Смешное отражение

– Девушка, можно с Вами познакомиться? – А сразу бы говорили – «Дай мне, девушка по вызову, свой телефончик, когда будет нужда, позвоню, порезвлюсь, заплачу за услуги!». Не выдержав однажды, рассказала своей подружке, только с ней я дружила, более у меня никого не было из друзей.

– Лидочка, милая, ведь у меня горе!

– Какое? – Заинтересовалась та.

– Все люди, как люди, а я, ну ты знаешь, кто я!

– Да весь институт знает, что твой «бой фрэнд» – большая шишка!

– Меня тяготит это, я верующий человек, мне ничего от него не надо! Хожу, опозоренная, как в воду опущенная, не знаю, как отделаться от него!

– О чём ты говоришь? Каждая девица хотела бы быть на твоём месте! Сейчас жизнь такая! Скажи спасибо, что он всё для тебя делает! Передай его кому-нибудь из наших, с руками оторвут! У всех девчонок почти есть любовники. Но толку от них – ноль! Заделают ребёночка и – бегом в кусты! Вон, как с Ольгой поступили! Будут потом искать богатую невесту, а не нашу рвань, для женитьбы. Так что успокойся и не страдай! Считай, он тебе приданное приготовил.

– Мне ничего от него не надо! – Заплакала я. – Ты не хочешь меня понять…

– Не глупи! Дело сделано, назад ничего не вернёшь, так хоть пользуйся тем, что имеешь! – Она подошла ко мне, обняла, поцеловала, успокоила, как маленького ребёнка. На душе стало немного легче. Но это не значило, что я перестала переживать. Временами хотелось умереть, чтоб всё это прекратилось!

Мимоходом я услышала, как девчонки с курса меня осуждают. Я проходила мимо аудитории, где они сидели. И одна резко выкрикнула:

– Да она – женщина древней профессии!

Там находилась и моя подружка. Она прервала кричавшую:

– Зачем вешаешь на девчонку такое? Завидуешь?

Та ответила ей:

– А тебе какое дело? Может и завидую!

И я быстро прошмыгнула мимо, чуть не заплакав снова.

Уже трудно было всё выдерживать. Мне казалось, каждый может бросить в меня камень! Да и физиологически, чудилось, мы совершенно не подходили друг другу. Может, потому, что я всегда была напряжена, зажата, испугана, стыдлива. Всё эти обстоятельства давили тяжёлым грузом. Решила навестить бабушку, поехала к ней. Бабуля моя была некогда очень образованной дамой. Она закончила в своё время Петроградскую консерваторию по классу вокала и была певицей. Затем стала преподавать сама в консерватории. Мне всегда было интересно с ней общаться. Именно она приучила меня к серьёзной классической музыке. Еду в поезде и думаю, всё ей расскажу. Нет моих сил, терпеть этого человека, боюсь его, со всех сторон может погнать за отказ. Не надо мне ничего от него, только бы подальше! Всё б ему вернула, что дарил, всё это мне за ненадобностью, но в постель с ним забираться не могу! Сил нет выносить его ненасытную плотоядность. Ох, не могу!

Приехала к бабушке. Увидела её – удивилась. Она очень сдала. Лицо побледнело, пожухло, сморщилось. Голова тряслась, походка была нетвёрдой. При разговоре шамкала ртом, и хрипела. Я даже испугалась. Если что-то случится с ней – останусь одна! Как же я тогда буду жить без родного человека? Кто меня пожалеет, посоветует, наставить на путь истинный? Но я сдержалась, не показала вида, что очень удивлена и расстроена её обликом. Мы расцеловались, я привезла ей подарки. Здесь были обновы, вкусная еда, лекарства, в которых она нуждалась. Сели за стол, немного выпили креплёного крымского вина за встречу, пообедали. Потом опустились на диван, и я ей всё про себя рассказала. И попросила совета, объяснив, не могу даже его прикосновения выносить, не то, что спать с ним.

Она обняла меня, прижала к себе и, заплакав, откликнулась:

– Девочка милая, положение, очень серьёзное, ты права. Но если от него уйдёшь, он погубит твоё будущее. Тогда получится – зря мы с тобой тянулись на то, чтоб ты, выучившись, стала врачом. Надо всё-таки пока доучиться. А потом…

– Бабуленька, а потом он оставит меня в своей больнице, не отпустит по распределению! Он, как волк, вцепился в меня и не желает упускать свою добычу! А добыча его – жалкий маленький зайка, у которого от страха дрожат и сердце, и лапки. Головка кружится от непереносимого ужаса, ведь волчище почти съедает несчастного зайчика. Это огромный человек, и я просто боюсь его!

– Внучка, милая, никуда тебе от него не деться. Он одел, обул тебя, конечно, не это главное, из-за этого не стоит держаться за него. Но то, что он уничтожить может твоё будущее – это страшно. Ничего здесь не изменишь. Но и заставлять его разводиться с женой нельзя. На чужом несчастье, не делают счастье. Да и потом тебе этого не надо, раз близость с ним неприятна! Пока терпи, а потом, может, случай, подвернётся какой. Когда станешь врачом, замуж выйдешь, да уедешь совсем от него.

– Я поняла бабуль всё сама. Но вот подумала и с тобой поговорить.

– Спасибо, родная! Только больше никаких подарков, они тебе уже не нужны. Если получится, лучше копи понемногу денежки, пригодятся! – Со слезами на глазах напутствовала бабушка.

– Ну, что же, еду назад. Постараюсь чаще тебя навещать, – мы попрощались с ней, и я укатила обратно.

В разгар нашей связи я вспомнила эту несчастную Ольгу и попросила его не поступать со мной так, как поступил с Ольгой её парень. Но мой кавалер был опытным, к тому же женатым. Он боялся скандала. А я – тяготилась нашей связью. Он понимал это и однажды сообщил:

– Собирайся, дорогая, в выходные летим в Париж. Походим по Елисейским полям, по магазинам, оденем тебя, как следует по парижской моде! Зайдём в Лувр, в филармонию, устроим себе праздник!

Я растерялась от неожиданного предложения, но решила – поеду! Вечером мы сели в самолёт и вскоре оказались в Париже. Места в гостинице он заказал заранее. Из аэропорта мы сразу туда и направились. Расположились в номерах, распаковали вещи, у нас их было немного. И первым делом он повёл меня в шикарный бутик и купил вечернее платье с глубоким декольте, лаковые лодочки к нему и маленькую сумочку с перчатками. Всё было в тон.

Когда мы на такси подъехали к филармонии и вошли в фойе, почти все мужчины повернули головы, рассматривая меня. Моему партнёру это не понравилось, он фыркнул, но ничего не сказал. Мы попали на концерт музыки композитора Скрябина. Я удивилась – во Франции любят русского Скрябина?! Я его музыку тоже горячо люблю! – подумала я про себя. Наконец мы заняли свои места. Музыканты готовились к игре. Начался концерт.

Он состоял из двух частей. В первом отделении оркестр исполнял симфоническую поэму «Прометей». Слушала я Скрябина «Прометей» с большим удовольствием и разумела – он, словно «посвящённый», прикоснувшийся к Богу, постиг многое из Его секретов и открывает их нам – но мы приглушенные и нерадивые, не понимаем его и не хотим понять. Не все, конечно. Но я, просто возрождаюсь от восторга, слушая его музыку! И мне кажется тогда, его музыка – это моя душа! Я лицезрю зарождение вселенной. Всё там бурлит, просыпается и расцветает, поёт и утверждается! И это – моё, без этого мне жить – нельзя! Я – нахожусь там, всё вижу, чувствую, слышу!

Взволнованная, после первого отделения, я сидела долго-долго и не могла прийти в себя от восторга! Даже не хотелось в перерыве покидать своё место. Но пришлось. Интересно было всё осмотреть! Саша глядел на меня с необыкновенным удивлением, видимо, я поразила его своим необычным восприятием музыки. Он, как бы принимал меня уже совсем другой – тонкой, рафинированной, особенной, а не побирушкой, коей он дарил свои тряпки…

Во втором отделении слушали уже «Поэму экстаза» тоже Скрябина. Я замерла, крепко вцепившись руками в перекладины кресла. Музыка захватила меня! Она, словно бурлящее море со всеми его чудесами, а я – маленькая золотая рыбка – плаваю в нём, виляю хвостиком. Вижу подводных царевен, морские сады, рощи, леса, дворцы. Я – то взлетаю на высокой волне, то вновь опускаюсь на глубину, при её падении. Думаю про себя – как прекрасен мир, созданный Богом, и на земле, и под водой… Какое это счастье видеть, слышать и ощущать такое очарование! Я просто онемела, стала сама музыкой… Когда мы, одетые, выходили из зала, он поддерживал меня за руку, меня шатало. Подводя к такси, прошептал:

– Я посматривал на тебя там иногда, и мне казалось: ты – сама музыка…

Я ничего не ответила. Пока ещё не могла говорить, поражённая услышанным на концерте. Но через секунду я вдруг прижалась к нему, почувствовав, как токи обоюдной страсти захватывают нас обоих. Я растерялась. Это просыпалась, дремавшая во мне, женщина…

Меня всё ошеломляло в Париже! А сам Лувр, с его прекрасными картинами!? Там собраны полотна старинных мастеров, современных художников! Я смотрела на «Мону Лизу» Леонардо, и не могла отвести глаз! Привлекали картины известных итальянцев эпохи возрождения -Тициана, Рафаэля, французских классицистов – Энгра, Делакруа, Коро, импрессионистов: солнечного Ренуара, Клода Моне, Эдуарда Мане, Писсарро, постимпрессионистов: Гогена, Ван Гога, современных мастеров: Пикассо, Кандинский. Всё казалось восхитительным! Еле смогла уйти оттуда. Да, за один день его не обойдёшь! По дороге он спросил меня:

– Ты довольна?

Я ответила:

– Очень! – Впервые за время нашей связи, в приливе невыразимого восторга, я потянулась к нему, он наклонился, и я сама поцеловала его!

Тогда он радостно добавил:

– Я всё сделаю для тебя, только не отказывайся от меня! Если оставишь меня, я умру! Знай это! – При этих словах он с укоризной посмотрел на меня. Мне стало не по себе, съёжилась вся от страха, затрепетала, ощутив необычайный холод в сердце и ноющую боль во всём теле, будто от удара. Я зашмыгала носом, промолчала.

Всю ночь в гостинице ему не спалось, мне он тоже не давал спать. Но, тогда во Франции, в отеле, переполненная прекрасными событиями и чувствами, я неожиданно для себя, стала настоящей женщиной, шептала Сашеньке слова благодарности, и всё это длилось и длилось. Домой я приехала переполненная личным счастьем и прекрасными впечатлениями! Саша стал для меня дорогим человеком!

Однажды он пришёл ко мне и принёс огромного осетра! Я, всплеснув руками, взмолилась:

– Сашенька, милый, я не справлюсь с ним!

– Тебе не надо, сам всё сделаю! Он отрезал ему голову с заявлением: из неё можно сделать вкусную уху. Разрезал брюшко, вынул икру, засолил, затем посолил и поперчил туловище. Через день – получилось из всего этого необыкновенная вкуснятина! Оказывается, он всё умел лучше иной хозяйки! Он стал частенько баловать меня своим вниманием. Очень часто приходил ко мне домой в воскресные дни. У него был свой ключ от моей квартиры. Если я ещё спала, он забирался ко мне в постель и мы уже совсем опьяневшие от счастья, еле выскакивали из под одеяла, чтобы поесть, прибраться. Он не давал мне ничего делать, если мне не хотелось вставать, говорил:

– Лежи, отдыхай, набирайся сил, всё сам сделаю! – Я же, нежась в постели и потягиваясь, мурлыкая, словно кошечка, вновь продолжала спать, пока он на руках не поднимал меня к завтраку. Иногда, наоборот, я вставала раньше и мне было приятно за ним ухаживать. Эти часы блаженного безумия и бесшабашного счастья почти навсегда врезались в мою память. Переполненная необыкновенным счастьем, я тогда пела:

– Ах, если б навеки так было! – Саша мне иногда подпевал, а иногда бросал резкое:

– Так и будет!

Вскоре все мы закончили институт. Нас распределили по направлениям. Но меня оставили в том роддоме, где он был шефом, где я проходила практику. Испугавшись своих новых отношений с ним, я захотела порвать, уехать от него, но ничего изменить не смогла. Хоть я просила комиссию послать меня в город, где жила моя старая бабушка, ссылаясь на её преклонный возраст, меня не желали слушать. Распоряжался всем мой шеф. А я уже понимала, после того, как у нас с ним стало всё очень гармонично, я привыкну к нему ещё больше, а это сломает мне жизнь. Он с женой, а я – его «вечная спутница». Так и закончится моя жизнь, да к тому же, когда я сопротивлялась, это разжигало его и притягивало, по инстинкту охотника, но когда я сдалась на милость победителя, он мог и бросить меня, совершенно разбитую и уничтоженную, и завести ещё парочку – тройку таких, как я. Я бы всего этого не выдержала. Я уже без него не могла дышать! «Мне надо от него отрываться в спешном порядке!», – приказала я сама себе! Вскоре в наш коллектив пришёл новый молодой врач. И мы с ним подружились. Наш главврач рвал и метал. Как же, его «девушку» могут отбить у него! Он просто заклевал молодого парня, ругал в дело, но, в основном, без дела.

Однажды Александр оставил меня после работы. Я согласилась переговорить с ним. Но он не стал говорить, закрыл кабинет и набросился на меня, аки лев. Я объяснила, что закричу, если ещё хоть раз коснётся меня даже пальцем, а сама безумно желала его ласк. Он стал целовать мне руки и умолять, не бросать его. Я испугалась. Всё это казалось мне диким, неправдоподобным, странным. Не выдержав, закричала в истерике:

– Оставьте меня в покое, я не люблю Вас и не любила, я уже не могу терпеть Вас!