Эсхато. Бешеные

Денис ухмыльнулся.

– За них говорят голодные желудки и безопасность семьи, а не разум. Эти люди ни за что бы не сделали того, что они сделали, будь у них пища в доме. – Денис на секунду оторвался от обработки раны антисептиком, и посмотрел в пустую стену, словно что-то вспоминая. – Виктор был хорошим человеком, и то что ваш главный так с ним поступил это неправильно.

– Тогда чего же ты мне это сейчас говоришь, а не там, когда его резали?

Рука Дениса дернулась, несколько капель антисептика упали на деревянный пол. Рот доктора открылся чтобы что-то сказать, но он тут же перевел свое внимание на полку с необходимыми инструментами для обработки раны. Стас понял, что повторно этот вопрос лучше не задавать, по крайней мере в ближайшее время или пока этот тип не залатает его.

– Рану нужно зашить, придется потерпеть, – сказал Денис, оборачиваясь к тумбочке рядом.

Он уже не раз чувствовал на себе все прелести зашивания ран, поэтому был физически, и, что главное, морально готов к этой неприятной процедуре. Работа на Гордея принесла ему немало подобных ран: у него был рубец от пулевого ранения на груди, большой шрам на правой руке от удара топором и некогда почти стоявший ему жизни шрам от лезвия ножа у самого горла. Теперь к этой "коллекции"прибавится и отметина на правой ноге.

Стас повертел головой, чтобы еще раз осмотреться вокруг и ему снова в глаза бросилась лужица засохшей крови, что была прямо возле кровати. Денис, вернувшись с ниткой и иголкой в руках, заметил, куда смотрел пациент, но не сказал ни слова.

– Неудачная операция? – поинтересовался Стас, не спуская глаз с пятна.

– Отнюдь. Успешная ампутация правой руки, пациент остался жив, до вчерашнего утра, пока ваши люди не убили его.

Стас тут же вспомнил, как впервые увидел своего бывшего педагога и обратил внимание на отсутствие у него правой руки.

– Леонов, – почти шепотом проговорил Стас, Денис услышал и удивленно приподнял брови.

– Ты его знаешь? – спросил доктор, замерев с уже готовой иглой возле раны.

– Просто слышал имя, – поспешил ответить Стас.

Денис смотрел ему в глаза, и кажется, по крайне мере Стас так подумал – старик понял, что он лжет.

– Вот как… хм, ладно. Готов?

– Да.

Он стиснул зубы, и пытался перебороть боль… в который раз.

___________

* понятно? (нем.).

23. Саша Леонова

Еды больше не было. Саша поняла это, когда проснулась от ноющего живота ранним утром и потянулась рукой внутрь рюкзака, где нашла последнюю полоску вяленого мяса. Воды оставалось полбутылки, которых, по ее расчетам, должно было хватить на сутки, не больше. Оставаться дольше одной ночи в полуразрушенном доме, где она так и не смогла найти ничего полезного, кроме свечей и спичек, не было смысла. Да и покойники, лежавшие в подвале и в злосчастной маленькой комнатке неподалеку, так и не давали толком выспаться: по-прежнему чудилось, что они очнуться, откроют свои мертвые глаза и поползут в ее сторону…

Саша взялась за ручку подвала, потянула руку вперед, и мокрый сугроб тут же опрокинулся и посыпался ей за шиворот, заставив вздрогнуть от холода. Она встряхнула головой, сделала несколько шагов и оказалась внутри разрушенного домика, где снег засыпал почти все помещение. Через окно было заметно, как сугробы за ночь успели вырасти как минимум сантиметра на два.

Утро было славным – снег не шел, ветер не завывал, теплое солнце оставляло блеск на белых простынях сугробов. Саша направилась по прежнему пути, в сторону юга, и, проделав несколько шагов остановилась, чтобы бросить на полуразрушенную хижину последний взор. Она мысленно поблагодарила почивших хозяев (даже догадываясь о их деяниях) за то, что те построили домик так глубоко в лесу.

Саша двинулась дальше, продираясь сквозь уже порядком надоевшие ветки, которые хлестали ее по щекам и глазам.

Когда это случилось, Саша даже не успела понять, что произошло. Снег и земля под ногами испарились, и прямо под ней возникла сравнительно глубокая, метра три или четыре, яма. Падая, она пыталась ухватиться за стенки ямы, но лишь сломала несколько ногтей. Упав на землю, она протяжно взвыла. Правая нога отозвалась нестерпимою болью, подобной которой она никогда не чувствовала в своей жизни. Снег с края ямы посыпался прямо на лицо, напоминая белоснежный водопад. Кулаком Саша ударила по земле, пытаясь хоть как-то отвлечься от непрекращающийся дикой боли чуть выше ступни.

Возьми себя в руки, возьми себя в руки…

Она начала глубоко дышать носом, как учил ее папа, стараясь не открывать рта. Взгляд упал на правую штанину джинс. Она приложила ладонь к лицу, вытерла слезы, подступающие из глаз, которые почти замерзали на ее щеках. Мысль о том, чтобы вывернуть штанину и увидеть, что там, заставляла выливать новый поток слез.

Успокойся, ты только взглянешь и решишь, что с эти делать…

Девочка взялась за конец правой штанины обеими руками, медленно потянула на себя… ее окатила новая порция боли, пуще прежней. Внутрь джинс словно вылили сгусток лавы, пожирающий ее ногу. Она взяла в зубы одну из веток под рукой и прикусила ее…но это не помогло: поэтому она решила не сдерживать себя и кричать что есть силы…

Боже мой, боже…

Всего лишь секунду ее глаза смотрел на выпирающей холмик кожи. Рядом с закрытым переломом был глубокий порез. Она тут же отвернулась, осознавая, в какую несусветную передрягу влипла. Окончательно она поняла безвыходность своего положения, осмотрев место в котором оказалась: яма была глубокой и достаточно широкой, чтобы в ней вместилось человек пять и ничего, что могло бы помочь ей подняться, уж тем более с ее переломом. Яма была явно вырыта человеком.

Перво-наперво нужно позаботиться о ране…

Она сняла со спины рюкзак, и принялась рыться в нем с надеждой найти хоть что-то, что поможет ей с раной, но кроме безделушек и остатков воды ничего полезного там не оказалось. В другом отделе рюкзака удалось найти веревку, не слишком длинную, но по прикидкам Саши ее должно было хватить, чтобы вылезти. Но попытка выбраться из ямы сейчас волновала ее намного меньше, чем торчащая под кожей собственная кость. Она подумала о дяде Денисе, и о том, как сильно сейчас не хватает его здесь и сейчас, чтобы помочь ей с раной.

Саша раздела куртку и кофту, достала отцовский нож из кармана и стараясь как можно меньше думать о боли, которая не собиралась покидать ее тело, лезвием отрезала рукава кофты и попыталась воспользоваться ими как бинтами. Каждое прикосновение ткани к ноге отдавалось острым пощипыванием, но она терпела.

Обмотать рану удалось с немалым трудом и даже после этого она заметила, как темное, багровое пятно вырисовывается на светло-голубых рукавах кофты. Повязки надолго не хватит, но что еще можно было поделать? У неё не было ни антисептиков, ни спирта, ничего.

Нужно выбираться отсюда.

Саша посмотрела ввысь еще раз, оценивая высоту ямы. Только сейчас на глаза бросились тонкие ветки, лежавшие у нее под ногами, часть которых была сломана или погнута. Одну из них она пыталась использовать в качестве кляпа, чтобы не кричать. Стало быть, ветки прикрывали эту яму, и сделали совсем незаметной, когда снег полностью окутал их – явно дело рук человека. Саша предположила, что это, возможно, одна из ловушек охотников их деревни, но тут же отбросила эти мысли, поскольку знала, что охотники не заходили так далеко. Было так тошно при мысли, что ей так легко удалось угодить в такую огромную яму…

Она попыталась встать, согнув колено раненой ноги, чтобы случайно на нее не наступить: одна мысль, что она наступит на нее заставляли все внутренности съежиться от представляемой боли. Спустя несколько прыжков на здоровой ноге, она добралась до другого конца ямы и прислонилась к черной земле. Она попыталась прикинуть как можно попытаться вскарабкаться по стене при помощи одной ноги. Разумеется, воображение вырисовывало невозможные картины, и будь у нее даже перелома, она бы ни за что не смогла выкарабкаться из этой передряги без крепко натянутой веревки наверху.

Саша достала нож, ударила им по рыхлой земле. Внезапно возникшая идея с использованием клинка в качестве «ледоруба» показалось идиотской. Вернувшись назад к месту падения, она подобрала моток веревки найденный в рюкзаке и завязала петлю. Понимая, что ее замысел выглядит невозможным, Саша все же забросила ее конец к краю ямы, а затем потянула…но та тут же упала прямо на нее, напоминая атакующую змею.

Какая же ты дура, к чему она там зацепится? Кругом один снег.

Но понимая даже это, Саша продолжала броски лассо на верхушку ямы, и все они заканчивались одинаково – веревка падала ей на голову. Спустя дюжины закидывания она отложила ее в сторону, и села на землю, спрятав лицо в руках.

Совсем скоро она начала чувствовать, как голова начинает ныть, а четкие очертания веток под ногами расплываться словно в тумане.

Дело плохо…

Наступил вечер.

Ее голова кружилась, к горлу подступала тошнота и ко всему прочему было невыносимо холодно. Ветер усилился, и снегопад снова подкрался из ниоткуда, вываливая с неба миллионы крупных хлопьев. Саша представила, как яму постепенно засыпает снег, и она утопает в нем – жуткая картина, которую совсем не хотелось ощущать на своей шкуре. Мысли о юге уже давно испарились благодаря боли в ноге, и сейчас было только одно желание – жить. Но как это сделать, имея в запасах воды на пару глотков и никакой еды? Еще и с переломом голени? На таком смертельном морозе? При мысли о холоде Саша сразу же вспомнила, что у нее есть оружие, с которым она сможет побороться против него. Из рюкзака она достала свечи и спички, что остались с хижины, их было около дюжины. Руки дрожали, зажечь спичку удалось только спустя несколько попыток и после поднести к фитилю свечи, закрывая ладонью от ветра крохотный огонек. Пламя, казалось, вот-вот погаснет, но Саша старательно прятала его, не давая ветру подкрасться к малюсенькому оранжево-белому язычку.

Возникла мысль попытаться развести костер, но все ветви в яме были мокрыми от снега, и непригодные для этого дела. Пришлось довольствоваться тем, что имелось. Огонек хоть и слабый, но ладони согревал, к тому же очень было приятно ощущать капли воска, капающие на запястье.

Нога неожиданно заныла, и Саша зашипела от боли. Она посмотрела на раненую ногу, где под ней успела образоваться лужица крови, уже давно просачивающаяся через повязку из рукавов свитера. И как она только умудрилась подцепить эту рану? Одно дело перелом, с ним все понятно, но где она умудрилась рассечь так ногу? Возникла совершенно безумная мысль ударить по кости как следует, в надежде, что та, быть может, встанет на свое место…

Внезапно Саша услышала наверху возню, словно кто-то быстро-быстро ходил по снегу, причем не один (человек? зверь?), а несколько так точно. Послышался короткий вой, а потом звуки возни и скуления. Она немедля схватила отцовский нож, лежавший рядом и твёрдо, сжала его в руке. Копошение и скуление над ее головой продолжались, пока вдруг она не увидела над собой мелькнувшую на секунду хвост у края ямы. Мгновение, и зверь – она не сразу поняла кто это был – упал прямо на дно ямы возле ее ног. Саша крикнула. Животное лежало, не шевелясь, но точно дышало: отчетливо виднелось, как взъерошенная черно-серая шерсть поднималась и опускалась от тяжелого дыхания. Послышались звуки скуления, животное явно было ранено. В сумерках разглядеть зверя не представлялось возможным, но отчетливый запах сырой шерсти и рычание, слышимое наверху, приводило к выводу, что это волк. Саша нерешительно вытянула нож вперед и поползла к зверю боком, стараясь как можно реже шевелить раненой ногой.

Он мертв?! Пожалуйста, пускай он будет мертв.

Когда она оказалась возле зверя, запах сырой шерсти тут же впился в ноздри. Саша смогла разглядеть серьезную рану на боку животного, которое получило, должно быть, от своего соплеменника сверху.