Космические вампиры

Ларс теперь страдал от постоянного нервного истощения. В своих сексуальных фантазиях Ларс изводил себя тем, как дурно с ним обошлась та Нина со своим любовником-графом. После таких оргий самоуничижения, он сутками не мог прийти в себя от истощения. Родители серьезно беспокоились о состоянии сына, а его куратор, видный искусствовед, умолял Ларса вернуться к работе. В итоге Ларс решился прийти ко мне.

Вначале я подумал, что это случай невроза Фрейда, возникший из-за чувства вины, вызванного эдиповым комплексом. Пациент признался и в том, что тайно желал кровосмесительства со своими сестрами. Но один рассказанный им эпизод, заставил меня крепко задуматься: правилен ли вообще мой подход? Ларс рассказал, что когда у них с Ниной все еще было хорошо, он как-то раз работал у себя в студии над мраморной статуей, чувствуя необычайный подъем сил. В студию пришла Нина, и он попытался уговорить ее уйти и дать спокойно поработать. Она же, наоборот, сняла с себя одежду и легла ему в ноги, пока он, в конце концов, не возбудился. После этого, овладев ею прямо на бетонном полу, он забылся в ее объятиях. Очнувшись, Ларс понял, что она теперь лежит на нем сверху и, как он выразился, высасывает жизненные соки. Ощущение при этом, по его словам, было такое, будто сосут кровь. Когда она, наконец, поднялась. Ларс был так истощен, что не мог пошевелиться; она же, наоборот, светилась жизненностью, сильная, словно тигрица, лицо – почти демоническое.

И тут мне вспомнилось, что говорила моя мать про мою тетю Кристину: что та, якобы, сидя молча за вязанием, могла вытянуть жизненную энергию из любого, кто находился в комнате. Раньше я считал, что она говорила так для красного словца; теперь же все это казалось мне отнюдь не безосновательным.

По словам пациента, «вампир» часто являлся к нему во сне и вытягивал жизненные соки. Поэтому я оставил Ларса у себя в доме и приступил к серии экспериментов. Каждую ночь перед сном я замерял ему жизненное поле и делал фотоснимки пальцев по Кирлиану. Первые несколько ночей признаков истощения не наблюдалось – утром показатели бывали обычно чуть выше, как и положено после нормального сна, а кирлианские фотоснимки выявляли здоровую ауру. Но вот ему во сне явился его «вампир», и показатель жизненного поля стал значительно ниже; что до фотоснимков пальцев, то они напоминали человека, страдающего какой-нибудь изнурительной болезнью.»

Карлсен поднял от книги глаза.

– Как оно тебе?

– И чем дело кончилось? – поинтересовалась Джелка.

– Не знаю. Дочитал пока только до сих пор. А, судя по всему, теория его в том, что все люди в той или иной степени – вампиры энергии…

Джелка, сидящая возле окна в кресле, сказала:

– По мне, так это и в самом деле прямой случай помешательства на почве секса. Все это… лежание в гробу…

Карлсен с отсутствующим видом покачал головой. Суть дела неожиданно прояснилась, и как будто была такой всегда.

– Не-ет, – протянул он. – Интересно вот что: она начала с того, что влезла к нему в душу и влюбила в себя. – Джелка поглядела на мужа с удивлением: несообразное какое-то замечание. – Разве не видно? Она начала с того, что взяла его лестью, сказав, что мечтает принадлежать гению; иными словами, предложила себя на любых условиях. Затем она выведывает его тайные сексуальные грезы, тягу к насилию, истязанию – и делает себя орудием его фантазий, пока Ларс не попадает в полную от нее зависимость. Она начинает пить его энергию, сосать жизненные соки. И вот тогда наступает переворот. Уверившись, что он уже никуда не денется, она предлагает ему окончательное рабство. Иными словами, скамьи перевернуты…

– Я знала несколько таких женщин, – Джелка встала. – Ладно, не буду тебя отрывать от книги. Я сама от любопытства просто сгораю!

Через четверть часа она вкатила в спальню тележку.

– Выглядишь ты получше, – сказала она, присмотревшись.

– Теперь – да, сравнения нет. Провалялся лишнего, наверное. Ах, что за запах! Булочки, да свежие… Джелка подобрала с пола книгу.

– Ну и что, он вылечился?

– Да, – пробубнил Карлсен, уплетая яичницу с ветчиной. – Только интерес как-то пропадает. Описывает все как-то расплывчато. Пишет единственно о том, что он… сменил сексуальную ориентацию.

Джелка, пока он ел, листала книгу.

– Да, и вправду разочаровывает. Взял бы да написал автору. – Она посмотрела на титульный лист. – М-м-м, должно быть, поздновато; он, наверное, умер уже. Книга вышла в две тысячи тридцать втором, почти полвека назад.

Зазвонил телемонитор. Прежде чем ответить, Джелка включила изображение. Через секунду, сняв трубку, позвала мужа:

– Это Фаллада.

– Ага, прекрасно, с ним поговорю.

Появилось лицо Фаллады.

– Доброе утро. Рукопись мою получили?

– Да, спасибо. Как раз сейчас читаю. Что нового?

– Ничего, – Фаллада пожал плечами. – Только что говорил с Хезлтайном. Все спокойно. А сегодня в парламенте будут обсуждать, почему «Веге» и «Юпитеру» приказано вернуться. Потому и звоню, чтобы предупредить. Если начнут вдруг накатывать, домогаться – говорите, что ни о чем не ведаете. Или скажите что-нибудь обтекаемое насчет необходимости делать такие вещи постепенно.

– Ладно. Скажите-ка мне, доктор, читали ли вы такую книгу, «Вампиризм духа»?

– Графа фон Гейерстама? Читал, только давно.

– А я сейчас. У него, похоже, многое перекликается с вашими взглядами, а вы его считаете чудаком!

– А что! Книга у него во многом звучит разумно, но последние его работы – чистый бред. Он завершает их выводом о том, что все душевные болезни – от духов и демонов.

– Но первый случай, что у него – помните, про скульптора? – просто великолепен. Узнать бы, как он его вылечил. Должно быть, выработал-таки какую-нибудь защиту против вампиризма.

Фаллада задумчиво кивнул.

– Да, интересная мысль, с вашей подачи. Сам-то Гейерстам, конечно, уже умер. Но у него есть немало последователей и учеников. Может, могло бы помочь шведское посольство?

Стоящая у двери Джелка подала голос:

– Может, этот… Фред Армфельдт?

– Погодите секунду, – сказал в трубку Карлсен.

– Фред Армфельдт, – напомнила Джелка, – тот, что так набрался у тебя на приеме. Он же – шведский атташе по культуре.

Карлсен щелкнул пальцами.

– А ведь точно! Он мог бы помочь. Тот, что был у меня на фуршете в Гилдхолле. Он же, вроде, из шведского посольства. Попытаюсь-ка я на него выйти.

– Хорошо, – согласился Фаллада. – Позвоните, если что-нибудь получится. Не буду отвлекать от еды. – Он, видно, заметил на постели поднос с завтраком.

Карлсен, прежде чем звонить в шведское посольство, принял душ и побрился.

– Вы не могли бы пригласить Фреда Армфельдта? – спросил он, представившись.

Буквально через секунду на экране возник безукоризненно выбритый, розовощекий молодой человек.

– Это вы, капитан! – воскликнул Армфельдт. – Какая приятная неожиданность. Чем могу быть полезен?

Карлсен вкратце изложил свою просьбу. Армфельдт покачал головой.

– Впервые слышу об этом Гейерстаме. Вы говорите, он врач?

– Психиатр. Написал книгу под названием «Вампиризм духа».

– В таком случае, его бы надо поискать в Указателе Шведских писателей. – Армфельдт на секунду вышел из поля зрения и появился вновь с увесистым фолиантом. Он начал сосредоточенно его перелистывать, бормоча; – Фрединг, Гарборг… А, Гейерстам, Густав. Он?

– Нет. Эрнст фон.