успокоили меня:

– Ничего, это была лишь попытка, ты сразу сказал, что тебе не за что зацепиться, поэтому надежды было лишь чуть–чуть.

– Я, правда, постарался максимально близко ко сну записать воспоминание, чтобы хотя бы по ощущению сфера его считала… не удалось,– сокрушался я.

– Все хорошо, раз тебе один раз приснилось какое-то событие из прошлого, то, может быть, снова приснится. В следующий раз запомнишь,– улыбнулась Маэль.

Увидев эту улыбку, я решил, что ни к чему винить себя в неудаче – это не имеет смысла.

– Давай двигаться дальше, время нам дорого вплоть до каждого часа.– Неожиданно нахлынуло на меня нетерпение.

– Да, разумеется, я готова, только давай все же перекусим на дорогу.

– Пожалуй, здравая идея.

Она протянула мне из запасов сушеное мясо и подала чашку до краев наполненную тавой. В глубине ящиков с провизией торчал знакомый фрукт. Из моего тела словно слили всю теплую, благоухающую воду с пышной пеной и растворенными солями, а вместо нее мгновенно залили холодной воды.

– Ты сказала, что мара’аха больше не осталось,– ледяным тоном произнес я эти слова. Лицо эльфийки вытянулось, а глаза широко распахнулись, светившись двумя холодными звездами на ночном небе ее лица. Она сглотнула и попыталась взять себя в руки, начала придумывать оправдания.

– Это… он последний, наверное, не заметила…

– Не ври мне,– жестко я ее оборвал. Слабый огонек в глубине ледяной пещеры моего сознания старался отогнать холод, пытался достучаться до меня. Сжимался при резких словах, но продолжал отогревать мою душу. Тщетно. Лишь чудом поддерживалось его пламя, которое в тот момент не имело власти над моими действиями. Все мое существо управлялось чем-то чуждым, враждебным.

Мои руки потянулись за заветным фруктом, а я предвкушал уже неземное удовольствие после его съедения. Но вдруг они наткнулись на препятствие в виде Маэль, которая отодвинула ящики провизии и встала между мной и неземным блаженством.

– Отойди,– звенящим, пронизанным льдом голосом сказал я. Эльфийка еле заметно сжалась.

– Нет,– также твердо ответила она. Ярость, ненависть наполнили меня до самого края.

– Отойди,– процедил я сквозь зубы и оттолкнул ее в сторону, приближаясь к познанию прелести удовольствия. Огонек внутри меня бился в бессильном отчаянии, стараясь отвадить от смертельного удовольствия, но ему не было топлива, чтобы разгореться с достаточной силой.

– Хватит!– крикнула Маэль и оттолкнула меня, затем взяла фрукт и съела его сама. Чаша терпения переполнилась, в безумном отчаянии я рылся в ящиках с провизией, чтобы найти еще мара’аха. Я рвал и метал, Маэль жалась в сторонке, наблюдая за моими действиями с нескрываемым страхом. Я развернулся в ее сторону. Уверен, в этот момент она увидела в моих глазах звериное безумие. Я замахнулся на нее рукой, надеясь припугнуть, но она не дернулась, даже не попыталась обороняться, тогда я со всего размаха ударил ее по щеке и тут же вся чаша ярости, ненависти и безумия опустела, а огонек здравомыслия получил нужное топливо, прогнав холод из ледяной пещеры. Остались лишь воспоминания, которые наполнили чашу эмоций сожалением, стыдом и чувством вины.

Трясущимися руками я коснулся эльфийки, которая лежала на полу, прикрывая рукой рассеченную губу. На пол капала ее кровь. Я пытался подобрать слова, но мысли дрожали еще сильнее, чем руки. От моего касания она сжалась, готовясь принять еще удар, закрыв лицо и голову.

– Пр-ос-с-сти меня, Маэль,– дрожащим, не слушающимся голосом попытался я успокоить любимую эльфийку. В глазах застыли слезы. Маэль подняла голову и посмотрела мне в лицо. В ее глазах отражалось презрение. Моя Маэль презирала меня. Дорожки слез на ее щеках полнились влагой. Молчание густым сиропом витало в воздухе. Тоска и боль мелькнули на лице самого дорого мне существа… вспышка на секунду отвлекла меня… Я лежу на траве в бескрайнем поле из желтых цветов. Кругом ни флатки, ни палатки, ни Маэль…