Сталкер. Влюбляя тебя

– Между прочим, в твоей тарелке исключительно полезное и сбалансированное питание, так необходимое тебе и Авокадо.

Окей, он называет моими прозвищами нашего ребёнка, это безусловно жирный плюс. Но всё-таки где мой омлет и бекон? Иду ва-банк:

– Неужели тебе жалко несчастного омлета для беременной женщины, вынашивающей твоего же малыша.

– Вот именно, сладкая, мне ничего не жалко для любимой женщины (ударение на любимой) и нашего общего ребёнка, поэтому вы едите самую вкусную, саму полезную и самую-самую во всех смыслах еду. Мне, к примеру, каши не досталось. Всё только для вас двоих, – этот наглец к тому же развёл руками в стороны и смотрел на меня невинным взглядом нашкодившего кота, проделки которого так никто и не обнаружил.

Молча ем кашу, а куда деваться, кушать то охота… Но Эдриан прав, походу я действительно мстительная, потому как зарубку в памяти о том, со сколькими оказывается сложностями и ограничениями идёт рука об руку беременность, я сделала основательную. Зарубина вышла приличная, потянет на второй отпуск на Гавайях и… кажется пора составлять список «персональных хотелок», которые неплохо бы стребовать до родов с папаши, в обязанности которого входит… Да ни фига не входит в его обязанности, потому как чудным образом все эти обязанности оказались на моих плечах, которым априори положено быть хрупкими и ранимыми. Но, как всегда, реальность не соотносилась с моими ожиданиями.

«Прости моё любимое Авокадо. Мама любит тебя и не злится. Если только самую малость, и то исключительно на папу».

Мужикам значит сплошное удовольствие от процесса, а бабам после этого самого процесса приятного на полчаса (кстати, не всем женщинам так везёт, некоторые мужики и за десять минут управляются) – девять месяцев ни пожрать нормальной еды (вкусной и запрещённой, а ещё кофе хочется нестерпимо, хоть вой), ни поматериться как следует, ни выпить текилы-антистресс, ни закусить. Короче, куда я попала и почему проскочила табличку с надписью: «Выход для беременных»?!

Пока Эдриан пил кофе, на запах которого я изо всех сил не бросалась одержимой бесноватой, решилась задать животрепещущий вопрос:

– Раз я снова живу в LA, как думаешь, RLSCPвосстановят меня в должности? – даже жевать перестала, ожидая скорей всего неприятного для меня ответа. Вроде такого: «Самостоятельно уволилась, детка, значит самостоятельно найдёшь новую работу».

– А ты этого хочешь? – взгляд из-под бровей пытливый, но вроде не злой.

– Признаться, да. За время в Такоме я закончила курсы таргетированной рекламы, участвовала в социальной жизни церковного прихода, ходила через день к психологу, помогала во всём родителям Линды и семье её брата. И всё равно едва не сбрендила от скуки. Собиралась вскоре искать работу, но тут приехал ты, и я снова в Лос-Анджелесе.

– Значит хочешь получить обратно работу, которую бросила, – тон, которым произнесена последняя фраза не предвещал для меня поблажек. Но лучшая защита – нападение, поэтому:

– Между прочим это ты виноват, что мне пришлось уволиться с работы.

Судя по заледеневшему лицу Эдриана, я поняла, что мы не готовы к шуткам на тему его вины. Слишком болезненно, слишком рвёт нервы.

– Извини, я не хотела, – покаялась, но сказанного не воротишь.

– Не извиняйся, ты абсолютно права, – мужчина перестал жевать, ненадолго зависнув взглядом в одной точке. – Ты получишь свою работу обратно, Лили, – он порывисто бросил салфетку, подхваченную с колен, рядом с тарелкой, не прощаясь вышел из кухни, и через полминуты входная дверь смачно хлопнула.

Вот и поговорили… Хорошо, что впереди выходные, хотелось бы закрыть дверь в прошлое раз и навсегда. Возвращаться изо дня в день к причине нашей размолвки жестоко по отношению к нам обоим. Я не готова прощать, но ради Авокадо в моём животе, готова попытаться понять. Эм, я сказала понять?..

Нет, понимать я тоже не готова. Интересно, какие ещё могут быть варианты?

Я слонялась по дому без дела, не вылезая из соцсетей в интернете. Как бы Линду не уволили за переписку со мной во время рабочего процесса. Приходится уповать на великодушие папочки нашего Авокадо.

После полудня меня ждал сюрприз. Телефон зазвонил, оповещая о входящем вызове. Свой номер я заменила перед побегом в Такому, и кроме близких мне больше никто не звонил. Имя на дисплее не высветилось, но цифры показались смутно знакомыми. Без задней мысли я ответила на звонок, чтобы услышать:

– Привет, Ана. Это Харп. Как твои дела?

– Привет, Харпер. Нормально… У тебя всё в порядке? – поинтересовалась не ради приличия, голос у неё действительно показался мне немного взвинченным что ли.

– Да-да, всё нормально. Ана, я должна извиниться перед тобой. Мне звонил Эдриан и сообщил, что тебе всё известно, и дал твой новый номер.

Я молчала, ибо к разговору с подругой я была готова не больше, чем к исповеди Эдриана.

– Я знаю, что врала тебе. Но клянусь, Ана, если бы ты вспомнила Эдриана, то я бы ни за что не стала тебя переубеждать. Ты помнила только четверых ублюдков, а Эдриан… Он сильно помог тогда с врачом и вообще…, сделал всё, чтобы о случившемся не трепались даже те долбанные уроды. И я подумала, может оно и к лучшему, что сложилось именно так…

Ну конечно, у всех всё складывается просто зашибись. Только мне от их «складывания» приходится искать пятый угол… Но я сделала то, над чем усердно работала последние полтора месяца.

– Слушай, Харп. Я прощаю тебя. Возможно, ты не считаешь себя виноватой, и это так и есть. Но как бы я всем вокруг не врала и в первую очередь себе, тебя я винила тоже, помимо себя самой. Это была твоя идея заявиться на клятую вечеринку. Но мы обе не могли знать, чем она обернётся. До недавнего времени, признаться, я даже не понимала, что виню тебя. Теперь это в прошлом. Возможно, тебе совершенно не нужны мои откровения и признания, а я это делаю скорее для себя… В общем я прощаю тебя и себя, за то, что были самоуверенными тупыми малолетками и попёрлись туда, куда не следовало.

– Спасибо, Ана. Мне это было нужно не меньше, чем тебе, – явственный облегчённый вздох с той стороны доказывал, что на этот раз Харп говорила правду.

– Но я не простила тебя за твоё враньё во время отпуска в Лос-Анджелесе.

Легко тебе не отделаться от меня подруга…

– Не понимаю, о чём ты.

– Всё ты понимаешь, выключай прокурорский лохотрон. Я в твой последний приезд задала тебе прямой вопрос: знакома ли ты с Эдрианом. А ты, глядя в глаза своей лучшей, как я считала подруге, соврала! – хотелось рассмеяться над абсурдностью претензий, но я стойко держалась до последнего.

– А-на! – жалобный стон поднял моё настроение на пару пунктов вверх. Спасибо подруженька, – я же не могла рассказать тебе обо всём в тот момент, ты же понимаешь?

На этом моя выдержка лопнула мыльным пузырём, и я загоготала в трубку:

– Расслабься, детка, так и быть прощаю тебя и за это тоже. Но с сегодняшнего дня больше никакого вранья. Когда в следующий раз придёшь в зал суда по работе, сделай одолжение, поклянись на конституции Штатов в верности своей подруге.

– Ну ты и стерва, Ана. Как же я тебя люблю.

– И я тебя люблю. Ты пока не в курсе, но отныне все ругательства в разговорах со мной под строжайшим запретом.

– Что за модное нововведение, почему я о нём не знаю?

– Потому что до сегодняшнего дня ты числилась в неблагонадёжном списке.

– Ну, Ана!

– Извини, больше не буду. Так вот, причина нового тренда банальна и прозаична – я беременна.

– Ох-ре-неть!

– Запрет на ругательства! Полиция нравов выпишет тебе штраф, потому что мой живот всё слышит.

– Прости-прости, – а дальше вопли растянулись минут на пять.

– Детка, может ты проорёшься, а позже перезвонишь? – мне приходилось отклонять трубку от собственного уха на длину вытянутой руки.

– С первым отпуском я лечу в LA!

– Другой разговор. Я и Авокадо очень ждём ещё одну тётушку, – мой голос превратился в писклявое сюсюканье, ибо озвученная информация для животика.

– Авокадо это?

– Долго объяснять, но сегодня малыш откликается на Авокадо.

– Тогда передай ему привет от тёти Харп и скажи…, кстати ты уже знаешь пол ребёнка, какой у тебя срок, а отец Эдриан, он сделал тебе предложение, когда свадьба? И почему ты ничего не рассказывала?