Вася-волк

– Хорошо, я расскажу. Ты – единственный будешь знать мою тайну.

***

Когда-то король соседней страны был моим другом. Нет, не этот молодой хлыщ Эшелот II, который сидит на троне сейчас, а прежний – добродушный толстяк Эшелот I. Впрочем, в его добродушии мне пришлось однажды усомниться…

Я получил от него приглашение на праздник. Моя жена, королева Виктория, была беременна. Срок большой, путешествие для нее представляло опасность. Я хотел отказаться от поездки, но она умоляла меня не делать этого, чтобы невзначай не нарушить политических отношений, черт бы их побрал. Это было разумно, я уехал.

Королевские праздники, молодой человек, – это пышные торжества с обильными яствами, охотничьими забавами, бальными вечерами, выездами в театры. Они длятся не день, не два, и даже не одну неделю. Я поначалу не находил себе места, все думал о моей Виктории. Потом веселье закружило меня, а в самый его разгар принесли телеграмму: «Родился сын. Какое имя ему дать? Жду совета. Королева Виктория».

Я едва не лишился чувств, королю Эшелоту даже пришлось подставить мне плечо, чтобы я не растянулся на паркете его бального зала. Я немедленно заторопился домой. На полпути меня остановил всадник. Я узнал в нем ягуара, советника Эшелота.

– Король Эшелот велел передать Вашей супруге этот браслет с алмазами, – сказал он. – Наш правитель очень радуется, что у Вас родился сын.

Мальчика назвали Васей, в честь Василиана, моего деда. Счастью не было границ, когда я прижимал мальчика к груди.

Поначалу я совсем забыл о браслете, отдал его жене через несколько дней после своего возвращения. Виктория поблагодарила меня, вспомнила добрым словом Эшелота и одела на запястье проклятый подарок. Лучше бы я его потерял в дороге!..

Браслет пришелся в пору, Виктория сказала, что он немного колется, но это пустяки, терпимо, ведь красота всегда требует жертв. О, если бы я только мог тогда знать… Но я, счастливый и довольный, отправился в тронный зал, чтобы отдать распоряжения по подготовке к пиру в честь наследника трона. Не прошло и пяти минут, как в зал ворвалась перепуганная нянька, вопя, что к королеве в окно влетел незнакомец. Я подумал было, что бедняжка тронулась умом, но тревога ударила в сердце, я буквально вылетел из зала. Распахнув дверь королевской спальни, услышал звон разбитого стекла. У окна без чувств лежала королева. Я нагнулся над ней. Едва придя в себя, она протянула к окну руки и зарыдала. Всхлипывала: «Вася, Васенька». Только теперь я посмотрел в люльку, она была пуста.

Волосы мои встали дыбом. Я послал охрану вдогонку за неведомым вором. Украсть королевского ребенка из охраняемого дворца мог только волшебник. Или кто-то из своих, близких, друзей? Разве у короля могут быть друзья…

Виктория застонала, из ее груди вырвался болезненный хрип. Я положил ее на кровать. В тот вечер жена умерла. Когда я снял с ее руки браслет, заметил маленькую булавочку на его внутренней стороне. Вот почему браслет колол нежные запястья королевы.

Я приказал вскрыть браслет и исследовать его в моей королевской лаборатории. Внутри оказался яд. Эшелот, этот псевдо-друг, убил лучшую на свете женщину. Я уже почти не сомневался, что похищение моего сына тоже связано с мерзким именем Эшелот.

Именно эти давние события – причина сегодняшней войны. Ты думаешь, чего я ждал 15 лет? Я не хотел воевать с целым народом, я хотел отомстить только правителю. Но убив его, я рисковал потерять надежду спасти своего сына.

Я снова приехал к нему в гости. Снова был радушно принят убийцей моей жены. Эшелот вел себя так, как будто ничего не произошло. Он казался таким искренним и милым, что я даже стал сомневаться, не ошибся ли? Может это не он похитил моего мальчика? Но браслет с ядом – однозначно, его подарок.

Советника, вручившего ядовитый дар, нигде не было видно. Эшелот утверждал, что не знает, где он и что про подаренный Виктории браслет слышит впервые. Мне с большим трудом удавалось сохранять хладнокровие. И вот в момент сильнейшей душевной бури, которую я должен был прятать от всех, произошло неприятное событие… Так, мелочь, пустяк. Но я с содроганием вспоминаю его по сей день. Эшелот потащил меня на рынок, сам ушел по делам, оставив меня в обществе наглых простолюдинов и своих трусливых слуг. Там я убил одного строптивца и его жену, продававших рыбу… У них, помнится, была маленькая дочь. Не знаю, выжила ли…

У Васи невольно сжались кулаки, но Даниил, не заметив, продолжал:

– Здесь недавно поймали одну такую… Тоже, кстати, рысь, как и та дерзкая малявка, дочь убитых рыбаков. И возраст совпадает – лет четырнадцать-пятнадцать. Брыкалась, называла меня убийцей своих родителей. Может быть, те самые родители и есть… Хотя сейчас война, мало ли кого убивают…

Глава 8. Освобождение

А что же все это время делал Луи? Томился во вражеской темнице.

Луи – тоже служил разведчиком. Ему, правда, было сложнее, чем Васе. Приходилось гримироваться, следить, чтобы волчья маска не соскочила с кошачьей головы. Луи был волком ровно неделю и три дня. Потом его разоблачили. Получилось до слез глупо: решил переправить своим чертежи вражеских военных расположений и карты местности, которые тщательно копировал в течение полутора недель. Телеграф для этой цели не годился, пошел на личный контакт. Бумаги передать успел, но сам попался на глаза патрулю у стен вражеского города. При задержании потерял волчью маску и…

С тех пор прошло четыре недели. Не каждый мальчишка в 15 лет выдержит то, что пришлось вынести Луи. Его допрашивали, морили голодом, не давали пить, били ногами и плетью с вделанными в концы веревки осколками стекла, пытали огнем. А он, избитый, измученный болью и страхом, едва живой, но не сломленный, молчал. А если не молчал, пел задушевные песни своей родины. Пел так, что доводил до слез охранников, и те, чтобы совсем не размякнуть от нахлынувших чувств, колотили в его дверь, нарочито грубо требуя замолчать.

Однажды, как обычно, полумертвого Луи бросили в камеру. Падая на каменный пол, он уткнулся во что-то мягкое, живое. Это что-то пискнуло, зашипело, укололо чем-то острым и метнулось в сторону.

– Ты кто? – до сознания Луи донесся звонкий девичий голос.

– А ты? – выдохнул он, с трудом переводя дух и собирая в кулак волю, чтобы не отключиться. Голова гудела, как паровой котел, в ушах звенело, глаза слипались, во рту чувствовался клейкий привкус крови.

– Я – Жаклин Франц, – гордо ответил из темноты голос.

– Ты – подруга Васи-волка? – догадался Луи и даже попробовал улыбнуться.

– Верно, – оживился голос. – Ты с ним знаком?

– Да. Тебе известно, где он сейчас?

– Я знаю, что он пробрался в город. Ему это было не трудно, Вася же – волк. А потом… потом…

Голос Жаклин задрожал

– Что? Что потом? – Луи отер со лба испарину, напряг последние силы, чтобы уплывающее сознание не упустило ни одного слова Жаклин.

– Он танцевал… с этой… лисицей…

Луи перевел дух, он-то подумал, что с другом беда. А Жаклин чуть не плакала.

– Послушай, Жак, Вася знает, что ты здесь?

– Меня увели на его глазах, заперли, долго никуда не вызывали, не допрашивали, а сегодня вдруг бросили сюда.

– Говоришь, увели на его глазах? Значит, у тебя есть шанс выбраться. Может, и у меня тоже.

***

В эти минуты Вася, которому за хорошую службу, дали внеочередную увольнительную, гулял по городу. Рассказ короля озадачил его. Кому понадобилось убивать королеву Викторию и похищать принца, бросая при этом тень на Эшелота I? В виновность добряка-правителя, о котором он слышал много хорошего и от богатых, и от бедных жителей своей страны, он не верил.

Думал Вася и о том, что завтра ночью сможет, наконец, попытаться освободить своих друзей. В ночь он дежурит в тюрьме. Где держат Луи, он знал. Как ближайший доверенный короля Даниила, сумел позаботиться и о том, чтобы Жаклин перевели туда же. Все вроде бы отлично. Ключи от камеры будут у него или у второго дежурного. И вот тут самое сложное: что делать со вторым дежурным?

Вася остановился, почесал в затылке. Прикинув и так, и эдак, он свернул в виноварню, купил крепкое вино в красивой бутылке и, подумав, выпросил у торговки похожую пустую бутыль, оставив хозяйке щедрые чаевые.

Надо сказать, что денег у него было много, Даниил хорошо платил за службу, понимая, что чем сытнее живут нужные ему люди, тем они надежнее. А Вася вообще был на особом положении – спаситель королевской жизни, хранитель тайны – и денег ему выплачивалось в два раза больше, чем остальным охранникам. Потом Вася зашел в лавку безалкогольных напитков, купил вишневый компот. Заглянул к знакомому аптекарю, пожаловался на бессонницу, приобрел целебные капли. Из магазина сувениров вышел с малиновой и синей подарочными лентами…

***

Настало время дежурства у темницы. Вася взял с собой провизию и две одинаковые бутылочки с фирменными наклейками винной лавки. Одну, с красным вином и повязанной на горлышко малиновой лентой, – для товарища, другую, с компотом и синей лентой, – для себя. На дежурстве пить вино, разумеется, запрещалось, и Вася обдумывал, на какую бы хитрость пойти, чтобы уговорить второго дежурного нарушить запрет. Но… словно сама судьба помогала ему. В напарники к Васе на сегодняшнюю ночь назначили пса, известного пьяницу, которого то и дело грозились уволить из охраны, но почему-то никак не увольняли. Поговаривали, что он – племянник мужа сестры Даниила…

– Ох, спасибо, дружище! – довольно ворчал пес, отхлебывая из горлышка. – Давненько не лакал такой вкуснятины, давненько.

А через пятнадцать минут уже храпел, издавая носом свист, будто чайник, и блаженно развалившись у ворот темницы.

Вася аккуратно, чтобы не разбудить пса, отодвинул его, обшарил карманы, нащупал ключи…

Вообще-то было удивительно, почему начальник охраны отдал ключи именно ему, псу-пропойце, а не Васе, которому доверял сам король. Волку порой казалось, что начальник относится к нему с предубеждением – не по делу придирается, смотрит с подозрением.

Начальник вообще был странным. Обычная для всех начальников напыщенность сочеталась в нем с вороватостью движений. Он то и дело трогал свой подбородок, будто проверяя, не отвалился ли. Этот черный старый шакал не нравился Васе…

Итак, волк выудил из кармана спящего пса ключи, снял со стены фонарь, с сильно бьющимся сердцем подошел к двери темницы, в тишине громко лязгнул замок. Вася оглянулся, пес мирно сопел. Он скользнул в сырой холодный коридор темницы, освещенный единственной тусклой лампочкой под потолком. Где-то капала вода, отдаваясь эхом под пустыми каменными сводами. Коридор казался бесконечным. В свете фонаря Вася разглядывал номера на дверях камер – 101, 102,104, 110… 157. Стоп. 157 – то, что нужно. Вася посветил фонариком в маленькое окошко для подачи еды. Фонарь был слаб, но Васе показалось, что в дальнем углу он разглядел знакомую шевелюру Луи.