Сталкер. Влюбляя тебя

– Сладкая, – простонал Эдриан, отстраняясь и шумно дыша, – нам лучше не доводить до греха. Мы оба на взводе.

Как-будто я этого не знаю. Мужик, я на взводе с того же самого кануна нового года, как сбежала в Такому. Сначала по причине смертельной обиды на вселенскую несправедливость, сменяющуюся жаждой кровавой мести в отношении отдельно взятых мужских особей, затем проявилась сексуальная жажда, порой выкручивая живот болезненными судорогами до вспышек под веками. Но разве я жалуюсь?

– Проголодалась?

– Нет вроде.

– Я собрал для тебя еды, на всякий случай, – Эдриан включил заботливого папочку. Мне в руки опустилась пластиковая плошка с фруктовым салатом, заправленным йогуртом, и пластиковой вилкой.

– Спасибо, но я не голодная, – с трудом ответила, успев набить рот до отказа.

– Я так и понял, – короткий смешок в ответ.

Глава 14

Мы полулежали на соседних шезлонгах, любуясь синей гладью воды и вспененными барашками волн, которые подгонял проказливый ветер.

– Я обещал тебе продолжение истории. Хочешь послушать?

– Конечно, – согласилась охотно. К тому же кусочек зелёного яблока хрустел на зубах, заставляя не думать о плохом, а наслаждаться «здесь и сейчас».

Мужчина прокашлялся, прочищая горло и не торопясь продолжил:

– Опустим тяжёлое время, когда ты переезжала из города в город, колеся по стране, прежде чем осела в Портленде.

– Не может быть? Неужели ты следил за мной всё время, начиная с самого отъезда из Принстона?

– Сладкая, я всегда знаю где ты и что с тобой происходит.

– Но как? Ты же говорил, что твои родители не из миллиардеров? Откуда тогда деньги на странные причуды?

– Пришлось зарабатывать. И вот тут мы подошли к самому интересному.

Я навострила уши и жевала фрукты через раз, замирая от любопытства.

– Пришлось проводить срочную переоценку ценностей. Того что мне нужно и что я мог себе позволить. Принимая во внимание то, что моя былая жажда мести, в отношении старшего Уэзерли, о которой я не забывал, но не превращал в самоцель, после произошедшего с тобой превратилась в личную вендетту. Не кровную, хотя признаюсь, что очень хотелось пустить кровь всем подонкам, но по принципу «око за око». А для этого одних подпольных студенческих боёв было явно недостаточно. Возможно, именно тогда я поставил перед собой задачу – во что бы то ни стало подняться по социально-классовой лестнице как можно выше, чтобы иметь не только достаточный финансовый ресурс для осуществления моих грандиозных планов, но и некие политические рычаги давления. Потому как семейка Уэзерли на редкость не простая.

– Хм, поправь меня если ошибаюсь в выводах, но получается, что ради мести ты подался в миллиардеры?

Кривая ухмылка и странно печальное: – Выходит так.

– М-да, всё запущено, – даже не знаю, как относиться к той целеустремлённости, которую демонстрирует Эдриан. Но кое-что вспомнив оборачиваюсь к мужчине в пол-оборота и с коварной улыбкой на устах: – Выходит я не ошиблась с твоей первоначальной характеристикой.

Эдриан в ответ неопределённо качнул головой, чтобы я объяснилась: – Я тебе как-то сказала, что поскольку твой день рожденья приходится на первое число календарного года, значит ты всегда и во всём будешь считать себя первым. Получается, что так и есть. Твоё жизненное кредо: вижу цель и не замечаю препятствий.

Мужчина, не размениваясь на слова, молча наклонился ко мне и крепко ухватив за запястье потянул на себя:

– Ай, я недоела салат, – взмахиваю неуклюже руками, и пластиковая тара выскальзывает из рук, падая прямо в песок, – ну вот, кушать больше нечего.

Но он продолжает неумолимо тянуть меня на себя и спустя несколько минут бестолковой возни по перетягиванию моего запястья из стороны в сторону прервал молчание, пробормотав сиплым голосом: – Садись ко мне, я хочу приласкать Авокадо.

Против такого довода возражений не нашлось. Я безропотно села спиной к Эдриану, вытягивая ноги, а он свои расставил по бокам от меня. Руки моментально полезли под платье, резко задирая подол вверх, и я едва успела приподнять попу, чтобы мой наряд не пал смертью храбрых.

– Что ты творишь? Мне нельзя загорать животом, забыл? – разговариваю будто сама с собой.

Мужские руки, избавившись от платья, нежно оглаживали живот поверх купальника…, чёрного купальника (а чёрный цвет, это не белый!). И почему меня сегодня заклинило на белом? Вряд ли кто-то ответит, если я сама не понимаю причин…, разве что по старинке списать на гормоны.

– Всё хочу распечатать твой фруктово-овощной календарь, а то постоянно вылетает из головы, какое прозвище последует за Авокадо.

Разговоры о малыше – единственное, что приводит меня в состояние абсолютного, неконтролируемого счастья. Я чувствую себя глупой дурочкой, но ничего не могу поделать – широкая улыбка растягивает губы и никак не желает исчезать. Прикосновения, которые до этого предназначались лишь малышу и на которые я, как женщина, железным усилием воли запрещала себе реагировать, вдруг стали такими необходимыми и желанными, что я потёрлась щекой о мужской бицепс. Осознала, что творю, когда нос Эдриана защекотал моё ухо:

– Не делай так, сладкая. Я не железный. Хочу тебя, как безумный.

Признание вмиг остудило кровь и прочистило мозги. До такой степени, что кожа покрылась мурашками, но не от возбуждения, а от неприятия тех фантазий, в которых я совокупляюсь с мужчиной, ставшим свидетелем и невольным участником моего… «Прости малыш, о кошмарах мама не вспоминает».

Настроение поползло вниз. Эдриан заметил, напрягся, но ничего не сказал, продолжая двумя руками нежить живот.

– Я должен кое в чём сознаться, Лили. Только пообещай не реагировать излишне бурно.

Теперь настала моя очередь напрягаться:

– Не пугай, просто скажи, как есть.

– Возможно, эта информация облегчит хоть немного твою боль. Моя месть свершилась на восемьдесят процентов.

– Хочешь сказать, – осторожно подбираю слова, – что ты что-то сделал с…

– Да, твои обидчики наказаны все, остался только мой, старший Уэзерли.

Не знаю даже, что я испытывала в этот момент. Радость, удовлетворение? Чёрт его знает… Желала ли я мести? Предполагаю, что и да, и нет – одновременно. Скорее хотела некой справедливости. Чтобы жизнь ублюдков, сломавших меня, растоптавших веру в людей и всё хорошее, не текла легко и безоблачно. Да, я бы хотела, чтобы им воздалось по заслугам. Но кому выступать судьёй? Мне – жертве или Эдриану – невольному свидетелю и соучастнику, посочувствовавшему жертве, или государственной машине – судебной системе, давно погрязшей в коррупции, или небесам – высшим силам, о доподлинном существовании которых мы узнаем лишь, перешагнув последнюю грань и очутившись на закрытой для живых стороне мироздания.

Как реагировать на подобное откровение? Я оставалась по эту сторону реальности, благодаря ощущению как мой живот поглаживают тёплые руки. Именно понимание сопричастности небезразличного к моей судьбе человека заставляло возвращаться в казавшееся невесомым тело, тогда как разум, переполненный противоречиями, хотел воспарить над океаном, обращаясь в ветер или капли солёных брызг. Собственно, живое присутствие, если хотите аура Эдриана, не давала ускользнуть в беспамятство. Он не торопил, молчал, давал мне возможность неспеша разобраться в себе.

– Подробности будут?

– Если хочешь.

Задумалась на мгновение, но рискнула: – Хочу, – и кивнула головой несколько раз, будто убеждая саму себя. И для пущей уверенности положила свои ладони поверх мужских.

– Младший Уэзерли после медового месяца пойман в компании малолеток за употреблением наркотиков плюс открыл стрельбу в многолюдном помещении, в том числе по копам. Не считая незарегистрированного оружия и дури в его автомобиле и квартире при обыске. Миллер – попался на крупной партии наркоты. Харрис перебрал и случайно выпал из окна, теперь пожизненно прикован к инвалидному креслу. А Уильямсу повезло больше всех – неудачно напоролся на грабителей, что закончилось для него летальным исходом.

– Эдриан, – я придержала его руку, останавливая поглаживания, – только не говори, что ты замешан в убийстве.

– Чшш, ну, что ты разволновалась. Нигде я не замешан, потому как торчал безвылазно в Лос-Анджелесе. С работы уходил за полночь, а приходил с рассветом.

– И когда же ты умудрялся встречаться со своей бывшей или не такой уж бывшей? Извини, забыла её имя. Если всё время проводил на работе.

Руки под моими ладонями напряглись на короткий миг, но вскоре вновь заскользили по животу вверх и вниз, или по кругу.