Его превосходительство был в некотором затруднении.
– Ждите приказаний! – решил он и послал за юрким молодым человеком из Петербурга.
– В законе указано насчет такого факта?
– Нет. Я уже слышал! – почтительно улыбается правитель канцелярии.
– Я полагаю, странно.
– Но, быть может, ваше превосходительство, цель очень уважительная.
– Работать, как простой мужик? – усомнился генерал.
– Этот молодой человек – технолог.
– А дальше?
– И хочет изучить сельское хозяйство на практике.
– А?.. Вы думаете?
– Я не могу предрешать фактов, но полагаю… Во всяком случае, если угодно будет вашему превосходительству поручить строжайшее наблюдение…
– Конечно, конечно.
Никодим Егорыч получил соответствующие приказания.
Стоял жаркий июльский день. Как-то особенно парило в воздухе. Было около девяти часов утра.
Вася с Чумаковым в это время приближались к Залесью, направляясь к большому торговому селу Большие Выселки, где в этот день была ярмарка.
Вася рассказывал товарищу подробности о сцене, которой оно был свидетелем в прошлом году. На Чумакова этот рассказ произвел впечатление. Подробности он слышал от Васи в первый раз.
Залесье было близко. Они увидали толпу, стоявшую перед волостным правлением.
– Сходка! – промолвил Вася.
– Сходка! – повторил Чумаков.
Однако – странное дело – они не слыхали обычного шума волнующейся толпы.
– Это не сходка! – сказал Вася, прибавляя шагу.
– А что же такое?
– Ты слышишь? – вздрогнул Вася. – Это не сходка!
Жалобный крик пронесся в воздухе. Еще и еще.
Они входили в улицу. На них никто не обратил внимания. Вопли раздавались сильней. Вася был бледен. Он взглянул на Чумакова. Чумаков вздрагивал. Они подошли к толпе, и Вася спросил у одного мужика:
– Что здесь?
Мужик взглянул на Васю и сердито ответил, отворачиваясь:
– Исправник порет!
– За что?
Мужик не отвечал.
– За что? – повторил Вася.
– Известно… недоимки! – проговорил другой мужик.
Вася пробирался через толпу… У него тряслись губы; глаза блуждали.
– Куда ты лезешь? – говорили в толпе. – Лестно, что ль, поглядеть?
Но он шел вперед, пока не дошел до ворот. Его схватила за плечо чья-то сильная рука, но он рванулся вперед.
– Вася, Вася, что ты делаешь!.. Уйдем! – говорил Чумаков и сам шел за ним.
Вася остановился и взглянул, но тотчас же зажмурил глаза от какой-то невыносимой боли. Он увидал седую бороду, опустившуюся со скамьи, и окровавленное тело… Более он ничего не видал, но стоны еще слышал – ужасные стоны!.. Он все стоял. Что-то приливало к сердцу. Рыдания давили грудь, но он не плакал. Вдруг все стихло.
Он снова взглянул.
Никодим Егорович стоял на крыльце и махал рукой. Его лицо было спокойно. Только рыжие усы двигались неестественно быстро. Он курил папиросу и часто пускал дым.
В ногах у него валялся мужик.
– Плати! – раздался крик.
Нет ответа.
– Пори!
Двое мужиков схватывают под руки валявшегося в ногах. Но он освобождается и сам ложится.
Раздался взмах розог. Толпа глядит молча.
Вася трясется как в лихорадке, губы беззвучно что то шепчут. Раздается вопль, и какая-то сила выбрасывает Васю вперед.
– Послушайте… да разве так… Не троньте! – вдруг вырывается из груди его не то крик, не то стон.
Никодим Егорович на секунду ошеломлен. Кто-то сказал:
– Это витинский барчук!