Живущий в тени

Ну да, конечно, всё просто: раз-два и забыла.

А потом раз – и снова вспомнила. Увы, как я ни старалась не думать об Артёме, у меня не получалось. Я не теряла времени зря – обошла окрестности, сделала десятки фотографий. С душой, как Галина Максимовна и просила. Даже если они ей не нужны, я выполнила обещанное, и от этого на душе комфортно. Скандалить и ругаться с больной женщиной не собираюсь. Дам ей шанс сказать правду, но разоблачать не стану. Дурацкий план свести нас с Артёмом провалился.

Сидя на скамейке перед домом, я рассматривала фотографии на дисплее фотоаппарата. Солнце спряталось за сгущающейся непогодой, и, ощутив дыхание недавней зимы, я поёжилась.

Артём вышел из дома и протянул мне кружку чая. Сделав глоток, я удивлённо сощурилась.

– Откуда ты знаешь, что я пью сладкий чай?

– Ты пила утром, – повёл плечом.

Да, пила, но в тот момент его не было рядом. Он что, допил мой чай?!

Сев рядом, Артём показал взглядом на дисплей, и я мысленно порадовалась, что успела рассортировать фотографии. Если бы он увидел снимки его кружки и крошек на столе, его и без того шаткое гостеприимство сразу бы испарилось.

Артём смотрел фотографии, а я – на него. Он велел притвориться, что его здесь нет. Однако даже когда бродила по лесу, я постоянно о нём думала.

Потому что впервые столкнулась с чувствами, которые не поддаются анализу и контролю.

Потому что впервые не могла разобраться в себе.

Потому что вся эта поездка о нём, об Артёме. О нас.

Он сидел рядом, листая фотографии, и что-то рассказывал о старой лесопилке. И о том, как, будучи подростком, на спор провёл ночь в овраге, дрожа от страха и холода. Не отрывая глаз от дисплея, провёл ладонью по моей руке, пытаясь меня согреть. Не иначе как заметил, что я ёжусь от холода. Этот жест казался простым и естественным, почти подсознательным с его стороны, однако меня накрыло волной жара.

Я отвернулась, чтобы Артём не заметил, как сильно я реагирую на простое, хотя и неожиданное, проявление заботы.

Однако он заметил. Отдёрнув руку, поднялся и направился в дом.

– Артём, скажи, ты родственник Галины Максимовны? – спросила я вслед. Хотелось разговорить его, растормошить. Накопилось столько вопросов, что меня разрывало на части.

Обернувшись, он вопросительно поднял брови.

– Мы договорились, что ты забудешь о случившемся.

– Ты велел мне забыть, но я ничего не обещала. Если бы тебя отправили в другой конец страны под надуманным предлогом, ты бы тоже не спешил забывать.

Какое-то время он размышлял, потом неохотно ответил.

– Галина Максимовна моя тётя.

Тётя?! Да уж, снимаю перед ней шляпу, она хорошо меня разыграла.

– Почему они с бабушкой решили нас познакомить?

Закатив глаза, он покачал головой.

– Ты сказала, что родители и раньше пытались тебя с кем-то познакомить. Какое ещё объяснение тебе нужно?

Мой взгляд скользил по весенней грязи сада в поисках подсказок. Может, Артём прав, и никакого особого замысла тут нет, обычные происки старушек.

– Обычно молодые люди приходили к нам домой, чтобы «случайно» со мной познакомиться. Пару раз меня отправляли встретиться с ними в кафе.

– Ну так?

– Меня отправляли в кафе, расположенное в соседнем доме, а тут… Сахалин!

Судя по тому, что Артём сунул руки в карманы и сжал в кулаки, он начал злиться.

– Да, Сахалин. Самое красивое место в мире, между прочим, – процедил раздражённо.

– Мне здесь очень нравится, но… Послушай! Бабушка никогда не упоминала Галину Максимовну и вдруг после смерти оставила мне письмо, в котором просила помочь ей и велела держать это в секрете от родителей. Вот я и думаю, что, может, наши семьи когда-то поругались, а теперь Галина Максимовна с бабушкой решили это исправить… через нас. Как-то так. Ты что-нибудь знаешь об их дружбе?

Какое-то время Артём смотрел на меня, пристально, не моргая, а потом расхохотался. От души.

– Я, конечно, старше тебя, но не настолько, чтобы помнить юношеских подруг моей тёти. – Всё ещё смеясь, он покачал головой. – Они дружили в молодости, потом переехали. Когда снова встретились, решили нас познакомить. Может, они и ссорились друг с другом или семьями, но с тех пор прошли годы. Прошлое больше не имеет значения, и незачем его вскапывать.

Артём почти слово в слово повторил мои собственные мысли. Давние секреты не имеют значения, не должны иметь.

Поразмыслив, он спросил.

– Галина Максимовна объяснила, почему ты должна держать поездку в секрете?

– Она сказала, что у них с папой не сложились отношения.

– Неудивительно, у неё непростой характер. Наверное, она боялась, что твои родители догадаются об истинной цели поездки и вмешаются. – Артём подошёл и присел передо мной на корточки. – Сделаешь мне любезность?

Я осторожно кивнула.

– Не злись на Галину Максимовну, ладно? Я сам с ней разберусь, обещаю! Я сто раз предупреждал её не вмешиваться в мою жизнь, но она не послушалась. А ты не ходи к ней больше, отправь фотографии по почте – и забудь. Уважь её просьбу, никому не рассказывай, зачем ездила на Сахалин, и не злись…

– Неужели ты думаешь, что я стану ругаться с умирающей женщиной?! – От возмущения по телу поднялась волна жара. Или не от возмущения, а от другого неуместного чувства.

Артём сидел очень близко, его колени касались моих. Я ощущала его близость всем телом. Надо же, как точно предприимчивые сводницы угадали нашу совместимость!

– Нет, я не думаю, что ты станешь с ней ругаться, и спасибо тебе за это. – В его глазах светилась искренняя признательность. – А теперь забудь! То, что они задумали, больше не имеет значения. Ты приехала, мы друг на друга посмотрели – и всё.

– Да… посмотрели – и всё, – солгала я. Что-то внутри меня твердило, что Артём тоже врёт. Никакого «и всё» не произошло. Гештальт открыт.

– Ничего страшного не случилось. Посмотрели и забыли.

Кого он убеждает, меня или себя?

– Как скажешь.

– Смотри не опоздай на автобус! – Поднявшись, он улыбнулся, криво и неискренне, и направился в дом.

Это мы что, попрощались?!