Без надежды

– Скай, я четыре года за тебя переживала, боялась, что с тобой это никогда не произойдет. Я бы не волновалась, будь ты лесбиянкой. Или бы тебе нравились только тощие, мелкие фрики. Да хоть сморщенные старики с еще более сморщенными членами. Но мне было бы трудно смириться с тем, что ты никогда не сможешь испытать похоть. – Она с улыбкой падает на кровать. – Похоть – лучший из всех смертных грехов.

Я со смехом качаю головой.

– Не соглашусь. Похоть – фигня. Ты зря мучилась все эти годы. Я, как и прежде, голосую за чревоугодие. – Достав из кармана шоколадку, кладу ее в рот.

– С тебя подробности, – требует Сикс.

Я отползаю назад, пока моя спина не упирается в изголовье.

– Даже не знаю, как это описать. Я глаз от него не могла отвести. Могла бы любоваться им целый день. Но его ответный взгляд меня напугал. Он посмотрел так, словно мое внимание его взбесило. Потом он пошел за мной до машины и потребовал, чтобы я назвала свое имя, и такое ощущение, будто он злился на меня из-за этого. Словно я причинила ему неудобство. Сначала хотелось лизнуть ямочки на его щеках, а закончилось все тем, что я была бы рада оказаться подальше от него.

– Он шел за тобой? До машины? – скептически переспрашивает Сикс.

Я киваю и в подробностях описываю свой поход в магазин до того самого момента, как он вдарил кулаком по капоту чьей-то тачки.

– Странно все это. – Сикс садится рядом со мной и прислоняется к изголовью. – Он точно не флиртовал с тобой? Не пытался взять у тебя номер? Скай, я ведь знаю, как ты общаешься с парнями. Ты притворяешься, даже если ничего к ним не чувствуешь. Конечно, ты в них неплохо разбираешься, но, может, то, что он тебе сильно понравился, обмануло твою интуицию? Что скажешь?

Я пожимаю плечами. Может, она и права. Наверное, я и впрямь не так его поняла, а моя негативная реакция заставила его передумать и не приглашать меня на свидание.

– Возможно. Но как бы там ни было, этим все и кончится. Он не учится в школе, он неуравновешенный, у него дурной нрав и… он просто… безнадежен. Понятия не имею, каков мой типаж, но точно не хочу, чтобы это был Холдер.

Сикс сжимает мои щеки и поворачивает мое лицо к себе.

– Ты сказала «Холдер»? – спрашивает она, удивленно выгнув тонкую холеную бровь.

Я не могу ответить – из-за ее хватки у меня сплющены губы, и потому просто киваю.

– Дин Холдер? Взъерошенные темные волосы? Жгучие голубые глаза? Характер как у героев фильма «Бойцовский клуб»?

– Фрофе фофоф, – пожав плечами, бормочу я еле слышно из-за ее хватки. Сикс разжимает пальцы, и я повторяю: – Вроде похож. – И спрашиваю, потерев щеки: – Ты его знаешь?

Сев, она воздевает вверх руки.

– Почему, Скай?! Почему из всех парней на свете тебе понравился чертов Дин Холдер?

Кажется, она разочарована. Но что не так? Сикс никогда не упоминала Холдера, вряд ли она с ним встречалась. Почему же мне, черт возьми, кажется, что такое волнующее событие закончится очень и очень плохо?

– С тебя подробности, – повторяю я ее слова.

Глянув на меня через плечо, она спускает с кровати ноги. Идет к шкафу, берет из ящика джинсы и натягивает их.

– Он придурок, Скай. Он учился в нашей школе, однако в самом начале прошлого учебного года его отправили в колонию для несовершеннолетних. Я не так уж и хорошо его знаю, но уверена, что в бойфренды этот парень не годится.

Меня не удивляет то, как она характеризовала Холдера. Жаль, что и разочарования я тоже не испытываю.

– С чего мы вдруг заговорили о бойфрендах?

Вряд ли у Сикс был бойфренд дольше чем на одну ночь.

Она смотрит на меня и пожимает плечами.

– Туше.

Натянув футболку, она идет к раковине. Выдавливает пасту на зубную щетку и, не переставая чистить зубы, возвращается в спальню.

– За что его отправили в колонию? – спрашиваю я, не особо желая знать ответ.

Сикс вытаскивает зубную щетку изо рта:

– За преступление, совершенное на почве ненависти… он побил одного гея из школы. Более чем уверена, что это было не в первый раз.

Она засовывает щетку в рот и идет к раковине, чтобы сплюнуть пасту.

Преступление на почве ненависти? В животе снова возникает щекотка, но на этот раз ничего приятного в ней нет.

Стянув волосы в хвост, Сикс возвращается в спальню.

– Ну и отстой, – говорит она, разглядывая свои драгоценности. – Вдруг ты в первый и последний раз потекла при виде парня и это больше никогда не повторится?

Я морщусь от ее выбора слов.

– Я не потекла, Сикс.

– Потекла. Возбудилась. Какая разница? – отмахивается она и садится на кровать.

Кладет одну серьгу на бедро, а вторую вдевает в ухо.

– Наверное, нам стоит утешиться тем, что ты еще не пала духом. – Сузив глаза, Сикс наклоняется, берет меня за подбородок и поворачивает мою голову влево. – Что, черт возьми, случилось с твоим глазом?

Я со смехом скатываюсь с кровати, подальше от этой вредительницы.

– Ты случилась, Сикс! – Идя к окну, бросаю на ходу: – Мне нужно проветриться. Хочу пробежаться. Ты со мной?

– Ага… нет, – морщится Сикс. – Развлекайся сама.

Перекидываю ногу через подоконник, и Сикс вдруг окликает меня:

– Потом расскажешь мне о своем первом дне в школе. А еще у меня есть для тебя подарок. Я приду к тебе вечером.

27 августа 2012 года. Понедельник 17:25

Задыхаюсь и не чувствую тела еще с Аспен-роуд. Дышу уже не размеренно, а с трудом и рывками. Именно за это я больше всего и люблю бег: когда каждая жилка в теле напряжена и толкает меня вперед, заставляя сосредоточиться только на том, чтобы сделать следующий шаг – и больше ничего.

Еще шаг.

И больше ничего.

Я никогда не забегала так далеко. Обычно останавливаюсь после полутора миль – за несколько кварталов до этого места. Но не сегодня. Несмотря на то что тело охватила привычная боль, мозг все никак не отключается. Продолжаю бежать в надежде, что достигну наконец нужного состояния, однако сегодня на это требуется больше времени. Наверное, лучше прекратить пробежку – возвращаться тоже придется дольше, а вода почти кончилась.