Новогодняя аллергия

Я выдергиваю из вены иглу и поднимаюсь на кровати.

– Где мои шмотки?

– Сейчас все будет!

Кума достает из шкафа у дверей коробку и мой костюм в чехле.

– Сученыш, все продумал… – смеюсь я и с наслаждением надеваю рубашку.

– Дэн…

– Что еще?

– Слушай, может ты сам до дома? – спрашивает Кума, косясь на дверь.

– Не вопрос. Только не вези ее по своим любимым клубам.

– Не. Я просто поболтаю немного.

Я вызываю такси, называю свой адрес и на полпути понимаю, что не хочу домой. Единственное желание – снова почувствовать себя человеком. Шофер молча сворачивает, когда я меняю адрес, и везет меня в офис.

На этаже пусто, только горит дежурное освещение и настольная лампа во второй секции. И никого. Видимо тот, кто должен был сегодня дежурить, решил забить и свалил пораньше или не приходил вообще. Это меня злит. Мне хватило одного пожара. Я пулей проношусь по коридору, подхожу к столу, на котором горит лампа, и вижу кружку с остатками кофе, кожуру от мандаринов и книжку. На спинке стула висит пуховик, значит кто-то все же есть. Я смахиваю кожуру в мусорное ведро, беру в руки книгу с девчачьим названием «Элеонора» и иду к своему кабинету.

Открытая дверь у кабинета помощника. Кажется, кто-то решил сегодня поработать сверхурочно или… За столом сидит какая-то пигалица, увлеченно отбивающая пальцами по калькулятору. Она что-то считает, сверяется с таблицами, и совершенно меня не замечает. Мне становится смешно. Пигалица словно провалилась в свои расчеты и даже не поднимает головы. Я открываю книгу где-то посередине и решаю подождать. Мне интересно, как она отреагирует на мое появление. Минут двадцать читаю розовые сопли, разбавленные постельными сценами, поднимаю глаза – она все так же клацает калькулятором.

– И что получается? – спрашиваю я.

– Я еще не сверялась…

Пигалица отвечает на автомате и только потом до нее доходит… Она поднимает свои глаза, и я упиваюсь той волной страха, которая ее захлестывает.

Катарина

– Горе ты луковое. – вздыхает Нюта, – Вот скажи, зачем ты туда пошла?

– Я не знаю. Просто стало скучно.

– А теперь весело стало, правда?

Я виновато мотаю головой и прячу зареванные глаза. Мироша даже не стал ничего спрашивать, когда я вылетела из офиса. Протянул упаковку салфеток и молча слушал мои завывания всю дорогу, а теперь ходит кругами по кухне – думает, чем можно мне помочь и как исправить эту ситуацию. Про увольнение никто ничего не говорил – всем и так ясно, как божий день, что Зверь выпнет в первый рабочий день года. За меньшие грехи увольнял, а тут и подавно. Мало того, что в чужой кабинет вломилась, так еще и в документах ползать начала. Проверяльщица. Допроверялась на свою голову.

– Нужно уже сейчас искать работу. – говорит Мирошка.

– Ага. Все кадровики так и ждут первого числа новеньких. Большей глупости не мог сказать? – Анюта укоризненно смотрит на мужа, а я снова начинаю хлюпать носом.

Почему-то всегда, стоит мне вляпаться, мои проблемы приходится расхлебывать им.

– Не реви. – Нюта обнимает меня и спрашивает, – Когда у тебя платеж по ипотеке?

– Двадцать пятого… – я размазываю слезы по щекам.

– Так. В этом месяце проплатить хватит. Расчетные тебе все равно переведут, а там и за неиспользованные отпуска и премия за год. Может даже на два платежа хватит. Я выйду, попрошу, чтобы Лидка все посчитала. – Нюта включает калькулятор в голове на полную катушку и лезет в интернет, что-то гуглит, и с каким-то облегчением выдает, – Не ной! Прорвёмся.

– Как?

– Квартиру свою сдавать будешь, сама к нам переедешь. На платеж может чуточку не хватит, но там и работу найдешь.

– Где?

– Не знаю. В ту же школу устроиться можно на первое время. – Нюта говорит это так уверенно, что даже Мироша прекращает свои забеги от стены к окну.

– А если не возьмут? – спрашиваю я.

– Возьмут! Мирон, ты-то чего молчишь?

Анька зыркает на мужа, и он начинает кивать.

– Действительно, Катарин. Поработаешь немного в школе, пока ищешь что-нибудь посерьезнее. – говорит он, – У тебя башка варит ого-го как! А там все как-нибудь рассосется.

– Я опять мешать вам буду… – неуверенно пищу я.

– И даже думать о таком не смей! Комнат у нас свободных что-ли нет? Или ты нам не родная? – Нюта выглядывает в коридор, где Оля с Бубликом затеяли забеги наперегонки, – Никому ты мешать не будешь! Олька так только рада будет, что Бублик здесь теперь живет.

– Правда? – спрашиваю я.

– А ты сама посмотри!

Я смотрю как Оля с довольным визгом проносится по коридору, а следом за ней летит Бублик, быстро перебирая своими крохотными лапками. И судя по его счастливому тявканью, собакен рад до безумия.

– Убедилась, рева? – Нюта снова пододвигает ко мне тарелку с кашей, – А теперь лопай и шуруй спать!

Я киваю и впихиваю в себя ложку каши под суровый взгляд подруги. Есть абсолютно не хочется, но спорить и пререкаться с Нюткой – себе дороже. Она все равно найдет на сто доводов больше почему сейчас мне крайне необходима овсянка. Пока я ем, Мирошка ставит чайник на плиту и наливает мне в кружку чай с мятой, когда я запихиваю в себя последнюю ложку. Нюта и тут контролирует, подсовывая вазочку с печеньем.

– Теперь моем глазки, чистим зубки и баинькать. – говорит она и я едва заметно улыбаюсь.

– Нюта, я не маленькая.

– Поспорь еще со мной… – Нютка сама улыбается.

Мне очень хочется ей верить и Нюта, словно прочитав мои мысли, ласково произносит:

– Все будет хорошо. Даже если сейчас кажется, что все совсем плохо. Спи, Луковка.

И я закрываю глаза. Это детское прозвище действует на меня, как успокоительное. Особенно, когда меня так называет Нюта. А она сидит рядом со мной на краешке дивана и никуда не уходит, только негромко шикает на Олю, влетевшую в комнату.

– Мам, давай сошьем Бублику култку! – требует она.

– Тише. Видишь тетя Катарина спит.