Сакура

Вывод был очевиден-только тот или та, которая была вхожа в служебные помещения. А если сопоставить ещё некоторые факторы, то становилось совершенно очевидно чьих рук это дело:

1.В момент кражи присутствовала женщина, голос которой я слышал. Так что наиболее вероятно, что именно она и являлась организатором.

2.Совершенно недавно, буквально за несколько дней до происшедшего одну из работниц уволили. Муж её так же нигде не работал и они явно нуждались в деньгах.

3.Я имел с ней интимные отношения и она надеялась уйти ко мне от своего мужа, вместе со своей 4-летней дочерью… А когда этого не произошло, то пригрозила тем, что я ещё пожалею об этом.

Разумеется, это были только предположения, ничем не подкреплённые, но уж больно много было совпадений. Я посекретничал с одной из работниц парикмахерской, с которой был в дружеских отношениях и поведал ей о своих предположениях-она лишь подтвердила мои догадки, вспомнив, что Татьяна была в тот день в парикмахерской и чем был вызван её визит, так никто и не понял. Она разделяла мои подозрения и я предложил ей провести некую аферу, целью которой являлось получение отпечатков пальцев подозреваемых мною Татьяны и её мужа.

Вскоре под каким-то предлогом была организована вечеринка, на которую пригласили Татьяну и её мужа…

Очевидно подошёл и мой черёд и меня вызвали на допрос. В камере меня встретил высокого роста мужчина и предложил присесть напротив него на деревянный табурет, стоящий напротив письменного стола. Он представился мне старшим следователем прокуратуры и сказал, что ему поручено вести моё дело. Затем он начал вести допрос, а на мой вопрос жив ли потерпевший-отрицательно покачал головой, отвергнув мои робкие надежды на лучший исход. В конце концов я не желал смерти тому…

По мере того, как я вёл свой рассказ, следователь начал заметно нервничать, но скрывал свои чувства, тщательно записывая мои показания. Было видно, что он не очень-то и верит тому, что я рассказываю. Очевидно он ждал от меня совершенно другого, но чего-мне не было понятно. Он не был агрессивно настроен против меня, не чувствовалось никаких эмоций с его стороны, он просто делал своё дело, пытаясь вникнуть в суть, узнать правду и определить степень моей вины.

Закончив процедуру, он предложил мне сигарету и дал прочесть то, что записал. Я внимательно ознакомился и под его диктовку написал внизу: С моих слов записано верно, мною прочитано, а так же поставил дату и подпись. Затем он ознакомил меня с предварительным обвинением, отпечатанном на бланке перечёркнутым красной полосой по диагонали-меня обвиняли в преднамеренном убийстве и попросил расписаться в нём-я выполнил его просьбу. После этого он поднялся, давая понять, что наша встреча закончена.

– Сколько мне дадут? -спросил я у него, когда тот уже было вышел. Он остановился и оглянувшись после недолгого раздумия сказал:-Лет 6—8…Суд решит.

Он замешкался явно хотев что-то добавить, но очевидно передумал и вышел…

В камере меня начали расспрашивать мои новые друзья о встрече со следователем. Внимательно выслушав мой рассказ они посоветовали кто что и оставили в покое, понимая, что мне сейчас не до них. Я начал задумчиво сопоставлять факты и выстраивать логическую линию защиты, броню-как мне казалось, даже не допуская мысли о том, что друзья вполне способны на предательство, хотя было высказано и такое предположение моими семейниками, но я с негодованием отверг их. Я решил изложить свою версию произошедшего на бумаге и принялся за дело, вооружившись ручкой и тетрадью. Тщательно обдумывая каждое слово и прекрасно понимая, что оно может быть и будет использовано против меня-я изложил свою, тщательно продуманную и отшлифованную версию, исключив даже намёка на причастность к произошедшему моих друзей.

Итак… Что мне было известно? Со слов Щепина Романа было ясно, что потерпевший имел причастность к совершённой краже-это ясно и понятно. Значит мои предположения и подозрения подтвердились. Изначально отрицать свою причастность было вообще глупо просто даже потому что именно я позвал жильца дома, в котором всё и произошло-он бы меня легко опознал. Далее следы крови и драки на моей одежде. Наконец тот самый удар, который меня самого шокировал и не оставлял сомнений, что именно благодаря ему тот и скончался… В пылу я умудрился врезать потерпевшему ногой в горло, а когда понял что произошло-кинулся на помощь, находясь в шоковом состоянии…

Изложив всё это на бумаге я несколько раз внимательно всё прочёл и решил для себя, что это единственное и верное решение в данной ситуации. Закончив свои измышления я принялся ждать очередного визита следователя, однако вместо этого на свидание пришла моя мать.

Как мог я попытался успокоить её, уверенный в том, что всё более-менее образуется. Она меня выслушала и не стала спорить, скрывая слёзы в глазах…

Дни шли за днями, согласно внутреннему распорядку учреждения. Моя версия казалась мне непробиваемой и сулила скорейшее освобождение или незначительный срок до ближайшей амнистии. Разумеется мы старались поддержать друг друга, попавшие в эти стены. Мои приятели соглашались с моими доводами по моему делу и считали, что у меня не всё так уж и плохо… Оставалась лишь надежда, что мои показания подтвердят мои одноклассники-об этом не раз упоминалось в разговорах. Я и мысли не мог допустить, что те начнут пилить сук на котором сами сидели.

Наконец явился следователь и на этот раз не один. Он представил мне моего адвоката, от которого я отказался когда мне его предлагали, понимая насколько это ухудшит и так не лучшее состояние матери. Я предоставил свою тетрадь и попросил приобщить её к делу. Следователь заверил меня, что внимательно ознакомится с ней. Я уже считал, что всё в моём деле ясно и понятно и спросил когда же будет суд. Однако следователь и адвокат не разделяли моих радужных надежд, явно чего-то недоговаривая. Были заданы некоторые незначительные вопросы и на этом встреча закончилась.

Я вернулся в камеру в хорошем расположении духа, считая что дело в шляпе и скоро всё закончится на суде. К тому времени пришёл ответ на кассационную жалобу Вадима и тот собирался на этап, вместе с некоторыми уже осужденными заключёнными. Несмотря на то, что Вадима осудили по статье за изнасилование, его авторитет не подвергался сомнению, хотя меня это, честно говоря, несколько и удивляло-я представлял себе отношение к насильникам в тюрьме несколько иначе. Впрочем, тот был неплохим и неглупым парнем, довольно весёлым и общительным, несмотря на глаза, в которых постоянно отражалась невыразимая боль и тоска.

Когда пришло время мы все проводили его и пожелали всего самого наилучшего-приговор ему оставили без изменений-7 лет строгого режима. Его приемником стал Димка-тот самый парень, которого обвиняли в вымогательстве. Мы с ним крепко подружились. Он практически и не думал о своём деле, считая что у него всё будет хорошо, о чём его заверил его подельник и с нетерпением ждал суда. Димка по праву расположился на нижнем ярусе нар, на месте Вадима, которое тот ему завещал-никто не высказал каких-либо возражений. Все остальные права и обязанности соответсвенно легли на его плечи.

Коллектив в нашей камере был довольно нормальный и атмосфера, так сказать-благополучной, если можно так выразиться в отношении тюрьмы. Никто никого не обижал и не притеснял, изредка возникающие споры решали совместно и по справедливости. Тем, кому не было поддержки с воли-помогали всей камерой совместными усилиями. Однако и панибратства не было. В дежурствах по камере участие принимали все без исключения-и даже Вадим, когда тот ещё был с нами, никто не считал это чем-то унизительным.

Среди надзирателей было двое особо ръяных, которых ненавидели все заключённые из-за их неоправданной злобы и жестокости. Одному дали прозвище Гусь, а другого звали просто-Ваня. Гусь был более высоким и крепким, поговаривали что они дружили и на их совести был не один заключённый, забитый ими до смерти… К городским они относились более спокойно, но жалости к заключённым из района или залётным с их стороны небыло вовсе. Также они не трогали лишний раз тех, кто ещё не был осужден.

Через какое-то время пришёл ответ Виктору на его касатку (кассационную жалобу) -ему переквалифицировали статью со 102 на 103 и смягчили приговор с 12 на 10 лет, чему тот заметно обрадовался и начал неспешно собираться на этап. Его история была связана с женой, которая не захотела уйти вместе с ним с чьего-то дня рождения. Тот сам пришёл домой, а спустя полчаса вернулся за ней, однако та додумалась спрятаться от него в шкаф, а ему набили морду-недолго думая, он схватил дома ружьё, примчался обратно и застрелил обидчика.

На свидании с женой он вспылил и обвинил её в том, что произошло, обозвав дурой и пригрозив что застрелит и её, когда освободится. Свиданку, разумеется прервали, однако спустя какое-то время он помирился со своей благоверной. Когда пришло время-мы проводили и его на этап, пожелав всего самого наилучшего.

Где-то через два-три месяца после моего задержания ко мне снова явился следователь, а на допросе он сказал мне, что мои друзья рассказывают совершенно другую историю, не совпадающую с моими показаниями, чем огорошил меня и совершенно сбил с толку. Так же он сказал мне, что потерпевший не имел отношения к краже, в которой я его подозревал. Однако он не отрицал того факта, что именно Щепин Роман подтвердил мои подозрения и заявил о признании потерпевшего. Так же следователь заметил, как бы мимоходом, что если человека бъют, то тот сознается практически во всём.

– Я внимательно ознакомился с материалами дела и той тетрадью, которую ты просил приобщить к делу, но некоторые вопросы мне не ясны… Ты будешь давать показания?

Я отрицательно покачал головой, пытаясь привести мысли в порядок-само собой следователь мог запросто вводить меня в заблуждение или попросту говоря врать, чтобы заставить меня говорить то, что ему нужно или более устраивает.

– А как же то, что я обратился за помощью к жильцу того подьезда? -спросил я у него.

– Ну разумеется, ты обратился за помощью, а личность того самого Афони нам прекрасно известна.-согласился он с моими доводами, невольно усмехнувшись:-Думаю, что суд учтёт этот факт. Однако показания твоих друзей напрочь отвергают твою версию.

– Я Вам не верю! -категорически заявил я ему, глядя в глаза.

– Ну что же… -немного раздумывая промолвил следователь:-Я могу устроить вам очную ставку…

Статью об умышленном убийстве мне переквалифицировали на другую-умышленное нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть потерпевшего по неосторожности однако от этого легче не становилось просто даже потому, что она-как ни странно, была значительно тяжелее той, в которой меня обвиняли изначально. Если статья 103 УК РФ предусматривала наказание от 3-х лет до 10 лишения свободы, то 108 ч.2-от 5 до 12 лет. Плюс к тому, что обе эти статьи не подпадали под действия каких-либо амнистий. Так что трубить по ним пришлось бы от звонка до звонка…

Спустя две недели меня привезли в участок РОВД, где провели очную ставку сначала с Щепиным Романом, а затем Маташковым Сергеем. Нужно отметить, что перед тем как меня посадили в автозек вместе с ещё несколькими заключёнными, конвоир надевал на нас наручники, однако когда подошла моя очередь, он одел их и защёлкнул лишь на одной руке, а вторую просто проверил, поиграв замком, но не пристегнув его. Я сразу же понял, что это провокация и отказался идти за ним следом, протянув вперёд руки и демонстрируя незащёлкнутые оковы. Работник тюрьмы удивился и накричал на конвоира:

– Ты что-провоцируешь побег?! -тот лишь промолчал ответ, поняв, что его уловка не удалась. Данный факт не мог быть случайным и мне подумалось, что эта провокация вполне могла быть подстроена моим следователем, чтобы облегчить ему задачу. Ведь человек невиновный бежать не будет, а тот кто виновен попытается скрыться. Но вполне вероятно, что это просто была провокация со стороны конвоира, чтобы выслужиться…

…Вечеринка была в самом разгаре, но Татьяны и её мужа так и не было, а ведь именно они и являлись основными и неподозревающими о подготовленной для них ловушке виновниками торжества. Наконец, Татьяна появилась-таки, но одна.

А спустя ещё некоторое время явился и её муж, уже изрядно выпивший. При его появлении Татьяна поспешила поскорее ретироваться, не желая в очередной раз оказаться жертвой его оскорблений, унижений и возможных побоев. Постепенно все разошлись, однако Андрей не торопился уходить и ему явно хотелось найти себе приключений.

Я заметил, что уже довольно поздно и пора бы и честь знать. Однако он проигнорировал моё замечание и заявил, что уйдёт тогда, когда сам захочет. Я, уже тоже довольно изрядно выпил и мне нетерпелось выставить его наружу, благо задуманное уже было практически осуществлено-стакан из которого пила Татьяна уже стоял в шкафу, отдельно от всех остальных. Оставалось совсем немного-выпроводить её мужа и присоединить его стакан к возможной улике. У меня уже была договорённость со следователем по этому поводу. Я не хотел привлекать их к уголовной ответственности, но лишь вернуть украденное и доказать свою непричастность к краже.

– Да что ты за охранник, если у тебя под носом обчистили магазин? -вдруг ни с того, ни с сего заявил Андрей и издевательски злорадно заржал.

– А вот это уже не твоё дело! -перебил я его и добавил, не сдержавшись:-Но раз на то пошло, то именно тебя и твою жену я подозреваю в причастности к краже.

– Ты ничего не докажешь! -нагло заявил он мне.

– Да я и не буду ничего доказывать, -ответил я ему, а затем аккуратно взял его стакан и демонстративно поставил рядом со стаканом его жены на полку:-А вот завтра мне будет уже доподлинно известно-так ли это… И если да, то разговор пойдёт уже совершенно иной.

Андрей уставился на меня плохо соображающими глазами, пытаясь понять о чём я говорю и что делаю. Вдруг в двери появился ещё один мой одноклассник, Щепин Роман-он дежурил в соседнем магазине Карат, неподалёку и иногда заходил к нам в гости. Разумеется он прекрасно знал, что произошло, а так же о том, что я подозреваю присутствующего в краже. Недолго думая, он подошёл к Андрею и крепко врезал тому по лицу кулаком.

– Чего ты с ним цацкаешься? -Вот так надо!

– Роман! -окрикнул я его, -Я сам разберусь, уйди!

Тот нехотя удалился, оглядываясь:

– Зови, если надо будет помочь, -бросив через плечо он ушёл в холл, где играли в приставку Маташков и ещё один наш прятель-Третьяков Олег.

– Завтра я отнесу эти стаканы в отдел, где сверят отпечатки пальцев-вот тогда мне и будет известно, причастны вы с Татьяной или нет… -подвёл я итог нашей беседы и добавил:-А теперь убирайся от греха подальше. Однако тот бросился на меня с кулаками, завязалась короткая драка, в ходе которой я вновь усадил его на стул и, сообразив, что тот сам никуда не пойдёт, да просто и не в состоянии дойти куда-либо, решил пристегнуть его имеющимися наручниками к батарее до утра. Я крикнул ребятам, чтобы те принесли наручники и спустя некоторое время они явились и решили просто выгнать Андрея на улицу. Я было начал возражать, но потом махнул на них рукой, решив для себя будь, что будет.

Сделав себе чай, я закурил и начал его пить пытаясь успокоиться и прийти в чувства. А через некоторое время появился Роман и самодовольно усмехаясь, заявил:

– Всё, Кинстинтин-он признался в краже…

То что я услышал от своих друзей-одноклассников, повергло меня в шоковое состояние-они обвинили меня во всех грехах, приписав даже того, чего не было вовсе, свою же причастность разумеется скрыли. Более того, они заявили о том, что я дважды ходил в тот самый подъезд где был обнаружен потерпевший, скрыв при этом, что Роман меня там просто-напросто бросил наедине с потерпевшим, отказав в помощи перетащить того обратно в парикмахерскую, то есть именно туда, где я работал и где всё и началось. Таким образом я лишался всех тех положительных моментов, доказательств и фактов, которые могли значительно изменить обвинение и смягчить приговор.

– И на что же вы рассчитываете? -спросил я у Сергея, едва сдерживая накатившую на меня ярость:-Я ведь всё-равно выйду!