Три цвета крови

– Спасибо, я ценю это, но я не хочу вмешивать вас в свои проблемы.

Эшли увидела перед собой Рихарда, он широко улыбался, протягивая ей руку. Кэтрин расслышала удаляющиеся шаги и застучала в дверь сильнее…

Когда приехали спасатели, открыли дверь и попали в квартиру, они увидели распахнутое окно и колышущиеся на ветру занавески. Эшли нигде не было.

***

– Почему здесь?

– А почему бы и нет? Мне нравится это место.

Рихард и его спутница находились на причале, возле которого стояли, покачиваясь на лёгких волнах, суда. Был поздний час, здесь им точно никто не помешает.

– Приступай, – мрачно потребовала Эшли. – Не затягивай эту идиотскую мелодраму.

– Мне тоже не терпится закончить. Я нашёл место, где ты проведёшь завтрашний день, и я даже дам тебе возможность увидеть солнце в последний раз, – объявил Рихард, насмешливо поглядывая на неё.

– Какое великодушие, надо же, но я уж как-нибудь обойдусь без твоей подачки! Ну, чего ждёшь?.. Кстати, а что будет с моим телом? Куда ты его денешь?

– Я же не просто так привёл тебя на причал. Рыбам скормлю.

Развернув её спиной к себе, он прижался к ней так тесно, что Эшли пришлось ухватиться за перила, чтобы не свалиться в воду. Рихард не спешил вонзить клыки ей в шею, а собирался немного поиграть, поиздеваться над её беспомощностью. Крепко обхватив её за талию, он немного помедлил и опустил ладони ей на ягодицы, сжав их. Эшли негодующе дёрнулась, а он провёл языком по ранкам на её шее, одной рукой удерживая её, чтобы она не вырвалась, а другую засунул ей под рубашку.

– Перестань меня лапать, сволочь! – взорвалась от негодования Эшли, почувствовав прикосновение его холодных пальцев. – А ну пусти!

Она вспомнила Шона, которому не было никакого дела до того, кто обнимает его бывшую девушку. Волновало ли его хоть когда-нибудь, что её может целовать кто-то другой? Ему всегда было безразлично, куда и с кем она уходит. Мысль об этом болью отозвалась в её сердце, и в какой-то момент даже захотелось всплакнуть, но огромным усилием воли Эшли взяла себя в руки. О чём она только думает, находясь в нескольких шагах от смерти?!

Словно услышав её мысли, Рихард снова прижался к ней, и Эшли с ненавистью пихнула его локтём в живот, как ей показалось, довольно ощутимо, однако ему это не причинило никакого неудобства.

– Кретин! Собрался напоследок трахнуть меня? Ну уж будь уверен, живой я тебе не дамся, разве что в некрофилы заделаешься! У тебя же всё равно не встанет! – издевательски заявила Эшли, с удовлетворением заметив, как сердито полыхнули пламенем его глаза. – Что, я в точку попала, да? Импотент хренов!

В ту же минуту Рихард укусил её в шею. На этот раз было больнее, сегодня он как будто пытался опустошить её полностью, слишком жадно и поспешно вытягивая из неё силы. У Эшли почти сразу же закружилась голова и подкосились ноги. Если бы Рихард не удерживал её, она бы упала, свалилась бы через перила в воду.

Эшли было так плохо, как ещё никогда в жизни. Ей казалось, что она умирает, проваливаясь в тёмную бездну. Сознание сфокусировалось, мерцая в одной точке, словно на экране только что выключенного телевизора, передавая таинственную информацию азбукой Морзе. Вскоре она почувствовала облегчение, затуманенное сознание вернулось к ней. Падать в обморок она вроде бы уже не собиралась, балансируя на границе между реальностью и провалом в страну вечных грёз.

– Хочешь, я покажу тебе ночной мир таким, каким я его вижу? – прошептал Рихард, оторвавшись от неё.

– Да, – она ощутила, как её душа отделяется от тела и воспаряет в тёмное небо. Эшли не поняла, как это произошло и чувствовала, что Рихард рядом с ней, одновременно близко и на некотором расстоянии. То ли его душа, то ли тёмная сущность вампира, кем он стал много лет назад, вела её туда, где она ещё никогда не была. Он – её проводник, путеводная звезда в мир ночи, раскрывшийся перед ними в ярких красках и ощущениях. Лёгкость, свобода от проблем и печалей прежней жизни, возможность забыть обо всём на свете – как раз всё то, что так было нужно Эшли.

На большой скорости они пронеслись над морем. Солёный ветер дул навстречу, и ей казалось, что они несутся по лунной дорожке, отражающейся от поверхности моря. Катились волны с едва слышным рокотом, гладкие, будто отполированные, и серебристый свет луны пронзал их, растворяясь в глубине тёмных вод. Тысячи огоньков плясали на поверхности, сходясь и разбегаясь, точно в испуге от нежелательной встречи. Эшли залюбовалась зрелищем, протянув руку, чтобы на лету зачерпнуть лунные монетки, но ощутить прикосновение не смогла.

Рихард направился с ней вверх. Далеко внизу остался причал и покачивающиеся на волнах корабли, а они поднимались всё выше на крыльях северного ветра. Город с высоты птичьего полёта показался Эшли неинтересным и не поражал грандиозностью. Он был даже жалок или же она так опьянела от восторга в чарующем полете, что ей и море стало бы по колено.

Ночные, словно посеребрённые и подсвеченные изнутри облака Эшли впервые видела так близко. Где-то далеко, за горизонтом, солнце касалось светом краешка неба, поэтому и облака были такого удивительного оттенка. Они расстилались полосами, блистая чистыми лучами с лёгким голубоватым отливом, иногда напоминая покрытую рябью песчаную отмель и были настолько прозрачны, что сквозь них виднелись луна и звезды. Тёмно-синяя цепь гор опоясывала горизонт и так хотелось узнать, что находится дальше.

“Какая красота! Давай полетим туда, за горизонт, в погоню за солнцем!” – в восторге подумала Эшли, но Рихард возразил ей: “Я не побегу за своей смертью. Спустимся вниз, там тоже есть, на что поглядеть”.

Они стремительно пошли на снижение, упав с облаков на землю, и город принял их в объятия, окунув в мрачную пелену грехов. Присутствие Рихарда ощущалось ещё острее, его душа словно слилась с душой Эшли, чтобы они видели и воспринимали одно и то же.

“У нас с тобой одно дыханье на двоих, пока рассвет не скажет нам “Остановитесь!””, – вспомнила Эшли строчку из популярной песни и услышала в голове насмешливый голос Рихарда:

“Милая, не обольщайся так. Не забывай, что я слышу всё, о чем ты думаешь”.

“А ты не лезь в мои мысли, тебе там не место”! – с негодованием подумала Эшли.

“Как скажешь. Ну что, продолжим твоё знакомство с миром ночи”?

"Я же только за! И что это будет?"

"Увидишь, вернее, ощутишь".

Они перемещались с места на место, словно их нёс ровный и сильный ветер, от дома к дому, проникали внутрь, подсматривали и наблюдали за тем, что происходит за стенами.

Эшли знала о теневой стороне людской жизни, но совсем не была готова к тому, чтобы испытать воочию такую богатую гамму эмоций. Перед ней мелькнуло множество образов, и она за короткое время восприняла самую суть. За долю секунды она прочувствовала состояние человека, только что совершившего убийство: он зарезал в переулке двоюродного брата из-за пустякового конфликта. Ощутила отчаяние проигравшего в пух и прах игрока, залезшего в долговую петлю и теперь не знавшего, что ему делать. Наблюдала за юношей, в наркотическом дурмане перерезавшим себе вены, лёжа в ванной. Видела животный ужас в его глазах, в момент, когда его душа расставалась с телом, понимая, что из-за совершённого греха ей придётся на неопределённое время застрять в середине неизвестности, не перейдя в новое возрождение. Увидела, как какой-то мужчина, увлёкшись своеобразной сексуальной практикой, придушил галстуком свою возлюбленную или девушку по вызову (Эшли не поняла, кем она для него была) и, даже не заметив этого, спокойно заснул рядом с ней, забывшись в глубоком сне до наступления рассвета.

Безумие и одержимость, похоть и алчность, жестокость и злоба, зависть и ненависть – это с одной стороны. С другой – страх, горечь, отчаяние, разбитые надежды и мечты, разочарование… Эшли сполна ощутила эмоциональное состояние как жертвы, так и палача.

“Зачем ты показываешь мне всё это, Рихард? – спросила она, неприятно поражённая. – Неужели ты видишь и ощущаешь по ночам только боль, страдания и всю эту грязь?!”

“Это самые сильные эмоции, Эшли, и уже давно я ощущаю только их, да и то с каждым разом всё слабее. Они ещё напоминают мне, что когда-то я тоже был простым человеком. Не знаю, почему я не воспринимаю что-то доброе и хорошее. Хоть и говорят, что добро сильнее зла, но в нем явно нет “перчинки”. В дыхании ночи есть нечто прекрасное, но я позабыл, что это такое, ведь я являюсь вампиром уже двести лет и мне нет пути назад. Поэтому и приходится заполнять внутреннюю пустоту хотя бы такими эмоциями, я не хочу совсем уж окаменеть”.

“Какой ужас! Ты что, был при жизни убийцей, насильником или кем-то ещё?!”

"Скажу тебе так, насильником я никогда не был. Сейчас же я убийца против воли, потому что не могу, да и не хочу совладать с природой Зверя… Я покажу тебе кое-что ещё, надеюсь, это понравится тебе больше”.

Тёмным занавесом перед ними расстилался густой лес, приглашая совершить прогулку по дебрям. На Эшли обрушилось многообразие звуков животного мира. Где-то кричал, хлопая сильными крыльями, филин. Фыркали потревоженные ото сна олени, почуявшие присутствие вампира. Шумел ручей среди камней и высоких трав, ещё не примятых осенним дождём, и ветер играл листвой. В норе, глубоко под землёй, копошились и потявкивали спаривающиеся лисицы. Протяжный волчий вой сообщил, что недавняя охота была удачной. Животные немного обеспокоились появлением странной пары, но вскоре, как ни в чем ни бывало, вернулись к своим делам.

И здесь Эшли поняла, что видит глазами как хищника, так и жертвы, каждой клеточкой тела ощущая себя одновременно как тем, так и другим. Острые зубки лисицы впивались в загривок кролика. Эшли чувствовала возбуждение и удовольствие рыжей охотницы, так же, как боль и страх несчастного маленького зверька, попавшего ей в лапы.

Мир животных оказался ей ближе и понятней, разбудив инстинкты. Когда человек был сродни животным, он не творил столько осознанного зла, всё было проще. Ты хищник и убиваешь для того, чтобы выжить, добиться права на продолжение рода или защитить себя и своё потомство. Животные не причиняют вред из зависти, злобы или мести.

“Я знал, что тебе понравится”, – провещал Рихард.

“Почему ты был так уверен?”

“Девушкам ведь обычно нравятся всякие зверюшки”, – пояснил он, и Эшли не нашла, что на это ответить. Её спутник снова поднялся с ней на высоту птичьего полёта, и её вновь охватил восторг от потрясающе красивой картины ночного неба и моря. Эшли было хорошо, как никогда раньше, пусть даже и не все подстегнувшие к душевной лёгкости видения были добрыми и светлыми. Она по-настоящему ощутила свою связь с окружающим миром, став его частью так же, как и он стал неотъемлемой частью её души.

Такой жестокий и прекрасный, порочный и лживый, таинственный и невероятно эмоциональный, пробуждающий в ней странные ощущения; ночной мир показался ей куда лучше того мира, что освещало солнце. Свет помогал видеть вещи в истинном обличье, днём тоже совершались преступления и творилась несправедливость, но, по мнению Эшли, это было слишком буднично и лишено таинственной недосказанности.

Картина ночного мира постепенно поблекла. Померкла яркость эмоций, и сознание Эшли на время отключилось, в блаженном беспамятстве прокладывая дорогу назад, в её тело.

Она пришла в себя, не понимая, почему сидит на перилах, крепко обхватив коленями бёдра Рихарда, и обнимет его за плечи, а он удерживает её за спину, чтобы она не упала и уже не впивается клыками ей в шею.

Мысли путались. Эшли испытывала ощущение, похожее на приближение оргазма, её чувствительность обострилась в несколько раз, но она не могла достичь долгожданной разрядки. Не отдавая себе отчёта, она прильнула к Рихарду, ища жаркими губами его губы. Он резко отвернулся, не позволив ей соприкоснуться со своими окровавленными губами. Эшли заметила, что его глаза закрыты.

– Рихард, – прошептала она. – Посмотри на меня.

Послушно открыв глаза, он вдруг подался вперёд, заставив её крепче обхватить коленями его бёдра и сладко застонать. Запустив пальцы в его тёмные волосы, Эшли взлохматила их и, с игривой нежностью прикоснувшись к скулам, провела пальцами по чётко очерченным губам, пачкая их в уже остывшей крови.