Живущий в тени

Завтра утром я уеду.

Глава 2. Завтра я уеду

Охотники за мной не приехали.

Я ждала с восхода солнца. Словно обрадовавшись моему отъезду, тучи спрятались за вершинами гор. Солнце заползло на макушку сосны и свесило вниз жёлтое брюхо. Больше смотреть не на что, только в окно. Телефон включать бессмысленно, связи нет, да и книг с собой никаких. В доме тихо, вернее, было тихо, пока с улицы не донеслись крики.

«Я велел не вмешиваться! Не лезьте в мою жизнь!» – кричал Артём.

«Мы ничего плохого не сделали. Она хорошая девушка. Не горячись!» – защищалась Тамара Степановна.

Я слышала только отдельные фразы, но и по ним было понятно, что ссора как-то связана со мной. Внутри нарастало негодование. Я поднялась, прошлась по комнате. Ледяные доски пола обожгли стопы, однако их холод не потушил гнев внутри. Терпеть не могу, когда мною манипулируют и действуют исподтишка!

Подойдя к крыльцу, встала за дверью. Да, я подслушивала, потому что незнание разрушительно. Что-то происходит, а меня держат в неведении. Галина Максимовна отправила меня к Артёму, пустила в свободное плавание туда, где сплошные подводные камни и айсберги. А из меня и «Титаника» не получится, всего лишь чахлая лодочка. Вот меня и мотает во все стороны, и я не в силах сложить факты и события в складную разгадку. И настоять на ответах тоже не в силах, потому что толком не знаю, о чём спрашивать.

Рядом топтался Антоныч, жуя папиросу и решая, выдать меня или нет.

– Я договорился с Боровым, заплатил ему, а он ни с того ни с сего уехал и забыл третью пассажирку?! – крикнул Артём.

– Вот у него и спроси, почему он её забыл. Мне-то откуда знать? – возмутилась в ответ Тамара Степановна.

– Что вы ему наговорили? Как заставили его уехать без Эммы?

– Мы никого не заставляли. – Голос Тамары Степановны звучал неубедительно, лгунья из неё никудышная. – Тём, послушай… куда ж теперь Эмму-то? Ко мне сегодня постоялец приедет…

– Подселите его к Эмме, пусть живут вместе!

– Да что ты, право…

– А нечего было вмешиваться! – Артём злился, но кроме раздражения, в его голосе слышались нотки отчаяния.

– Ну как же так… Тёма! Куда ты?!

– Сами накрутили, сами и раскручивайте!

– Так, может, Эмма у тебя поживёт?

– Через мой труп!

– Тёма, подожди! Мы хотим как лучше… Дай ей шанс!

Дай ей шанс?!

Накопившийся во мне гнев выстрелил гейзером, и я выскочила из дома, пылая яростью. Только на крыльце осознала, что я босиком.

Артём, растрёпанный и злой, шёл к себе. Тамара Степановна бежала следом. Она увещевала, умоляла, но он только ругался в ответ. А потом обернулся и увидел меня, застывшую привидением на крыльце. Босую на влажных досках, хранящих память о зиме.

Выругавшись, он пнул комок грязи.

Тамара Степановна меня не заметила, поэтому продолжала увещевать. Её плаксивый голос раздражал, мешал сосредоточиться на мыслях, которые стремительно приближались к разгадке.

– Не надо так, Тём! Мы же тебе как родные. Если настаиваешь, мы отправим Эмму в город, но она хорошая девушка, и она не виновата. Оставь её у себя на пару дней, присмотрись. Она симпатичная, умненькая, добрая…

В моей голове что-то щёлкнуло, перемкнуло синапсы. Негодование и гнев вскипели, перед глазами опустилась красная пелена. Вчерашние догадки перетекли в уверенность.

Больные на всю голову сводницы, вот они кто!

Неужели всё дело в этом?! Начиная с бабушкиного письма, с просьбы Галины Максимовны и заканчивая вмешательством соседок – всё это попытка свести нас с Артёмом?! С незнакомцем, живущим за полмира от меня?

Мне и в голову не пришло такое, потому что это выходит за пределы разумного. Отправить ни о чём не подозревающую меня на смотрины в другой конец страны – это… с ума сойти! Коварный замысел двух старых подруг. Ради чего? Чтобы сунуть нос в чужие дела? Или чтобы сблизить две семьи, которые раньше… что? Поругались, а теперь хотят через нас помириться?

Артём либо знал, либо догадался о задумке бабушки и Галины Максимовны, поэтому и злился с первой встречи. Наверняка решил, что я в курсе дела и имела наглость заявиться к нему на смотрины. В ботинках с ромашками. Хорошо хоть Тамара Степановна верит, что я не подозревала о подставе, и на том спасибо.

Хотя какое тут может быть «спасибо»? Все они не в себе.

Я понеслась обратно в комнату на такой скорости, что чуть не сбила Антоныча с ног. Терпеть не могу, когда меня с кем-то сводят. Сталкивают лбами, как слепых котят, как дураков, не видящих своё счастье. Любовь нельзя рассчитать и замесить, как тесто. А бабушка со своей из ниоткуда взявшейся подругой обманули меня и отправили на край света, чтобы познакомить непонятно с кем. С грубым мужиком, у которого, к тому же, есть девушка. И ружьё, которое он наставил на меня. А я, наивная, не разглядела подвоха, потому что история Галины Максимовны меня растрогала и потому что… Сахалин, чёрт возьми! Это слишком далеко, слишком нагло и коварно.

Дура, раз не догадалась. Родители наверняка бы заподозрили неладное, отсюда и просьба Галины Максимовны хранить поездку в секрете. Тьфу ты!

Проверив расписание автобусов, я выволокла чемодан на крыльцо. Я уезжаю. Сама. С пересадками. Между прочим, я и не просила Артёма заказывать машину, и платить за комнату тоже не просила. Как и встречать меня у реки, как и селить у соседки, как и смотреть на меня так, как смотрел Артём.

И касаться меня… так.

Ну, бабушка, выдала ты фортель… Родные не раз пытались познакомить меня с чьими-то сыновьями, племянниками и многообещающими коллегами. Молодые люди «случайно» заходили к нам домой, звонили, звали в кафе. Но такого я не ожидала… Сахалин! Спасибо хоть не Антарктика.

Прощание с хозяевами вышло сухим и неловким. Антоныч извинялся за самогон, а Тамара Степановна, покрасневшая и растерянная, что-то мямлила про шанс, который я тоже, оказывается, должна дать Артёму.

Идиотский и наглый заговор трансконтинентального масштаба.

Если умершая родственница оставит вам письмо, будьте осторожны. Шанс, что вы унаследовали спрятанные миллионы, ничтожен, а вот вариант с просьбой, которая разрушит вашу психику, вполне реален. Дело не в Артёме, а в том, что я терпеть не могу, когда мною манипулируют. Какими бы ни были мотивы, это непростительно.

Ругаясь, я волокла чемодан по ухабистой дороге.

Артёма я заметила издалека. Он стоял, прислонившись к калитке. Его плечи поднимались и опускались, выдавая частое дыхание бешенства.

Я бы выбрала обходной путь, но по бездорожью с чемоданом не пройти. Да и стыдиться мне нечего, только если недогадливости. Меня обманули и подставили, а я купилась на слёзную историю и отправилась на край света. Приехала на смотрины с улыбкой на наивном лице.

Вдруг промелькнула мысль, что, возможно, я не первая невеста, которую присылают Артёму с «большой земли». Мне повезло, что он меня не подстрелил.

К горлу поднялась тошнота, и я прижала ладонь к губам, пережидая неприятные ощущения.

Артём не сдвинулся с места, не сказал ни слова, но его взгляд молнией прошил меня с головы до пят. Хотелось высказаться на прощание, очень хотелось. Мы оба пострадавшие в этой истории, я в большей степени, чем он. Он живёт как жил, а меня отправили на Сахалин нарядной посылкой. Однако разговаривать с Артёмом нет смысла, всё равно не выслушает и не поверит. А если поверит, то… какая разница? Я уезжаю и ничего от него не хочу.

Совсем ничего, только если… большего.

Но это тайна, которая навсегда останется спрятанной в моём сердце. Потому что – чёрт возьми! – есть шанс, что старые сводницы не ошиблись. Каким-то неведомым образом они предугадали странную связь, которая натянулась между мной и Артёмом. Безрассудное, необоснованное, неоспоримое влечение.

Возможно, это только мои ощущения.