Проект Эрешкигаль

– И рассказывать все истории тоже должен был он?

Снова пять кивков.

– А если бы с ним что-нибудь случилось, то кто обязан принять полномочия по переговорам?

Все молча уставились на меня, потом переглянулись, активно используя мимику вместо языка жестов, Прокофьев снова принял на себя удар:

– Полномочия никому не передавались. Мы не рассматривали подобной ситуации.

– А она взяла и случилась, – усмехнулась я и потянулась к пакетику крепкого растворимого кофе. – Теперь решать придется вам. Либо вы все выкладываете, как есть, – высыпая содержимое пакетика в чашку и вдумчиво размешивая напиток, отдающий смородиной, малиной, шиповником и забытым ароматом кофе, продолжила я. – Либо хватаете своего страдальца и отправляетесь обратно в цивилизацию своим устоявшимся составом. Так уж и быть, разрешу забрать лавку, чтобы не придумывать носилки, которых здесь вы точно не найдете.

Бойцы задумчиво уставились в свои кружки, порой водя носом от того, что получилось у меня. Я же с удовольствием отхлебнула ягодного кофе и прикрыла глаза от удовольствия. Эта ерунда в пакетике, как и должно быть содержимому военного сухого пайка, придала простому травяному чаю отличную крепость. Обладай мой организм хоть какой-то восприимчивостью к энергетикам, такое точно взбодрило бы меня на пару дней вперед. А так мне оставалось наслаждаться замечательным, позабытым вкусом.

– Жалко, что молока не принесли. Цены бы вам не было, – не удержалась я от замечания и оглядела пятерку балбесов, хранящих молчание. – Если вы дали клятву сохранить военную тайну любой ценой, то вытягивать из вас клещами ничего не буду. Мне-то никакого дела нет до того, что там происходит, – моя рука махнула куда-то в сторону леса, не особо задумываясь о направлении. – Но если хотите уговорить меня покинуть зону комфорта, то советую начать рассказывать сейчас, чтобы закончить к закату.

Мирные переглянулись друг между другом, но так и не решили, кто нарушит то ли клятву, то ли обещание, то ли приказ. Бойцы тем более не стали ничего говорить. Судя по всему, их инструктаж сильно отличался от остальных. Оттого они просто ждали разрешения вопроса, готовые в любой момент собраться и отправиться обратно – к точке сбора. А со мной или без меня – решать уже не им.

Устав от раздражающего ожидания, я придвинула к себе коробку от сухпайка и принялась спокойно складывать в нее пакетики:

– По сути, никто не исключает, что вам ничего и не рассказали, отправляя сюда. Просто дали задание привести меня, а больше-то вам знать и не надо. Но причина для того, чтобы отправиться к лосю на рога, изучать бобровые хатки, должна быть очень веской. Иначе выходит, что у вас в главнокомандующие затесалась парочка идиотов. В любом случае мне не очень хочется лишний раз выходить отсюда к людям, даже к ближайшему селу, не то что уж с вами куда-то топать. Поэтому не вижу ни единого основания для того, чтобы держать вас здесь, – я оглядела опустевший стол и закрыла коробку. – А это заберу в качестве оплаты за легкий перекус и порчу огорода. Когда еще такие красавчики забредут?

– Но нам же еще обратно идти, – неожиданно робко возразил Хвостик.

– Планируете добраться на чае, кофе, сливках и витаминах? Не думаю, что даже самые стойкие из вас продержатся на таком питании дольше одного дня, – я скрестила руки на груди и хмуро заметила. – Не понимаю, неужели за то время, что вы тут бродили, вам ни разу не пришлось охотиться? Даже грибы что ли не собирали?

– А какие из них съедобные? – осторожно спросил Мишка и тут же смутился под моим насмешливым взглядом.

– Выбрали бы кого-нибудь в качестве дегустатора.

– Я ведь серьезно.

– Ну, раз серьезно, то съедобные все, но лучше выбирать те, которые без юбочки.

Отряд снова переглянулся.

– Ладно, господа выживальщики, вы, как хотите, а я пойду проверю, как там ваш главный. Кстати, где его рюкзак?

Костик неуверенно глянул за спину, но указывать на место хранения поклажи Луншина не стал.

– Серьезно? – с насмешкой спросила я. – Что я оттуда упру? Мне просто нужна его кружка. У меня всего одна, – чашка с недопитым кофе поднялась вверх, демонстрируя свое одиночество. – И она сейчас занята. Или как вы предлагаете поить раненого? Думаете, ему пить не захочется?

Немного подумав, Витька встал из-за стола, прошелся до стены дома, где были сложены рюкзаки и вытащил из их горы один, совершенно не отличающийся от остальных. Только на краю, у самого донышка болталась кружка на карабине.

Парень ловко отстегнул посуду и протянул мне. А я вдруг в едва наступающих потемках приметила кое-что более полезное:

– А ну-ка дай мне рюкзак на минутку.

Парень с непроницаемым лицом продолжил держать перед собой кружку, а прочую поклажу отвел вправо, не приближая ко мне.

– Да мне на фиг ничего не нужно лишнего, – раздраженно произнесла я. – Дай проверить одну вещь, и я пойду помогать твоему командиру.

– Отдай уже ей рюкзак, – нервно приказал Мишка и фыркнул. – Иначе мы никогда тут не разберемся. А уже и вправду комары пошли, сожрут нас еще.

Помедлив, длинноволосый отдал мне рюкзак. Он оказался массивным, тяжелым, но главное прочным и с заметной трубочкой, выведенной по правой лямке. Значит, глаз меня не подвел.

Я поставила его на стол и принялась искать отсек, куда Луншин догадался спрятать гидратор. Руки помнили лучше, чем голова. Оттого скоро нашлось все необходимое – и карман, и петля для трубочки, и сам гидратор, в котором плескалось около литра воды.

– Отлично, то, что надо, – я ловко соскочила с лавки и направилась к дому, бросив своим гостям. – У вас есть десять минут, чтобы решить, кто мне расскажет причину вашего визита. А если так и не захотите ничего выкладывать, то выход там, – рука метнулась в сторону многострадальной малины. – Не потеряетесь.

В доме уже стоял легкий сумрак – солнце в окна почти не попадало. А потому стены принялись отпускать остатки тепла, остужая единственное помещение. Видать, придется растопить печь раньше времени, чтобы наш пациент не помер от переохлаждения.

Но для начала я решила проверить его бессознательное состояние. Сергей лежал на лавке в том же положении, в каком мы его сюда принесли. Губы стали едва розовыми, кожа перестала отдавать оттенками свеженькой побелки. Все-таки какой-то результат мои манипуляции дали. Уже приятно, хотя куда приятнее, чтобы они никогда сюда не приходили.

Веки бедолаги едва подрагивали, и можно было бы решить, что он притворяется. Но дыхание все еще рванное, даже с едва слышимой хрипотцой. Да и губы оказались совершенно сухими, с белесой коркой.

– Мда, дружочек, – присев рядом с Луншиным, произнесла я, надавила на трубку гидратора и дождалась, когда появится пара капель. – Не повезло тебе с отрядом, – немного подумав, приложив воду к губам пациента, добавила. – И условиями. Уж извини, но тут вообще ничего не работает. Судя по всему, даже головы у твоих ребят, – капли молниеносно впитались, я двумя пальцами приоткрыла рот и капнула внутрь, дождалась, когда он непроизвольно глотнет, и встала, оставив гидратор лежать рядом. – Но ты не переживай. Тебя они точно не оставят. А завтра посмотрим, чем еще можно тебе помочь, -моя ладонь ловко прошлась по лбу, на губах заиграла улыбка облегчения. – По крайней мере, жара у тебя нет. Так что выкарабкаешься. Думаю, ты и не в такие передряги попадал.

Так много я давно не говорила. Ни с ошалевшим медведем, случайно забредшим ко мне в гости, ни с наглым барсуком, решившим, что мой погреб – его сокровищница, ни с проволочником, считающим мою картошку своей. А с собой так и вовсе было говорить скучно. Оттого сегодня я сказала больше, чем за последние пять лет.

Даже как-то странно нарушать привычную тут тишину. Но эти бравые ребятки точно не умеют читать мысли. Так что молчать дальше не имело никакого смысла.

Я прошлась до печки, закинула туда несколько сухих поленьев, дождалась, когда спичка опалит краешек и огонь начнет свою вечернюю трапезу, а после встала, накинула на плечи старенький вязаный кардиган и вышла «в люди».

Не услышав моих шагов, бойцы продолжали свой тихий спор. Оказывается, несмотря на инструктаж и объявление моей персоны, как сверхопасной, только Прокофьев до сих пор сопротивлялся рассказывать, что происходит сейчас в мире. Остальные же убедительно шипели, что без меня им никак нельзя возвращаться.

Аргументов «за» оказалось больше и вскоре они сломили Мишкину оборону.

Дождавшись, когда его плечи чуть опадут, а голова согласно кивнет, я вышла к ним, сев напротив и выжидающе глядя в глаза каждого гостя.

– Что вы знаете о племенах Дасья, облюбовавших наши восточные границы? – долго раздумывая, с чего начать, спросил Прокофьев.

По его виду можно было точно сказать, что и этот вопрос дался ему тяжело. Пришлось снова подлить чаю всей пятерке, а после согласиться отдать остатки варенья, чтобы подсластить сложившуюся ситуацию.

В надвигающихся сумерках, наступающих в этих местах резко и внезапно, парень казался бледноватым, каким-то болезненным. Прочие выглядели куда лучше. Видать из-за того, что сильно посмурнели от одного упоминания кочевников в разговоре.

– А разве они так и не объединились в государство под точно таким же названием? – уточнила я, не очень-то и понимая, к чему ведет Мишка.

Парень удивленно поглядел на меня, прикинул что-то в голове и согласно кивнул:

– Верно, десять лет назад. Мне казалось, что вы не следите за обстановкой в мире.

– Я здесь живу только семь лет, – с насмешкой возразила я. – Или ты думаешь, что меня тут ребенком оставили?

Прокофьев переглянулся с Витькой, потом с Хвостиком, но те отрицательно покачали головой. Из чего пришлось сделать единственный вывод:

– Вы обо мне ничего не знаете.

Лица бравых ребят залились краской, которая неплохо бы осветила мой участок даже в самую темную ночь.