В ожидании полнолуния. Женский роман с мужскими комментариями

Я отвечала односложно, и разговора не получилось. Но мужчина меня заинтересовал. Ему было лет сорок пять, он был строен, но не худ, одет со вкусом и дорого. Чёрные волосы отливали сединой, что создавало серебристый эффект и придавало ему притягательную импозантность. Он производил впечатление человека преуспевающего, и потому держащегося с внутренним спокойствием и большим достоинством. Может, это уже он, нагаданный мне король? По описанию подходит.

Я поняла, что понравилась мужику, и тут же мелькнула шальная мысль дать ему свою визитку, вот так вот молча протянуть, и всё. Но тут же в голове пронеслось виденье: вот он спокойно встаёт, неторопливо надевает свой кожаный плащ, направляется к стойке, у которой стоит Антон, отдаёт ему эту карточку и произносит что-то типа: «Будьте внимательнее при выборе спутниц, молодой человек», и спокойно выходит из кафе. Картина вышла такой яркой, что мне даже стыдно стало за свои распутные мысли, и в ответ на его прощание я лишь вежливо сказала: «Всего хорошего».

А вообще я, наверное, давно внутренне созрела для такого рода мужчины. Хотелось чего-то солидного, спокойного. Меня потянуло на мужчин постарше меня. То ли сама старею, то ли устала от неустроенности. Наверное, прошло время пьянок в редакции и потёртых джинсов. Никогда я особо не гналась за материальным благополучием, а в последние месяцы почему-то всё чаще представляла себя в вечернем платье, а рядом – очень импозантного мужчину, такого, как незнакомец за этим столиком.

– О чём задумалась?

Антон расставлял на столе тарелки, и я вдруг поняла, что есть не хочу вообще, а эти цыплята – самое последнее, что могло бы пробудить мой аппетит.

– Да так, о работе.

– Я всё хочу тебя спросить: а почему ваша контора называется «Наше Дело»? Странное такое название.

– Семь лет назад мой шеф замыслил открыть собственную юридическую контору и одновременно начал издавать криминальный еженедельник. Надо сказать, это была хорошая идея. С «неправедными» делами народ бежит в редакции, и тут же становится клиентом одного из наших адвокатов, и наоборот – наши юристы приглашают журналистов на интересные процессы. Такое вот взаимовыгодное сотрудничество. Шеф был тогда молодой и бесшабашный, вот и прикололся с названием. «Наше дело» – это же калькированный перевод выражения «Коза Ностра». А мафия, как сам понимаешь, бессмертна.

– Это точно. Слушай, а ты не хочешь поехать на море?

– Холодно уже, но можно попробовать.

И мы договорились выехать на выходные.

С Антоном я познакомилась три месяца назад. Тогда мы почти не встречались с Сергеем. У меня был отпуск, но я каждый день приходила на работу и сидела одна в пустой редакции. Телефон был моей единственной связью с внешним миром, но звонил кто угодно, только не тот, от кого я ждала звонка. Я перебирала свои бумаги и старые подшивки и писала стихи. Обычно вдохновение озаряло внезапно, но тут оно как бы стало обычным рабочим состоянием и посещало меня строго по расписанию. Я за всю жизнь не писала так много стихов, как в тот месяц. Наверное, лучшим из всех было это:

Я опять все обеты нарушу
И уйду по стерне босиком,
Я раздам по частям свою душу,
Чтоб не продать её целиком.

Отвернулась сама от удачи,
Так зачем же кого-то винить,
Кто сегодня стоит на раздаче
Указаний, как правильно жить?

Мне б от мыслей безумных отбиться,
Разобраться с собою хоть раз,
Я хочу научиться молиться,
Чтоб услышать божественный глас.

Загадаю: распустится верба,
И на нас снизойдут небеса.
Говорят, будто жизнь – это зебра,
Где же светлая в ней полоса?

Я когда-то не ведала страха,
Да замучила вдруг суета.
Мне бы надо влюбиться в монаха,
Ну, а я полюбила шута…

Вновь безмолвно свечу зажигаю,
Всем подав, кто у церкви просил.
Я всегда всем охотно прощаю,
Что ж меня-то никто не простил?

Пару раз мы встречались с Сергеем, но только как старые добрые друзья: распивали в моём кабинете бутылку вина, болтали о том, о сём и разъезжались по домам. С его стороны не было слов любви и предложений поехать куда-нибудь заняться сексом, а я стала в позицию гордой восточной женщины, понимая, что это необъявленный разрыв. Будто и не было у нас безумной страсти, растянувшейся на целых пять лет и сменившейся двумя годами медленного, но верного ухода.

Как-то я не выдержала, решила сделать первый шаг. Казалось, что всё происходящее между нами – какая-то нелепость, и стоит только побыть вдвоём, как былые чувства вернутся, возродятся как птица Феникс из пепла. Я позвонила ему на работу и предложила поехать на ночь к Лесе на квартиру. Он сказал: хорошо, только после девяти вечера.

Я сказала мужу и сыну, что еду ночевать к двоюродной сестре, не уточнив при этом, что дома её не будет. И сидела одна в пустой Лесиной квартире, и готовила ужин, который должен был пройти, как полагается, при свечах. К тому времени, как я открыла вторую за день пачку сигарет, стало ясно, что он уже не придёт. На такие случаи у меня была Лиза. И я позвонила ей в двенадцать ночи:

– Ты одна? Я тебе сейчас скажу адрес, бери тачку и приезжай.

– Ты с ума сошла, подружка. Я уже в ночной рубашке и с маской на лице.

– Вот так и приезжай.

– Что случилось-то? – встревожилась Лиза.

– Расскажу. Тебе предстоит романтический ужин вдвоём при свечах.

– Ты думаешь, нам с тобой уже пора обратить друг на друга влюблённые взоры?

У меня давно возникали серьёзные подозрения в том, что эти закадычные подружки влюбленные взоры друг на друга уже не раз обращали! Впрочем, к лесбиянству я, как ярко выраженный представитель мужского племени, отношусь вполне терпимо. Особая привязанность и нежная любовь к подружке – это не болезнь и не извращение, а так, милые дамские шалости. Правда, есть в этом и опасный момент. Слишком многие женщины бисексуальны, хотя некоторые, к счастью, и не подозревают об этом. Иначе много ли любви и ласки перепадало бы нам, мужикам, при такой конкуренции!

Конечно же, она приехала. Лиза была незаменима при несчастьях и неприятностях. Когда у меня всё было хорошо, я звонила ей не часто. Да и ей были неинтересны бесконечные рассказы о Серёже. Но если что-то было не так, Лиза тут же оказывалась рядом и успокаивала, как умела. А она умела. Мы совместными усилиями открыли шампанское, и даже не залили ничего вокруг, хотя обе делали это впервые. Я жаловалась ей на Сергея, заранее зная, что она скажет. Она и говорила:

– Да забудь ты эту грустную песню! Я просто на тебя поражаюсь. Такая девка! Яркая, статная, всё при тебе, мужики так и млеют, а ты всё: «Ах, Серёжа, ох, Серёжа!» Да он мизинца твоего не стоит! Я ж тебе сколько раз предлагала: давай с хорошим парнем познакомлю. Правда, тоже мент. Зато симпатичный хлопец и при деньгах. Будет возить тебя по кабакам на «Альфа-Ромео» и цветы дарить. Что ты видела со своим Сергеем? Пьянки, истерики, вечные разборки? Только нервы себе изматываешь и бутылку водки на свои деньги покупаешь.

– У нас был потрясающий секс, и он писал мне лучшие в мире стихи. А бутылку он покупал сам. Правда, это единственное, на что у него хватало денег, и на что он их никогда не жалел.

– Ну и где он сейчас со своими стихами и сексом? У жены под боком спит?

Она была права, но разве от этого легче?

– Я тебе сейчас про своего козла ещё расскажу, – муж у Лизы был если не «папулечкой», то «козлом». Видно, никакого другого определения она для него подобрать не могла. Руслан держал сеть магазинов и часто выезжал за товаром на оптовые базы то в Новороссийск, то в Ростов. – Представь, звонят мне сегодня из его офиса и спрашивают, как он себя чувствует, не спала ли температура. Это в то время как он уже второй день якобы в командировке! Хорош гусь?

– Все они хороши. Шампанское закончилось. Переходим к водке?

И мы перешли. К тому времени, как мы прикончили и эту бутылку, стало очевидно, что в этом городе живут только две женщины, необыкновенные во всех отношениях: и красивые, и умные, и сексуальные. Это, конечно, были мы с Лизой. И мы были достойны лучшей участи.

Утром не совсем трезвая я и такая подвыпившая подруга приехали на такси к моему домику, и Лиза отпросила меня в гости, после чего мы перебрались к ней и продолжили пить. Был запечён в духовке гусь с яблоками и выпиты все фирменные бутылки, которые Руслан запасал на свой день рожденья, при этом Лизка приговаривала: «Так ему и надо, чтоб не шлялся». Но к этому времени нам было уже всё равно, что пить – самогон или «Мартини». Временами перед моими глазами рисовались картины нашей с Серёгой совместной жизни. Я запивала их вином и заедала печёными яблоками, которые люблю больше самого гуся. Мне было больно, просто физически больно, будто всё тело пекло изнутри.

Это было очень странное состояние. Судя по количеству выпитого, если учесть то, что мешали всё подряд, наше место было уже в морге, но мы даже не были пьяными, по крайней мере, ни язык, ни ноги у нас не заплетались. Это был тот случай, когда можно выпить целую цистерну и не свалиться, а не тот, когда «улетаешь» от одного бокала.

В конце концов, Лиза уговорила меня встретиться с Антоном, товарищем её нового увлечения. К тому времени, когда приехали парни, мне уже было всё равно, и с кем знакомиться, и зачем. Мы с Лизой спустились на лифте и вышли из подъезда. В темноте я даже не разглядела лиц мужчин, с которыми мы отправились в опустевшее летнее кафе. Поскольку Лиза взяла одного из них под руку, надо было полагать, что второй – Антон, и я молча зашагала с ним рядом.

На мне были Лизины порнографические брюки, которые обтягивали как колготки, и мой новый белый пиджак. Антон открывал бутылку с красным шипучим вином. Пробка вырвалась, и пенная струя устремилась прямо на меня. Он растерялся настолько, что не сразу отвёл горлышко в сторону, а я даже не попыталась уклониться.

– Твой пиджак, – сокрушённо произнёс он первые слова, обращённые ко мне.