О сейдконе

Сейдкона потрясенно уставилась на него. Пусть сама она и нечасто обращалась к богам, больше полагаясь на свои чары, но поверить, что чужие боги уже так далеко зашли в Сканию, она до сих пор не могла. Нет, конечно, решение, принятое на Альтинге само по себе означало очень и очень многое, но Гейдрид до последнего казалось, что это что- то временное…

– Солнце всходит. Солнце почти вышло, – тихо обронила диса.

Ведьма вздрогнула и перевела взгляд на нее:

– Возвращаемся на постоялый двор.

***

Поспать удалось недолго. Гейдрид показалось, что она только на лавку легла, и глаза сомкнула, как на женской половине послышались шаги. Ведьма подскочила на месте, заозиралась по сторонам – Тенгиль, не дошедший до ее скамьи нескольких шагов, насмешливо дернул уголком рта:

– Как спалось, сейдкона?

Фритьофдоттир сцедила зевок в кулак:

– Плохо.

И в этом ведьма не соврала. Сейчас, отвечая на вопрос воина, она вдруг отчетливо вспомнила, что ей снились кошмары. Она куда- то бежала, куда- то спешила, и кто- то гнался за нею, выпрыгивал из темных углов, смеялся, скалив пожелтевшие клыки…

Тенгиль Гадюка покачал головой – то ли смеялся, то ли действительно посочувствовал:

– Не страшно. Еще успеешь отоспаться. Обоз из Тримстада выйдет только через три дня.

Гейдрид подскочила на месте, резко села:

– Что значит, через три дня?! Мы не можем столько ждать!

От ее крика проснулась диса. Подняла голову от лавки, сонно повела глазами.

Тенгиль, повел плечами, на миг сведя лопатки вместе и ухмыльнулся:

– Мы не взяли коней в Хедебю – я своего вообще Льювине оставил…

– А у меня и не было никогда, я Грани у соседей брала, – нетерпеливо оборвала его ведьма. – И что с того?!

– Я рассчитывал купить их здесь.

– И?! – не выдержала она.

– Я собирался купить лошадь для тебя и меня. А у тебя еще и ученица образовалась. А платить за нее я не нанимался. Так что ждем обоза.

Гейдрид молчала, глядя в его насмешливые глаза – буквально читала в них: «Глядишь, за три лишние дня Альв где- нибудь на материке умрет. Или другую найдет себе».

Аудню медленно села на лавке, сонно подтягивая одеяло на груди. Ворот ее рубашки развязался и под нею показалась белоснежная, не знавшая солнца кожа.

– …Тем более, что у тебя денег на коня нет, – флегматично продолжил Неквисон. – Иначе ты бы давно его купила.

Сейдкона вздрогнула и замерла, не отрывая от него напряженного взгляда. Наклонилась, подхватила с земляного пола кошель, брошенный рядом с посохом, вытащила из него шесть тяжелых монет.

– Здесь около марки серебра. На коня хватит.

Тенгиль осторожно взял одну монету из ее руки, покрутил ее перед глазами, рассматривая со всех сторон:

– Это большой исфаханский дирхем. Где ты его взяла?

– Там же, где ты подобрал меч, – фыркнула сейдкона. Выпрямилась и холодно обронила, пытаясь выдержать лицо: – Купи коня для моей ученицы, воин. Мы должны выехать сегодня.

Неквисон молча сгреб оставшиеся деньги с ее руки и направился к шторе, разделявшей мужскую и женскую половину постоялого двора. Остановился, не дойдя нескольких шагов, оглянулся и кивнул:

– Я куплю. А ты научи свою нелюдь разговаривать по- человечески. Иначе не один я могу вспомнить, кто постоянно слова в речи повторяет.

Аудню ойкнула и зажала обеими руками рот.

***

Дисе достался пони. Гнедой, эскмурской породы, он что- то все время пережевывал, по- коровьи поводя светлыми губами.

– Он же дикий! – возмущенно пискнула Аудню. – Он же не приручен совсем! Он же…

Неквисон насмешливо вздернул рассеченную бровь, и ученица сейдконы поспешно прикусила язык.

Себе и Гейдрид воин подобрал двух буланых жеребцов. Проходившая по хребту черная полоса выдавала фьордскую породу. Грива одного скакуна была заплетена в косу, а у второго – подрезана в форме серпа, чтоб подчеркнуть яркость темной пряди среди светлых.

Пони оказался совсем не диким. Покорно дождался пока на него взгромоздилась диса и, опустив голову к самой земле, принялся щипать подмерзающую траву – теперь хоть стало понятно, что он постоянно жевал.

Неквисон выбрал себе скакуна с подстриженной гривой. Воин птицей взлетел в седло, выпрямился, иронично глядя на сейдкону и даже не пытаясь ей помочь.

А вот конь, доставшийся Гейдрид оказался с норовом. Нервно кося карим глазом, он нетерпеливо бил темным копытом и всхрапывал, грызя удила. Сейдкона уже несколько раз протягивала руки к седлу, но скакун изгибал шею, норовя ухватить зубами за пальцы, и ведьма испуганно отдергивала ладонь.

После четвертой попытки сейдкона сдалась. Подняла глаза на Неквисона:

– Поменяемся?

– Только если очень попросишь, – колко фыркнул собеседник.

Гедрид зло сжала губы, собираясь с силами, а затем ледяным тоном, совершенно не соответствующим словам, сообщила:

– Прошу. Очень.

– Ты просто из меня веревки вьешь! – насмешливо сообщил Тенгиль. Легко соскочил на землю и передал ведьме поводья своего коня.

На этот раз сейдкона оказалась в седле с третьего раза – все- таки соседская Грани была поспокойней. Усевшись поудобнее, Фритьофдоттир оглянулась на воина, надеясь посмеяться, когда он будет пытаться залезть в седло.

Не тут- то было.

Воин резко дернул повод своего коня, встретился взглядом с черными глазами скакуна – сейдконе на миг вдруг показалось, что радужка голубых глаз выцвела, обретя золотые оттенки, а зрачки вытянулись, превратившись в узкие щели, как у змеи. Впрочем, наваждение исчезло так же внезапно, как и появилось, а еще недавно строптиво фыркающий жеребец замер, нервно дрожа и всхрапывая.

Неквисон, кажется, даже стремян не коснулся – очутился в седле, раньше, чем Гейдрид успела вздохнуть, – и резко мотнул головой, сухо скомандовав: