Проект Эрешкигаль

Вот только высокий рост и крупное телосложение делали из него отличную мишень. И пожелай кто-то сейчас на него напасть, то хватило бы одного выстрела, чтобы не промахнуться по такой-то жирной точке на открытой местности. Отпрыгнуть обратно в мои малиновые кусты он бы точно не успел.

Я продолжила ждать развития событий. Боец же ждать устал, поднял левую руку, согнутую в локте и махнул ею, будто давая сигнал, что можно идти в атаку.

Кусты снова зашуршали. Вытаптывая корни и ломая ветки, щедро снабдившие меня сладчайшей, пусть и мелкой ягодой в этом году, на свет дневной вышло еще двое. Ну, честное слово, ноги бы им за такое варварство переломать.

Эти ничем не отличались от первого. Такие же здоровые лбы – мечта ленивого снайпера. Только свои автоматы они отчего-то перекинули назад. Видать, не ожидая никакого нападения или сопротивления, когда найдут хозяйку территории.

Троица распределилась по кустарной границе и принялась высматривать живых обитателей, нещадно топчась по грядкам. Душа моя все-таки сдалась, и я вышла из тени своей «фазенды», подавая голос и с наслаждением примечая, как опытные разведчики подпрыгивают от неожиданности:

– Я бы не стала так неуважительно относиться к плодам чужого труда. Вы хоть понимаете, сколько усилий было приложено для того, чтобы вырастить все это?

Бойцы застыли и медленно повернулись в мою сторону. Первый направил на меня ствол своего Абакана, который так и не выпустил из рук, оставшиеся принялись осторожно тянуть оружие к себе.

– Можете не волноваться, я никуда отсюда не уйду, так что не обязательно так осторожно себя вести. Не в лес же мне бежать. Ну, только если вы не ждете нападения или не пришли сюда, чтобы пристрелить меня, – я едва сдержала смешок от последних своих слов и спокойно развернулась к крыльцу. – Шли долго, наверное? Да еще и с потерями. Чаю не хотите? Хотя нет, чаю не предложу, его мало осталось. Могу заварить травы, малиновый и смородиновый лист. Тот же чай, только ароматней. Чего застыли? Ведите своих бедолаг, их же перевязать надо, обработать, да и земля уже холодная.

Я ловко поднялась по ступеням, еще раз оглядела ошалевших вояк и спокойно зашла в дом. Но тут же выглянула обратно и протянула:

– Слууууушайте, а вы случайно не все свои сухпайки съели? У вас там кофе и галет не осталось? Так давно ни того, ни другого не ела. Даже их вкус сейчас почувствовала.

Видимо, понимая, что не ответить будет верхом неприличия, первый из разведчиков все же подал голос:

– Не знаю, надо поглядеть в рюкзаках.

– А вы их там оставили? – уточнила я, тыкая пальцем им за спины.

Мой смелый собеседник утвердительно кивнул.

– Я бы не стала так разбрасываться едой. Вы же знаете, что здесь живут медведи, лисы, барсуки и прочая живность, обожающая все, до чего доберется? Наверное, уже встречались с этими воришками, пока до меня шли?

Троица переглянулась, пожала плечами. Блин, да сколько же им лет, что они ничего про местный лес не знают? Где их откопали, и кто?

– Ладно, я пошла за чайником, а вы не стойте – тащите своих товарищей, там вот у стены есть лавки, можете усадить и заняться перевязкой. У вас же есть с собой аптечки первой помощи? А для жертвы капкана что-нибудь придумаем после первичного осмотра, – я оглядела застывших от удивления бойцов и, вздохнув, сменила тон на командный. – Чего стоим?! Ты, – мой палец ткнул в сторону самого смелого. – Прекращай топтать мою морковку и тащи рюкзаки с едой, аптечкой, боеприпасами. Что там у вас еще есть. Вы, – палец перешел на остальных. – Хватаете раненных. Тех, кому досталось от растяжки, можете усадить на лавки у стола. Заодно разложите медикаменты. Беднягу с капканом тащите к дому, тут места больше, его можно будет положить. Что стоите? Двигайтесь! Земля холодная, почки не казенные.

Будто по щелчку выключателя парни резко развернулись и торопливо скрылись за малиной. Оттуда послышались стоны, нытье, шуршание и маты. Видать бедняги не готовились к тому, чтобы поскорее оказаться в более комфортных условиях.

Закатив глаза и вздохнув от бестолковости уцелевших, я все же отправилась в дом за чайником и травами. Заодно прихватила марлю, большую бутылку йода и вату. Пришли тут на мою голову, запасы разорять.

Во дворе уже стоял непривычный шум. Ходячие ныли и жалели себя (будто не военные, а дети малые), капканный подвывал, но держался. Уцелевшие растерянно метались между остальными, пытаясь понять, как поступить дальше. Распоряжений им никто не давал, отчего бедолаги, привыкшие к командам, просто растерялись от внезапной свободы действий.

Оглядев хаос на своем обычно спокойном и тихом дворе, я вздохнула, но торопливо вмешиваться не стала. Просто прошлась до одного из ходячих, вручила большое ведро, стоявшее рядом с крыльцом, и указала на старенький колодец с поменянными в прошлом году досками:

– Воды принеси.

Тот удивленно уставился на меня, то ли не услышав приказа, то ли не поняв, что это он и был.

Хорошо хоть остановился и уставился бараном, а не попытался продолжить свой бег по кругу, пытаясь оказать первую помощь марганцовкой и пластырем.

Я нахмурилась, выпрямилась и рявкнула:

– Исполнять!

Как и ожидалось, приказ подействовал молниеносно. Парень резко приставил руку к голове, развернулся в два шага и заспешил к колодцу. Второй же в это время удивленно уставился на меня, будто желая уточнить, какой магией мне пришлось воспользоваться, чтобы привести его товарища в чувства.

– Чего застыл? – тут же переключилась я на него. – Аптечку открывай. Тебя учили оказывать первую помощь?

– При порезах и легких ранениях, – на удивление нерешительно промямлил третий за своего соратника. – Но здесь…

– Порезы и легкие ранения, – перебила я его и прошлась до скулящего, придерживающего левую щеку бедолагу. – Я растяжки ставила не для того, чтобы убить кого-нибудь ненароком. И вообще, не рассчитывала, что они сработают. Руку убрал, – раненый послушался без споров и возражений, удивленно уставившись на меня, будто впервые поняв, что они добрались до цели.

Моя охранная система сработала отлично. Щеку оцарапало изрядно, местами старенький металл впился в мягкую плоть достаточно глубоко, но не распорол, не пробил до полости, а просто прошелся красивой, почти ровной бороздкой.

– Шрам останется, – с похвальбой заметила я и ловко открыла казенную аптечку, отставив личные запасы.

Пациент печально застонал, но стих, едва встретился с моим строгим взглядом. Не похож он все-таки на бойца, бледный какой-то и слишком уж пугливый. Ему от силы можно было дать лет двадцать, под плотной камуфляжной курткой пряталось тщедушное, пусть и жилистое тело, тонкие черты лица и робкие, едва ли не слезящиеся карие глаза глядели мирно. Парень не вписывался в компанию трех крепких ребят с Абаканами, бьющими по бедрам, когда им приходилось переходить от одного страдальца к другому.

В заветной пластиковой коробке бледно-красного цвета нашлись и йод в карандаше, и широкие пластыри, и узкие бинты. Все, для быстрой ликвидации мелких последствий.

Оттого уже через полчаса мы сгрудились над самым несчастным – любителем совать ноги, куда не надо. Мужчине было не больше тридцати, достаточно крепкий, но не атлет. Кровь от лица схлынула, видать, много потерял. В темных волосах редкая седина, а из-за бледности точеный нос и скулы превращали его в гипсовый бюст античного героя.

Самый смелый осторожно стянул с него штаны и с умным видом изучал перебитую зубастым капканом ногу и волосы, вставшие дыбом от прохладного воздуха позднего лета.

Правда самому бедняге было все равно – он старался даже дышать через раз, чтобы потреблять меньше кислорода и не гонять кровь так часто, как хотелось бы.

А мужик-то ничего. И внешне, и духовно. Вон, как стоически переносит ранение. Хоть сам и виноват, что не смотрит, куда идет.

Я скрестила руки на груди и огляделась. А у меня тут сбор бледных заключенных – вид ноги всех привел в какой-то детский ужас. Будто она сейчас отвалится и заживет своей жизнью, выискивая виновника ее страданий.

Лучше б они с собой хирурга взяли, военного. Эти молодцы всегда готовы и к обстрелу, и к операции, и к ампутации, и ко сну стоя. И никакой бледности, прикрытых ртов и испуга в глазах. Все хладнокровно, четко, по делу.

– Мда, – разочаровано заметила я и присела рядом с капканным. – Что скажете, больной? Может, сразу отпилим и дело с концом?

Позади раздался стон, кто-то из раненых не оценил юмора. Что ж, не для них стараюсь.

Мужчина тихо выдохнул, слегка подернул глазами и уставился на меня:

– Пили, – прошептал он. – Главное быстро.

– Ее ж не медведь откусил, – с усмешкой возразила я и прошлась пальцами по ране, чуть выше и ниже. – Перелома нет. Максимум трещина. Ходить будешь, но нескоро. Вам бы вертолет и транспортировку до ближайшей больницы, а не у меня тут на лавке лежать.

– На подобный случай инструкций не было, – робко заметил один из ходячих.

– А терять и гробить людей – были?

Участок погрузился в задумчивое и стыдливое молчание. То-то же, собрались тут истинные солдаты.

– Аптечку несите, – коротко скомандовала я и села на прохладную землю так, чтобы иметь возможность орудовать всем, что потребуется и не чувствовать стеснения в движениях.

Из-за левого плеча выплыла знакомая бледно-красная коробка. Я перехватила ее, раскрыла и сморщилась. Здесь нашлись и антисептики, и перевязка, но судя по характеру раны, бедолага сначала ничего не понял и от испуга дернул ногу, отчего сильно порвал кожу, а заодно и связки, выглядывавшие порой в кровоточащие дырки.