Три цвета крови

– Ты как-то искажённо воспринимаешь реальность. Что творится у тебя в голове, Эшли?

– А я разве не права?.. Я всё думаю, Шон, что же у тебя в голове, мозги или мякина, раз ты так подвержен чужому влиянию? Кстати, а как поживает господин Хиггинс? – ехидно поинтересовалась Эшли. – Всё ещё толкает свои великолепные речи? Оратор недоделанный!

– Не говори о моём отце в таком тоне. Тебе никогда не понять, что такое семья и традиции! – оборвал её Шон, подумав, что лучше бы не подходил к ней. Сам виноват, как будто он не в курсе того, как агрессивно иногда ведут себя бывшие.

– Куда уж мне! Мне ведь никто даже не пытался это объяснить. Только твоя мама хорошо обращалась со мной, а остальные твои родственнички с самого начала меня презирали.

– Мне пора, – Шон вышел из-под козырька на улицу, несмотря на то, что ещё шёл дождь. – Прощай.

Эшли не могла спокойно смотреть, как он уходит и кинулась за ним. Догнав, она схватила его за плечо и развернула к себе:

– Шон, подожди! Прости, я не хотела обидеть тебя.

Он смерил её холодным взглядом:

– Я всё понимаю, но ты явно перегибаешь палку.

– Ответь мне, наконец, почему же ты оставил меня? Почему не захотел откровенно поговорить? Что я сделала не так? Ты же бросил меня без всяких объяснений! Это из-за того, что случилось на том ужине? Я хочу извиниться.

– Ты слишком эмоциональна и… Не хочу об этом вспоминать.

– Почему ты раньше не сказал о том, какой бы ты хотел меня видеть? Я бы всё сделала ради тебя! Я бы изменилась! Я люблю тебя, как ты не понимаешь?!

– Да кого ты обманываешь? Ты не из тех, кто изменился бы, ведь тогда ты была бы уже не ты, а человека любят со всеми его достоинствами и недостатками. Ты не мой типаж девушки, Эшли, – Шон запнулся, раздумывая, говорить ли ему дальше и решительно продолжил: – Я не люблю тебя. И не говори мне, что ты об этом не догадывалась.

– Я верила, что ты… – она взглянула на него глазами полными слёз, и обида наполнила её сердце. Сегодня он сказал то, о чём всегда молчал и это молчание так долго питало её иллюзорной надеждой на то, что он когда-нибудь вернётся и всё наладится, пойдёт, как раньше. Сейчас же всё стало предельно ясно. – Значит, я не твой типаж?.. Но ведь с годами люди, живущие вместе, меняются или перенимают привычки друг друга. Шон, подумай, чего ты хочешь на самом деле. Именно ты, а не твои родители или друзья. Если бы наша любовь была взаимна, мы бы справились со всеми трудностями, но ты бежишь от них, прогибаясь под…

– Да не думай ты, что я прогибаюсь! – перебил он её. – То, к чему я стремлюсь, я хочу не из-за кого-то, а из-за самого себя. Ты знаешь, почему я тянулся к тебе когда-то. Ты удивительная девушка, но мне надо кого-то попроще, а не с такими загонами, как у тебя.

– А новая девушка соответствует всем твоим требованиям? – Эшли невольно сжала руки в кулаки.

– Ну вот, опять! Если бы ты себя видела со стороны!.. Секунду назад ты твердила о любви и доброте, а сейчас готова мне глаза выцарапать. Я не привык к твоим молниеносным перевоплощениям, с тобой как на вулкане, неизвестно, чего ожидать.

– Что ж, будь тогда счастлив со своей покорной дурочкой!

– Не говори о ней так! – вскипел Шон, его голубые глаза гневно сощурились. Наконец-то ледяная броня дала трещину. – Ты её абсолютно не знаешь!

– Надо же, как ты рассердился! За меня ты никогда не заступался, вспомни хотя бы случай на вашей семейной вечеринке. Твой отец постоянно пытался меня уколоть, а ты молчал, как будто я тебе никто!

– Ты сама всегда могла за себя постоять.

– Признайся, ты ведь выбрал девушку, полностью противоположную мне, значит, она именно такая, как я и говорю. И уж она-то наверняка с ходу получила одобрение твоих предков. Ты завёл себе покорную фрау-идеал, которой командуешь и заодно самоутверждаешься, уж я-то тебя знаю, Шон! – упрямства Эшли было не занимать.

– Заткнись! – рявкнул на неё Шон. – Моя жизнь тебя не касается! Если мы ещё когда-нибудь увидимся, то давай договоримся, что сразу разойдёмся в разные стороны. Вот только я больше не хочу тебя видеть, Эшли. Наверно, это жестоко, но повторю, что я никогда тебя не любил и ты никогда не была мне нужна как девушка. Разве ты сама не понимаешь, как нелепо ты смотришься рядом со мной, что ты совершенно мне не подходишь?! Ну не для меня ты, вся такая дикая, взбалмошная, неформальная!.. Я жалею, что не сказал тебе этого раньше. И ещё жалею о том, что поддавался похоти и трахал тебя, а ты уже навоображала, что я тебя люблю. Это того не стоило. Зато мне урок на будущее – не совать член куда попало, как бы ни хотелось.

Он направился к автобусной остановке. Ошеломлённая обидными словами Эшли бросилась бежать в противоположную сторону.

Будучи на взводе после неприятной встречей, Шон толком не видел, куда идёт, как вдруг столкнулся с высоким молодым мужчиной. Пробормотав что-то вроде извинения, он продолжил путь и услышал:

– Так вот ты какой, Шон Хиггинс, бывший наркоман и прожигатель жизни, вставший на путь исправления. Как трогательно.

Шон остановился. Мужчина явно издевался, говоря в таком насмешливом тоне.

– Что нужно? – сердито поинтересовался Хиггинс, подумав, что сегодня ему ещё только не хватало всяких назойливых мудаков. – Я тебя не знаю.

– Ничего, просто хотел посмотреть на тебя, уж очень часто упоминалось твоё имя. Я думал, что ты такой же, как она, а оказалось – ты пустышка, кроткая овечка, заблудившаяся в тёмном лесу и вернувшаяся на праведный путь. Ну и всё такое, бла-бла-бла, – ухмыльнулся мужчина, засунув руки в карманы чёрного пиджака, и надменно взглянул на собеседника. – И то вернулся же ты не по своей воле, да, Шон? На самом деле тебе хотелось и дальше ловить кайф, бултыхаясь в дерьме, а не это вот всё.

– Ты кто такой? Любовник или друг Эшли? Говоришь её словами, уж больно складно, – Шон мысленно прикидывал, справится ли он с ним в случае возникновения серьёзного конфликта. Мужчина был немного повыше его, но сам Шон покрепче и пошире того в плечах.

Рихард подошёл вплотную, и он попятился назад, чувствуя исходящую от того угрозу. Прохожих вокруг не было, Шон остался один на один с этим странным человеком, и он привалил его к стене остановки, резко втянув воздух рядом с ним.

– Эй, отвали, придурок! – возмутился Шон. Словно гипнотизируя, Рихард уставился в его глаза, и Шону показалось, что его мозг за долю секунды прозондировали.

– Действительно, пустышка, – отшвырнув парня от себя, разочарованно протянул Штайнер. – И кровь стандартная, не хочу о тебя мараться, я пока не слишком голоден.

Шон брякнулся на мокрый асфальт и, тут же вскочив на ноги, кинулся на противника, замахнувшись для удара. Вампир с лёгкостью перехватил его руку и сжал до хруста кисть, раздавив костяшки словно тисками. Заорав от боли на всю улицу, Шон попытался вырваться, но Рихард не отпускал его.

– Какой только олух заявил, что противоположности притягиваются? Вовсе они не сходятся, а балансируют на грани, в такой близи, что могут опалить друг друга, а если же смешиваются ненадолго, то возникают всякие странности, – Рихард разговаривал сам с собой, задумавшись настолько, что как будто позабыл о Шоне, который, согнувшись и рухнув перед ним на колени, продолжал орать. – Да ну, херня какая-то…

“Я ошибался, полагая, что бывший парень Эшли окажется мне полезным. Не понимаю, что она в нём нашла, – с досадой думал Рихард. – Разве что мне тоже вести себя как слюнтяй, чтобы ей понравиться? Слишком уж тогда велика цена моей свободы”.

Он бросил взгляд на корчившегося от боли Хиггинса, на щеках которого заиграл болезненный румянец, и сильнее сжал пальцы:

– Ещё не обделался? Воняешь так, словно наложил уже.

– Отпусти! – Шон чуть ли не выл, кисть правой руки жгло, как огнём, он не сомневался, что Рихард сломал её. На ум пришло неожиданное предположение: – Ты… ревнуешь Эшли ко мне? Так я же давно порвал с ней! Мы встретились сегодня случайно, клянусь! Мне она не нужна, забирай её!

– Уж твоё-то разрешение мне точно не потребуется, – отпустив его, Рихард пнул его в грудь.

Шон кубарем откатился назад и упал спиной на лужайку неподалёку от асфальта. Прижимая к груди искалеченную кисть правой руки, он поднялся и, всхлипывая, в панике огляделся по сторонам, но Рихарда нигде не было.

Эшли бежала до тех пор, пока не оказалась в старом парке. Дождь почти закончился, моросило. В парке было сыро и холодно, от земли поднимался обволакивающий туман. Сердце Эшли быстро колотилось в груди, она с трудом восстановила дыхание. Обратив взгляд на тёмные аллеи и резко очерченные во мраке ночи кроны деревьев, она в отчаянии прокричала:

– Если ты слышишь меня, приходи! Я так больше не могу!

Из её глаз градом покатились слезы. Не в силах сдерживать напряжение, она упала ничком и лежала, уткнувшись лицом в траву. Её слезы смешались с дождевыми каплями, она безутешно рыдала, жадно втягивая ртом влажный воздух. Эшли не чувствовала холода, хотя вымокла насквозь, одежда и волосы прилипали к коже. Она перевернулась на спину и посмотрела на ночное небо, вновь и вновь твердя одно и то же:

– Я хочу забыть всё, я не хочу любить его! Эта любовь приносит одни страдания, как и вся моя жизнь! Рихард, ты меня слышишь? Я готова уступить тебе, избавь меня от страданий и кошмаров, подари мне забвение!

Она ещё долго плакала, а когда слёз не осталось, закрыла глаза. Бессонница и нервный срыв истощили её, и она сама не поняла, как вскоре забылась в крепком и коротком сне.

– Эшли!

Ей не хотелось просыпаться и возвращаться в этот мир, но голос настойчиво звал её, пробиваясь сквозь пелену расплывчатых, неясных сновидений. Эшли открыла глаза, едва ли понимая, где она и что с ней.

Она лежала на лавочке, а рядом с ней сидел Рихард и что-то в его образе было не так. На нём была только белая рубашка, чёрный жилет и брюки. А куда же делся его любимый пиджак? Эшли скосила глаза – она была им накрыта.

– Почему твой пиджак сухой, ты разве не попал под дождь? – неожиданно для себя спросила она.