Шёпот леса

Глава 3. Ведьмак

Агидель проснулась ранним утром. Она потерла глаза, лениво перевернулась на другой бок и по привычке потянулась к прикроватному столику. Однако вместо телефона девушка нащупала колючую солому. Не понимая, что происходит, Агидель вскочила на ноги и осмотрелась вокруг. В соседнем стойле, недовольно раздувая ноздри, фырчала черно-белая корова. В спертом воздухе витали ароматы сена и недоеденной похлебки, над которой летали огромные темно-зеленые мухи. Сквозь многочисленные щели в хлев пробивались озорные лучики, подсвечивая поднятые с пола миллионы пылинок. Под ногами шныряли серые юркие мыши, а где-то за хлевом кудахтали куры и, надрываясь, горланил петух, оглушительный крик которого можно было услышать в соседней деревне.

Снаружи послышались неторопливые шаги. Агидель на цыпочках подошла к стене и припала щекой к щелке между досками. Мимо хлева, напевая песню, шла девушка. На ней был надет белый льняной сарафан, а русые волосы, достающие до плеч, игриво подергивались при каждом шаге. На лбу девушки проступили капельки пота, а волосы вблизи лица слегка намокли. Она по-детски размахивала руками, занятыми ведрами, и осторожно ступала босыми ногами по тропинке, обходя мутные лужи, образовавшиеся после дождя. «Ведьма! – произнесла про себя Агидель, узнав девушку. – И, судя по ее поведению, она не знает, что меня случайно затянуло в смерч» Ведьма подошла к колодцу-журавлю и поставила ведра на низенькую лавочку. А затем, открыв тяжелую скрипучую крышку, опустила в колодец привязанное ведро. Груз, служивший противовесом, высоко поднялся в небо, когда ведро достигло воды. Ведьма ловко наполнила ведра и быстро скрылась за хлевом, расплескав по тропинке воду.

Агидель вышла из хлева, вдохнув свежий августовский воздух. Девушка любила август. В этом месяце в полях золотилась несжатая пшеница и рожь, кожа приобретала бронзовый загар, а светлые волосы выгорали прядками. Стоило пройтись по полю, и в волосах тут же запутывались семена растений, а в руках возникал пахучий букет цветов.

«Где я? Неужели в соседней деревне? – посмотрев по сторонам, подумала девушка, – да, похоже, так и есть! Тут, как обычно, не ловит связь!» – огорчилась Агидель, спрятав телефон в карман. Деревни Мостилесово и Холмиветрово находились рядом друг с другом. Их разделяла укатанная машинами проселочная дорога, проходящая мимо леса. Агидель не раз видела на этой самой дороге пушистых зайцев, рыжих лисиц и даже лосей, выбегающих из леса. Периодически, когда Агидель была еще ребенком, бабушка брала ее с собой в деревню Холмиветрово в гости к своей подруге. Агидель вспомнила высокую плакучую иву, росшую у калитки, и пруд, заросший ряской. В нем водились крупные золотистые караси, плавающие у поверхности воды. Однако стоило подойти ближе, и рыбы тут же скрывались на дне, махая на прощание хвостами.

Несмотря на раннее утро, на улице было жарко. Над полем зависло марево, размыв очертания леса. В тени, куда ни погляди, болтались тонкие нити паутин, усыпанные множеством мелких капель росы. За деревянным покосившимся забором колосилась пшеница. Дунет легкий ветерок, и поле тут же оживает. Идет по верхушкам колосьев волна, пропадая за горизонтом. На тропинке, заросшей бело-розовым клевером, стояла овца. Она заглядывала в ворота, словно ждала приглашения, и жадно смотрела на железный тазик, заваленный крупной редькой и кормовой морковью белого и рубинового окраса. Во дворе на столе лежали пучки свежесорванной перечной мяты, душицы и лаванды, от которых исходил терпкий сладковатый запах. А рядом стоял железный бидончик, доверху наполненный парным молоком. «Неужели, когда я спала, ведьма в соседнем стойле доила корову?! К счастью, она меня не заметила! – выдохнула Агидель. Девушка нерешительно потопталась на месте. – Ведьмак, ведьмы, упырь, – Агидель нахмурила брови, – это был не сон. Я действительно встретила мифологических существ! Кому расскажу, не поверят!»

Агидель вспомнила, что около года назад в холодный дождливый день она бесцельно бродила по дому, пока не забрела на чердак. В небольшом и тесном помещении, куда ни глянь, лежали стопки пожелтевших от влажности книг, на полу были разбросаны расколотые тарелки, ненужная одежда, поломанные часы с кукушкой и прогнившие столярные инструменты. На старом столе с отломанной ножкой небрежно повисла некогда белая скатерть, впитавшая в себя пыль. А в высоком сундуке, закрытом на замок, наверняка хранилось множество тайн. Агидель, сидя на полу, под звук барабанящих по крыше капель долго рассматривала цветные ботанические иллюстрации с грибами и растениями, пока не нашла книгу о славянской мифологии. Агидель прочитала о берегине, кикиморе, мавках, ведьмаке и других существах, населяющих леса, дома, поля и болота. Девушка смутно вспомнила, что ведьмак обладает магической силой, руководит ведьмами и борется с упырями. В книге также говорилось, что ведьмак может как вредить людям, так и, наоборот, защищать их. Встретив Орислава в реальности, Агидель была уверена в том, что ведьмак не предоставляет ни для нее, ни для людей опасности.

Девушка обошла хлев и оказалась напротив избушки, одна сторона которой полностью заросла душистым хмелем. На его цветы, похожие на сосновые шишки, слетелось множество пчел. Возле крыльца, подобно живой изгороди, разрослись непроходимые кусты малины. На мокрой лестнице стояло ведро с крепкими хрустящими огурцами. Под окном, сбрасывая пожелтевшие от жары листья, росла широкая рябина. С ее ветвей свисали тяжелые ярко-красные, переливающиеся в солнечном свете гроздья. От рябины до молодой яблони, усыпанной мелкими, словно черешня, плодами, была натянута бечевка. А на ней, развеваясь по ветру, висело выстиранное белье.

Из открытого настежь окна доносились женские голоса. Агидель тихонько встала на лавочку и краем глаза сквозь кружевную занавеску заглянула в окно, на котором остывала шарлотка. У кухонного стола, заваленного кастрюлями и тарелками, хлопотали две девушки. Одну из них Агидель видела впервые. С ее детского с виду лица не сходила улыбка. Голубые глаза сияли подобно глади воды, а задорные пшеничного цвета кудри, повязанные белой косынкой, игриво пружинили. Ее румяные щеки были испачканы в муке. Девушка раскатывала деревянной скалкой тесто и лепила пузатые пирожки с яблочным повидлом. Во внешности девушек улавливались схожие черты. У них была одинаковая форма губ, похожая на бантик, небольшие уши, плотно прилегающие к голове, и аккуратный нос. «Они сестры? – предположила Агидель. – Похоже, это их дом. Но где же ведьмак?» Позади девушек стоял стеклянный буфет, забитый чашками и блюдцами, разложенными в определенной цветовой гамме. Рядом с буфетом на полу лежала сетка, наполненная оранжевыми и белыми яйцами. А по помещению, исчезая в темных углах, то и дело юрко пробегали солнечные зайчики.

Ведьма укутала в белую ткань снятый с печи глиняный горшок.

– Пойду отнесу Ориславу кашу. Не пойму, почему ему нравится сидеть в одиночестве…

– Сестра, не все любят шумные компании, – ответила девушка с кудряшками. – Хотя бы черники добавь, все вкуснее будет… В подполе была одна баночка…

– Не стоит, Чара. Он не любит ни фрукты, ни ягоды, – твердо ответила ведьма.

Агидель вспомнила, как в детстве в июне дедушка приносил из леса чернику. Она с интересом разглядывала лукошко, в котором помимо ягод лежали пучки мха, сухие еловые веточки и разбегались по разным сторонам небольшие насекомые и паучки.

– Пойди умойся! – кричала бабушка и качала головой, смотря на почерневшие от черники пальцы, зубы и рот.

Однако Агидель лишь задорно смеялась и резво убегала от бабушки. А та, не в силах ее догнать, смеялась вместе с ней.

Ведьма надела сандалии и вышла во двор. К счастью, окно находилось с противоположной стороны дома. Агидель решила проследить за ведьмой. Здравый смысл подсказывал, что нужно вернуться, но любопытство взяло верх. «Взгляну одним глазком на ведьмака и сразу уйду!» – твердо решила девушка.

Ничего не подозревающая ведьма вышла за калитку. Агидель побежала следом. На улице, обжигая плечи, припекало солнышко, из кустов доносилось оглушительное пение воробьев, в траве стрекотали кузнечики, а во влажном липком воздухе летала надоедливая мошкара. Ведьма не стала идти через деревню. Она свернула на поле и затерялась в высокой пшенице. Агидель без колебаний шагнула за девушкой. На поле земля была твердой и плотной, словно камень. Среди пшеницы росли васильки, развернув бутоны к солнцу. Ведьма шла медленно. Порой она останавливалась и смотрела на небо, где, летая друг за другом, задорно резвились стрижи.

Вскоре девушки вышли на край поля. Впереди чернел могущественный еловый лес. Перед ним росли молоденькие кусты ивы и жгучая, достающая до пояса крапива. Ведьма беспрепятственно обошла стволы ив, собрав платьем паутину. Агидель же потребовалось несколько больше времени. Ветки, словно живые, цеплялись за волосы и царапали плечи. Однако, получив ожоги от крапивы и многочисленные ссадины, Агидель удалось, не привлекая к себе внимания, дойти до леса.

Многовековые ели раскинули широкие лапы, словно не хотели впускать путников в свои владения. В лесу веяло прохладой. Воздух пах мхом, прелой листвой и маслянистой хвоей. Почти на каждом трухлявом, покрытым мхом пне росла кислица и оранжево-красные трутовики. Под ногами, куда ни погляди, лежал сплошной ковер пушистого мягкого мха, в котором утопали сандалии. Кое-где росли низенькие кустики черники и, выделяясь красными шляпками, из земли пробивались червивые сыроежки. Тропинки здесь не было. Однако ведьма знала дорогу и уверенно шагала вперед. Агидель же едва за ней поспевала. «Наверняка здесь много гадюк!» – рассуждала девушка, смотря себе под ноги. В лесу кипела жизнь. Над головой раздавалось щебетание соловьев, где-то в дремучей чаще стучал дятел, доставая личинок, под ногами шныряли едва уловимые глазу ящерицы, а по стволам туда-сюда бегали крупные муравьи.

Вскоре Агидель увидела ветхую избушку, которая почти наполовину вросла в землю. А может, просто-напросто выросла из нее, словно гриб либо дерево. Ее острая крыша была полностью покрыта зеленым мхом, а единственное окно наполовину ушло под землю. «А ты что думала, Агидель? – девушка обратилась сама к себе. – Что ведьмак живет в замке?»

Ведьма топталась у порога. Она на скорую руку поправила прическу, заправив за ухо волосы, и разгладила длинное белое платье, подол которого промок в утренней росе. Агидель подозревала, что ведьме нравится Орислав. И сейчас она окончательно убедилась в своем предположении. Ведьма улыбнулась – на щеках проступили ямочки – и три раза постучала по двери. Вскоре на пороге показался Орислав.

Он вяло почесал голову, взъерошив черные волосы, и зевнул:

– А, это ты, Ясмина. Заходи.

Ведьма кокетливо улыбнулась и скрылась за дверью.

Агидель подбежала к избушке и заглянула в окно. «Что я делаю! Подглядывать нехорошо!» – девушка недоумевала от собственного поступка. Однако разглядеть интерьер ей так и не удалось. Агидель обо что-то споткнулась. Она машинально ухватилась за ветвь низенькой рябины, растущей у окна. Но ветка хрустнула, просто-напросто не выдержав ее веса. Агидель упала на мягкий мох, сбив ржавое железное ведро. «Вот ведь! Неужели проделки лешего?!» – вставая с земли, подумала девушка и, потирая ушибленный локоть, быстро побежала на задний двор. За избушкой стояла полупустая дровница, заросшая вьюнком, и валялся хлам – ненужный чайник, продырявленные резиновые сапоги, покореженная клетка для птиц и битое стекло. Вдалеке поблескивала гладь воды, не то пруд, не то озеро.

Вскоре отворилась дверь и на крыльце возник обеспокоенный Орислав и не менее обеспокоенная Ясмина. Парень недовольно хмурил брови и внимательно смотрел по сторонам. Девушка, скрестив на груди руки, стояла позади и нюхала воздух.

– Упырей здесь нет, – спустя какое-то время твердо заявила она.

Ведьмак кивнул, но, несмотря на слова девушки, неторопливо направился за дом.

«Нельзя допустить, чтоб меня обнаружили!» – пытаясь унять дрожь в коленях, подумала Агидель. Она обошла избушку и забежала в открытую дверь, оказавшись в единственном помещении. Слева от входа находилась низенькая печка-буржуйка, на столе, накрытом белой скатертью, лежали столовые приборы и стоял глиняный горшок, в дальнем углу находилась кровать, застеленная одеялом, сшитым из разноцветных лоскутков ткани, а с правой стороны валялось несколько деревянных бочек. Услышав звук приближающихся шагов, Агидель смекнула, что нужно спрятаться за бочками.

– Наверное, дикий зверь, – вздохнув, произнесла ведьма, заходя в избушку. Она потопталась на пороге, стряхнув с подошвы грязь.

– Кто-то за нами следил … – сиплым голосом ответил ведьмак. Парень вытер со лба проступающие капельки пота и присел за стол, застучав по столешнице пальцами.

На улице после дождя стояла влажность. Тело моментально потело, а намокшая одежда прилипала к коже.

– Не думай об этом, кушай, – отрезала ведьма, подвинув к Ориславу горшок. Девушка уперлась локтями о стол, и на ее лице заиграла сияющая улыбка.

Парень с неохотой взял со стола ложку и зачерпнул рисовую кашу.

– Орислав, что приготовить на завтра? – внезапно произнесла девушка, с любовью и нежностью посмотрев на парня.

– Готовь, что хочешь, – пожав плечами, сухо ответил парень.

Агидель стало немного неуютно. «Зачем я спряталась? Сказала бы, что заблудилась. Что мне теперь делать?» – испуганно подумала Агидель, взглянув на бочки, покрытые пылью и паутиной, в которой болталась мошкара и иссушенная черная муха. Между стеной и полом было пустое пространство, проеденное мышами либо крысами. Агидель обхватила колени руками, с опаской поглядывая по сторонам.

Вскоре парень доел кашу и тихо промолвил:

– Ступай к сестре.

Ясмина неохотно кивнула, словно не хотела уходить, и, взяв горшок, медленно поплелась к двери.

– Прошлой ночью упыри вновь напали на деревню… – на ходу произнесла девушка.

– Да, с этим нужно что-то делать, дождемся ночи. А сейчас я хочу побыть один, – твердо ответил ведьмак, выпроваживая девушку.

– Пока, – кинула на прощание Ясмина, а уголки ее губ небрежно опустились.

Агидель и ведьмак остались одни. Орислав подпер подбородок рукой и о чем-то задумался, изредка посматривая в окно. Пряди его черных волос то и дело лезли в глаза, из-за чего Орислав постоянно моргал. Было в его образе что-то загадочно-холодное. Белая, словно лист бумаги, кожа, уверенный взгляд, острые черты лица, обрамляющие лицо черные волосы и алые тонкие губы. Казалось, через мгновение-другое Орислав обратится волком и выбежит в лес. Однако ничего такого не случилось. Парень не спешил покидать избу. Он прошелся по комнате и присел на корточки. Подняв половицы, ведьмак достал из подпола толстую книгу в пошарпанном кожаном переплете. Агидель, словно завороженная, с интересом наблюдала за Ориславом. Тот в свою очередь положил перед собой раскрытую посередине книгу и, слегка приоткрывая губы, стал произносить заклинание, одновременно с этим рисуя сову. В помещении откуда ни возьмись загуляли холодные потоки воздуха, а над книгой появилось голубоватое свечение. Вскоре перед Ориславом показалась птица. Она взъерошила полосатые перышки и села на жердочку. Ведьмак что-то написал в воздухе, и сова, будто поняв, что там написано, взмахнула широкими крыльями и вылетела в открытое окно.

Агидель протерла глаза. «Как такое возможно?» – недоумевала девушка.

Ведьмак продолжал сидеть над книгой, отвернувшись от Агидель. Девушка не видела, что делает парень, но в скором времени заметила, как по полу начал стелиться туман. Вскоре очертания комнаты скрылись. Агидель зевнула и, закрыв глаза, провалилась в глубокий сон.

Агидель проснулась глубоким вечером. В избушке было темно. На столе догорала единственная свеча, а из открытого настежь окна сквозило прохладой. Орислав куда-то собирался. Он надел ботинки, снял с вешалки черный плащ и спешно покинул избу. Агидель соскочила с места и, выйдя из укрытия, двинулась следом за ведьмаком. «Орислав приведет меня в Мостилесово! Ясмина упоминала, что в ней появились упыри», – поежившись, подумала девушка. Агидель не хотела вновь встретить упыря, при виде которого у нее подкашивались ноги, а по спине пробегали мурашки. Девушка дотронулась до мочки уха и обнаружила, что ее сережка куда-то пропала. «Наверное, где-то обронила. Неудивительно!» – подытожила Агидель.

Ведьмак, несмотря на позднее время суток, хорошо ориентировался в лесу. Он, не сбавляя темпа, уверенно обходил болота и раскидистые лапы елей, которые так и норовили нахлестать по лицу. Вечер в деревне существенно отличался от вечера в лесу. В деревне прогретая за день земля долгое время отдавала тепло, а после захода солнца на улице вплоть до одиннадцати было светло, тогда как в лесу земля казалась промерзлой, а с закатом природа тут же погружалась в темноту.

Сквозь черные неподвижные силуэты елей пробивался тусклый свет луны, а небо было усыпано множеством звезд. В воздухе кружили зеленые светлячки, норовя запутаться в волосах, а над канавами, заполненными мутной дождевой водой, стелился густой туман. Агидель никогда не была в лесу после заката. Она с интересом смотрела на завораживающий пейзаж, сожалея о том, что не умеет сочинять стихи или же рисовать, чтобы запечатлеть на бумаге необычайную красоту ночного леса. Однако Агидель умела сочинять небольшие рассказы. Она записывала их на бумаге и хранила листы под матрасом. В этих историях Агидель представляла себя чародейкой, способной победить зло.