Ясная ночь

– Снимайте одежду. – В руках она держала плечики

…Ну, снял я куртку, шарф. Посмотрел на них, они на меня.

– У нас, ничего нет ему, накинуть? – спросила Лена.

– Одна уверенно покачала головой: -«Всё женское».

– Сюда никто не войдёт. – Сказала мне Лена. – Девушки отстирают кровь, высушат и отутюжат вашу одежду. Двадцать минут. Мы вас задержим.

Она говорила ровно, сухо, как человек ещё не сомневающийся в целесообразности своих действий, но уже не собирающийся убеждать в этом других.

Уговаривать меня не будут.

Я медлил. А чего? Когда она там говорила «поехали ко мне, кровь быстро отстирается», я и поехал. Вадимоаркашам назло. А тут как сестра в поликлинике навела баб…

А чего ты от неё хотел? Коньяк и танец? Хам, ****ь. Раздеваемся. И на том спасибо. Кровь если сейчас не отстирать, то её потом вообще не отстирать. Брюки, рубашка, опять же, новая, – «сорокет». Принц ты что ли, на такие бабки попадать? Отутюжат, тем более… сам ты фиг так отутюжишь. Единственно, кто может нормально это сделать – это жена, и та, – за три тысячи километров. А тут ателье всё-таки, как я понимаю… Трусы у тебя нормальные…

Я стал вынимать всё из карманов, расстегивать замки и пуговицы. Остался в трусах и ботинках. Ладно, хоть не худой, ни жирный.

Они взяли мою одежду и ушли. Будем смотреть журналы.

Разглядывал жизнь глянцевую довольно долго, – интересно люди живут и богато, аж завидно. Надоело. А время шло. Да я тут больше двадцати минут сижу, – минут сорок, – конкретно…. Посмотрел на часы, но я же время то не засекал. Курить уже надоело, вон, – три окурка моих в пепельнице. Да как бы не час. Интересно.

Про меня как забыли. Может меня уже «кинули» на шмотки? Сижу тут в трусах с дельфинами, щас Аркадий приедет, отутюжит. Мля.

Тут в дверь постучали, а потом она сразу же приоткрылась. Показалась девушка «Света из туалета». Если бы она была моей женой или дочкой, я велел бы ей застегнуть, всё-таки, ещё пару пуговичек на блузке. Родинка просматривалась.

– Привет, – сказала она, – а где Лена? Там Саввой приехал.

«Саввой приехал» она сказала с какой-то странной интонацией. Я, естественно, насторожился в секунду:

Этот Саввой случайно не Вадим или Аркаша?

Она удивилась:

– Нет, ты что, они же в разных бригадах работают.

– А-а, ну слава Богу. А чего он приехал, Саввой этот?

– Да за Маринку разводить. Слышал?

– Нет.

Думаю верно: и Лену то не знаю, лучше не лезть, там, где что-то «разводят», не в своё дело, в чужом городе.

– А где Лена? – вспомнил я.

– Не знаю, сама её ищу

– Да ты заходи, – предложил я, – она сказала «сейчас придёт», одежду мне принесёт. Сижу тут… Заходи, покурим…

Света вошла и села в свободное кресло. Она не удивлялась моему виду, не выпендривалась, села, закурила, и мне было с ней легко, как будто мы с ней раньше виделись, где-то, или учились в параллельных группах лет пять, только не здоровались.

– А Маринка правда сука, – сообщила Света, – как обещала Саввоя привела.

Я пожал плечами.

– Только ты тихо, – она глазами показала на дверь.

– Не знаю я никого тут из ваших, – успокоил я её, – хожу так, гуляю, на зонтики тыкаюсь, да стираюсь потом, – вся работа…

– Ну… Маринка же тут работала, – выпустила Света дым веером, – ну блондинка такая, да заметная… ну, нормальная, только гнида, конечно, немножко, а так… А потом стала с Махмудом, с Саввоем гулять, ну – короче… И такая стала деловая… Все заметили. То не скажи, так не разговаривай… Саввой он же в понятиях в Питере. Знаешь: «Саввоевская» бригада?

– Чего-то слышал… – соврал я. Сейчас бригад, как грибов после дождя, и Махмудов и Саидов, и Суховых столько под солнцем развелось, что не понятно, как жить дальше будем. А Света продолжала:

– Пацапалась она с мастерицей сегодня. Та ей говорила, как правильно делать, перешивать заставляла. Потому мастерица женщина ответственная; раньше всех жён ЦК Питерского обшивала. Тыкнула она Маринку носом в строчку, раз другой. Та «ага, ага» и опять у неё швы… Ну конечно, в принципе: изнанка, подкладка – не так важно. Но мастерица ещё «там» спрашивать привыкла, дотошная. «Мы, – говорит, – деньги не малые берём, всё должно быть – «не подкопаешься, по высшему разряду. …И если вы сразу тщательности не научитесь, то делать у меня не чего, идите – сразу «авторские» работы шейте». Ну, права она. И опять Маринке выговаривает. А та – мимо ушей. Она может, но не хочет, – сама мол, знает, что важно. У нас, кстати, все могут, знаешь какой отбор?

– А мужское шьёте?

– Просят друзья – шьём. Ну короче, она говорит Маринке: «Марина, будешь мастером, или свою «халтуру» делать, или своё ателье у тебя будет, – шей как захочешь. А тут, сейчас, или шей как я тебе говорю или вообще не надо. Или тебя к ткани не подпущу больше, будешь петли обтачивать, и то, – только так, как я требую». Маринка помолчала, помолчала… Мастерица пошла уже… А та ей в спину «***а партийная…», – понизила голос Света. – И, – она сделала жест рукой, – понимаешь? – машинки как-то разом замолчали… Понимаешь? Бывает такое. Мастерица услышала.

Света затолкала окурок.

– Она женщина пожилая и в некоторых вещах – робкая как ребёнок. А тут ещё все услышали. Она за сердце и в слёзы. «Сорок лет проработала, ни разу, ни разу такого не слышала» … И плачет молча, ушла, чего-то кроит… Слёзы капают. Вот бы я плакала, языка, что ли нет?! Девчонки Ленке сказали. Ты уже появился, а чего у тебя, чего ты…

– И чё дальше?

– Ну, Лена как узнала, сейчас, и к Маринке. А та: «я не перед кем извиняться не собираюсь; кто, что слышал – не знаю. Ты сама слышала?» А бабы – все в машинки, все заняты, как будто никто ничего… Лена ей: «Так, собирайся и иди домой, подумай. Поняла? Потом будем разбираться. Деловая…» Маринка: «Ну и сами тут…» – бросила всё и пошла, плащ схватила свой кожаный, напялила, а потом разворачивается и говорит: «Ты меня, Лена, на «поняла» не бери, поняла? Разборками не пугай, за себя, разведу, если надо…». Ленка аж офигела: «Ты что это милая себе позволяешь? Ты думаешь, если ты шляешься со всеми так с тобой непременно уже разводить надо? Пошла вон отсюда!»

Молодец Ленка, – подвела свой итог Света, – хотя погорячилась не много. У Лены Тибет сам при «делах», ей бояться не чего. Но чёрные уже давно зуб на салон точат, мы же в «их» районе, а не платим, (тут Вадим разводил, а ворон ворону глаз не выклюет)… Так вот, в их районе работаем, а Ленка галстуки им не сшивает, кофе не поит… А тут Маринка завелась, что ты! – «А за язык ответишь?! Кто шляется? Свечку держала?! Я тебе – не «милая», милая у тебя знаешь где? Сама так – о… , ты меня не попрекай! И в Турцию каждые пол года каталась – косила, и в Финляндию ! На какие шиши ты салон приоткрыла?! Махмуд рассказывал. Как в Мэрию бегала, брючки носила, ниточки откусывала» … Тут Лена к ней и как залепит! – «Пошла ты со своим Саввоем на … » – так и сказала. По-русски. «Ему кто не даст – все шлюхи. Вон отсюда! И только ещё хоть слово… Я тебе покажу, «Финляндию, сучка…»

А Лена, между прочим, гандболом занималась, так врезала, та аж «потерялась» шагов на пять. Мы с ней в одну ДЮСШа ходили, только она, конечно «старшачкой» была… Я волейболом занималась, а Ленка и тогда девка видная была, почему её и запомнила, за ней и баскетболисты, и велосипедисты… У неё такие костюмчики были, купальник, шортики…. Ей, оказывается, бабушка из ГДР привозила, у неё бабушка знаешь кто?

– Да бог с ней, старушкой, – чем дело закончилось? Вот вы, волейболистки, как разведёте постоянно… Шортики…

– Ну, Маринка шнырь к дверям, – продолжала Света, – а оттуда: «Да ты что?! – вопит, а за слова свои не ответишь?! Все слышали? Кого ты послала?! Ты Саввоя послала, он тебя…И Вадимчик твой не поможет! На твоём …» Тут Ленка, как швырнула в неё ножницы со стола, и зеркало на входе разбила, – и к ней – «я тебе отвечу!», та выскочила, и вопит на улице: «Ответишь? Щас – щас! – и, – матом в Ленку, – Я знаю, где они! – орёт, – щас!» … – В общем, – закончила Света, – Клиенток от такого звона всех как ветром посдувало.

– Может бури, магнитные, разгулялись? – предположил я, – Сегодня…

– Не знаю.

– И? – напомнил я, отвлекаясь от родинки.

Мне всё уже рисовалось в лицах, а Света вновь вытащила ногтями сигарету из пачки.

– Ну, Ленку то мы как могли, успокоили, а про мастерицу даже и забыли. А та, бедная, вообще уже чуть дышит: «ой Леночка прости дуру старую, что ж ты теперь, за меня по рукам пойдёшь? Беги скорей в милицию, вызывай, а я тут останусь – ответ держать. Они же – дружки её, со свету тебя сживут, и милиция не поможет! Довели страну…». – и за сердце опять. Лена Веру Николаевну успокаивает, – не бойтесь, мол, не переживайте, ничего не будет. Идите домой сейчас, отдохните, все равно клиентки поразбежались, я вам потом позвоню, всё нормально будет. А мы видим: не так всё просто… И Маринку знаем. Одна ещё, Ирка, «расходиться, – говорит, – всем сейчас надо, чёрные приедут всех пере…. И салон сожгут». Все и засобирались по-быстрому. А Вера Николаевна за своё: «вызывай милицию Леночка – на них вся надежда, нам на улицу выходить надо, всем вместе держаться, а я сейчас мужу на дачу позвоню» … «Ага, – соглашается Ирка, – они вас Вера Николаевна с мужем в один багажник и положат». «Не положат, Ирочка, у нас ещё хоть какое – никакое, а государство, хоть и демократическое…»

Тут у нас такой галдёж поднялся, как стали бабы случаи рассказывать, кто-то сразу и домой, – «ты нам Леночка потом позвони, – выходить или не выходить»…