Живущий в тени

Щелчок фотоаппарата, второй, третий. Галине Максимовне понравится, что сад ухоженный. Свежеокрашенный сарай в обрамлении деревьев кажется сказочной избушкой. Под навесом стол, две скамейки и мангал. Клумбы ограждены декоративным камнем.

Обернувшись, я посмотрела на дом.

За мной следили двое, он и она.

Таня стояла на крыльце, держась за дверь. Поймав мой взгляд, она скрылась в доме.

Артём стоял у окна на втором этаже. Руки скрещены на груди, лицо мрачное, угрюмое. Взгляд снайперским прицелом на мне, на каждом движении и шаге.

Как зачарованная, я навела на него объектив фотоаппарата. Он предупредил не лезть к нему, а личные фотографии наверняка попадают под определение слова «лезть», однако он не пошевелился, не отвернулся. Сила его взгляда поражала даже не расстоянии. Между нами натянулось что-то непонятное, ледяное и горячее одновременно. То ли противостояние, то ли притяжение, оба полюса в одном взгляде.

Я не могла пошевелиться. Артём порывался уйти, но тут же возвращался обратно. Его тянуло ко мне. Я знала это наверняка, как знают момент пробуждения. Как знают правду, когда произносят её вслух. Как будто сама стояла рядом с Артёмом, и его взволнованное дыхание было моим.

В кустах встрепенулась птица, и я очнулась словно от гипноза.

Палец дрогнул, соскользнул с кнопки. Я так и не сделала снимок.

Не глядя на Артёма, поспешила прочь.

***

Всему этому есть простое объяснение: недосып и стресс свели меня с ума. Иначе как объяснить странную реакцию на постороннего мужчину? Мысли о нём звенели в голове назойливым комаром. Несмотря на усталость, сон не приходил. Перед глазами мелькали вспышки, мышцы подрагивали. Говорят, при смене часовых поясов вторая ночь после приезда самая трудная. Подтверждаю, это так. А ведь мне необходим отдых. Завтра предстоит разыскать любимые места Галины Максимовны. Их слишком много, чтобы уложиться в один день, но Артём настоял на моём скором отъезде. Что успею, то успею. Главное – сосредоточиться и не думать о посторонних глупостях. Например, об Артёме, о его проницательном взгляде. Так смотрят на женщину, которую знают до самой глубины, удовольствие которой могут сыграть вслепую.

Дуэтом.

Как это удивительно и неразумно, что порой нас влечёт к незнакомцам. К случайным мужчинам, во взгляде, или в походке, или в развороте плеч которых мы замечаем нечто значительное. Нечто необъяснимо близкое.

Я думала об этом до утра, даже во сне.

А утром на меня ливнем обрушились небеса. Если быть объективной, обрушились они не только на меня, а на всё вокруг – на дома, разбросанные по редколесью, и на недавно оттаявшую после зимы охотничью землю. Какая уж тут экскурсия по достопримечательностям! Всё вокруг заштриховано ливнем.

Молния прошила небо, пристегнула облака к земле, заставляя задыхаться от влажности. Я сидела у окна, подперев подбородок рукой, а Тамара Степановна следила за мной с сочувствием во взгляде.

– Должно посветлеть после обеда, – пообещала она.

Доедая бутерброды, я смотрела на размытый пейзаж за окном, когда к Тамаре Степановне пришла соседка. Они шептались над поваренной книгой и бросали на меня любопытные взгляды. Потом соседка села рядом.

– Неужели вы завтра уедете? Вы же почти ничего не успели! – Само собой, она осведомлена о моих делах. Я нарушила привычный жизненный ритм деревни, и меня активно обсуждают.

Как и наши отношения с Артёмом.

Пусть я не испытываю к нему тёплых чувств, но и жаловаться посторонним людям не стану. Я обещала завтра уехать и так и сделаю, даже если прогноз погоды обманул, и не осталось времени на остальные фотографии.

Я доела бутерброд, помешала чай в стакане.

– После обеда я пойду к реке.

Соседка с сомнением посмотрела в окно и фыркнула.

– После дождя всё выглядит грязным и серым. Жаль, что вы так скоро уезжаете. Крутым мужикам медведей подавай, а вам бы красоты наши посмотреть, на побережье съездить и в горы. Остались бы…

Тамара Степановна кашлянула и выразительно глянула на соседку.

– Ко мне завтра постоялец приезжает, и у тебя тоже нет свободных комнат.

Не иначе как Артём предупредил её, что отправляет меня домой в срочном порядке, и велел не вмешиваться.

– Так ведь у Тёмы есть… – начала было соседка, но Тамара Степановна не дала ей договорить.

– Вы пойдёте к реке пешком?

Я кивнула, и она показала взглядом на висящий в углу дождевик.

– Возьмите на всякий случай. И ботинки свои не портите, померяйте резиновые сапоги моей дочки.

– Спасибо!

Соседка выглянула из окна и поцокала языком.

– Скоро снова польёт. Смотрите, какое небо тёмное! Да и одной лучше не ходить, вдруг заблудитесь? Вам бы провожатого…

Тамара Степановна громыхнула посудой. Женщины переглянулись, и мне стало не по себе. Надев резиновые сапоги и спрятав фотоаппарат под дождевиком, я вышла из дома.

Следующие полчаса провела с пользой. Фотографировала деревню в обрамлении деревьев, тяжёлые тучи, втиснувшиеся между кронами. Спешила, чтобы успеть как можно больше, пока снова не польёт дождь.

Проходя мимо дома Артёма, старалась не смотреть на его окна, но любопытство победило.

В окне кухни шевельнулась занавеска.

Ноги продолжали идти, но тело напряглось в ожидании. Чего? Недоброго слова? Взгляда? Выстрела?

Я ускорила шаг.

Казалось, даже небо, даже деревья следят за мной, отсчитывая минуты непрошенного вторжения. Никогда ещё не ощущала себя настолько уязвимой. Что ж… осталось недолго. Сфотографирую всё, что успею, а завтра уеду. Оставшиеся дни проведу в Южно-Сахалинске и отдохну. Хочу целебного воздуха, лесного, морского, на побережье и в горах. Спокойствия перед глазами хочу, неба, купающегося в заливе. Я даже из автобуса разглядела, какой он невероятный, Сахалин. Глоток чуда, отвоёванный у океана. И теперь хочу всего этого, сладкой паузы посреди суеты.

До реки час ходьбы, но это если прогулочным шагом. А если нервными перебежками, то быстрее. Как ни старалась, я не могла забыть о том, что здесь водятся медведи. Я, конечно, выслушала инструкции Тамары Степановны, но особого оптимизма не ощущала. Отпугнуть медведя криками я смогу, а вот не двигаться, если он рядом, это увольте. Я нервная горожанка, и этим всё сказано.

Когда я вышла к реке, уже вовсю лил дождь. Ветер царапал мокрые щёки, замерзшие пальцы еле двигались. Фотографии получились серыми, как камни и дождь. Как речная вода, побитая стрелами дождя. Как и моё настроение.

Как и плащ мужчины, стоявшего на валуне…

Мужчины?!

От неожиданности я вскрикнула так громко, что наверняка разогнала бродящих поблизости медведей. Дёрнувшись, Артём поскользнулся и чуть не упал в реку.

– Я уже минут пять здесь стою. Ты что, только сейчас заметила? – с укором покачал головой.

Сердце в панике билось о рёбра, во рту пересохло. Непонятно, что повлияло на меня сильнее: мысль, что это мог оказаться незнакомец, или факт, что это Артём.