Среди огнистых камней

Рассказывая мне все это, Рауль просто страдал, испытывая без конца стыд и смущение. Ему было неловко посвящать меня в свои ошибочные деяния, словно он признавался на суде в своих преступлениях. Но мне было все равно, что он натворил здесь. Мне в глаза бросалась лишь красота, которая существовала благодаря нему, любовь и радость здесь были явными. И признания Рауля лишь умиляли меня, я видела в них бесконечную заботу о людях, искренность, доброту и любовь. А он, рассказывая, боялся шокировать меня, и что я могу отвернуться от него.

Одна мысль из его рассказа особенно возбуждала мое любопытство и страх – Горг. Они «веками трудились» вместе над созданием жизни. Егор рассказывал, что на земле он тоже интересовался этим вопросом. Может, не все, что он говорил мне, ложь?

– Рауль, может ты знаешь, Егор на земле занимался этим же? Он рассказывал мне, что специализировался в мединституте по бесплодию.

Рауль громко и удрученно вздохнул, даже застонал. Мой испуганный взгляд тут же устремился к нему, этот вздох означал для меня новые неприятности.

– Все так и было, Мария,– признал он. – Должен сказать тебе, что Егор существует на самом деле, и все, что он рассказал тебе, правда. Не он хотел причинить тебе вред, а тот, кто в нем находился. Умело используя его тело и жизнь, мой брат своими манипуляциями вкрался к тебе в доверие.

– Но я видела, как растворилось его тело!

– Ерунда, вечные фокусы. Я уверен, что он бросил его тело там, где оно и было до его путешествия в ваш поселок. Настоящий Егор очнется, не помня эти два или три дня своей жизни. Жаль парня, у него действительно погибла мать, и он остался один.

– Так он брат Карины или нет?

– Безусловно, брат. Все это правда. Меня настораживает, что его мать и твоя были бесплодны и Горг вмешался в чужую жизнь, и вы живете в одном месте. Это не случайно и как-то связано.

– Рауль, объясни мне, пожалуйста, это очень мучит меня. Каким образом наши матери забеременели, будучи бесплодными? Я не являюсь,– я запнулась,– дочерью Горга? Он сказал, что дал меня моей матери.

– Не беспокойся об этом, ты дочь своих родителей, также как и Егор. Ты вчера видела, как я исцелял Горея, то же самое мог сделать и Горг для твоей матери, только ему для этого не нужен бассейн с целительной жидкостью. Находясь в своем духовном энергетическом теле, он легко может это сделать.

Рауль привел меня в зал, где мы сидели сегодня утром и снова усадил в кресло. Я устала и почувствовала это, только когда села. Как Рауль определил, что я устала, ведь это уже не эмоции, а физические проявления? Я спросила его, не откладывая на потом, пока не забыла. Он улыбнулся.

– Я догадался, я уже давно живу на свете, и привык заботиться о человеческих существах. Правда, мои существа намного крепче тебя. Мне приходится все время напоминать себе об этом. Ты еще не голодна?

– Не знаю,– теперь улыбнулась я,– я как раз все время забываю об этой потребности.

– Я скажу Милите, чтобы принесла тебе чего-нибудь.

Через несколько минут передо мной стояла ваза с фруктами, чай, пирожки и булочки. Я ела фрукты, и Рауль сообщил, что вечером в честь нашего приезда соберутся гости, правители соседних областей. Его глаза озорно поблескивали.

– Тебе будет интересно посмотреть на них, и я бы сделал ставку на то, что кое-кто тебя заинтересует. Будет, что-то вроде бала, это местная традиция.

Усмехнувшись, когда я вздрогнула, он добавил:

– Я испугал тебя танцами, я вижу, но ты можешь просто наблюдать.

– Не-ет! – простонала я.– Ненавижу танцы.

– Ты не умеешь? – с надеждой спросил Рауль, вероятно представляя, как он сможет обучать меня.

– Умею, но не люблю!

Мне не хотелось признаваться Раулю в том, что не танцы пугали меня, а излишнее внимание незнакомых мне людей, в особенности мужчин.

– Что ж,– коварно улыбнулся он,– я это проверю.

– Не смей,– зло буркнула я.

Он только тихонько рассмеялся, когда я смущенно отвела свой взгляд.

Вечером в этом же зале собрались гости. Я зря паниковала по этому поводу, их было всего десять человек. Три правителя областей критов (вместе с Гореем), с их женами, и просто служащие этого края. Все они были милы, приветливы и учтивы, особенно мужчины. Рауль объяснил, что это грамотная, культурная часть населения, с которой можно приятно провести время. В свое время они откликнулись на обучение, которое Рауль предлагал всем критам. Женщины были одеты в длинные пышные платья по моде девятнадцатого века, как на старинных картинах, а мужчины, по-разному: один как мушкетер, Горей – то ли моряк, то ли пират, а третий – в современном костюме. Может, это бал-маскарад?

Рауль усадил меня в кресло, которое отодвинули к стене, освободив центр зала. Здесь же стояли столики с напитками и закуской, которые пользовались большим успехом. С моего места удобно было наблюдать за происходящим. Рауль ходил между гостей, стараясь поговорить с каждым, но до этого он представил меня гостям. Они по очереди проходили мимо меня, кланяясь или здороваясь, я не знаю, так как говорили на своем языке, а Рауль специально не переводил мне, усмехаясь в сторонке. Он, верно, задался целью – изучать мою реакцию на все происходящее. И, несомненно, полагал, что я буду сгорать от смущения. А я приняла решение, что не доставлю ему этого удовольствия и не сбегу, с нелепо одетого сборища. Я помнила его улыбку за обедом!

Рауль и меня принарядил к этому случаю: к моему серому платью, он подобрал украшения, и я вся была обвешена ими – кольца, браслеты, колье, даже в волосы мне что-то нацепил. Я не возражала и терпеливо сносила все эти «издевательства». Сегодня вечером я хотела быть в его «обществе», стараясь лучше понять то, чем он живет.

Я даже нашла себе собеседника. Им оказался мужчина в современном костюме, он приветствовал меня на моем родном языке, что приятно меня изумило. Его звали Джек, а его жену Лизи. Она тоже бегло говорила на моем языке. Джек был обаятельным брюнетом с аккуратными тонкими усиками, с карими живыми пронзительными глазами и выразительной улыбкой. Но его жена мне показалась холодной красавицей и вдобавок высокомерной. Ко мне не проявлялось это качество, только почтение и учтивость, но зато к своим соплеменникам – в полной мере. Она была красивей всех и смотрела на всех сверху вниз, а разговаривала с ними сквозь зубы. Кроме Горея с женой, по залу расхаживал еще один интересный персонаж – «мушкетер» со шпагой, Родион. Темноволосый, (но скорее темно-русый), с опрятной бородкой и светлыми большущими глазами, он бросал на меня время от времени дикие взгляды и вздыхал. Его белокурая симпатичная спутница с волнистыми волосами и искренней улыбкой, мне очень понравилась. Ее звали Юта. И я пожалела, что не могу пообщаться с ней. В зале скромно ютился еще один молодой и грустный субъект в черной одежде, с красавицей женой и сестрой. У мужчины были темно-каштановые волосы, как и у его сестры. А его жена имела редкий цвет волос – светло-русый с золотистыми отблесками. Ее кожа имела очень приятный бархатистый оттенок. И если бы не Лизи, жена Джека, то она показалась бы самой красивой в этом зале. А еще, по залу независимо разгуливал юный, почти мальчик Антон, обожающий взгляд которого смешил меня.

Заиграла музыка, и женщины оживились, они ждали этого. С изумлением я узнала музыку французского композитора Яна Тирсена. Мужчин и женщин было поровну и получилось пять танцующих вальс пар. На своем выпускном в школе, я тоже танцевала вальс, но не так непринужденно как здесь. Криты умели танцевать, даже юный Антон с девушкой-шатенкой, легко кружился по залу.

Рауль сдержал слово. Пока я увлеченно разглядывала пары, он незаметно подкрался ко мне, приглашая на танец. Смысла упираться не было, он очень настойчиво вытянул меня из кресла. Лишь только я оказалась на ногах, Рауль подхватил меня, и я ощутила себя в полете. Чувствуя себя бабочкой, я парила и кружилась по залу, надеюсь так же хорошо, как и другие танцующие. Рауль прекрасно танцевал, он уверенно вел меня, и мне ничего не надо было уметь, только переставлять ноги. Лицо Рауля сияло, он нежно держал меня за руку и крепко прижимал мою талию к своему телу. В который раз, рядом с ним я ощутила умиротворение, и мне не хотелось, чтоб танец прекращался. Но, музыка кончилась, Рауль отвел меня обратно к моему креслу, и, проговорив «спасибо», легонько поцеловал мою руку. От нее пошло тепло по всему телу, и я затихла, боясь спугнуть приятные ощущения. Я отдыхала в кресле, когда ко мне подошел Джек.

– Как вам здесь нравится, госпожа?

Опять «госпожа»! Как кличка приклеилось ко мне это слово. Но я обещала Раулю быть снисходительной к ним.

– Спасибо, Джек, здесь очень мило. Вы часто так собираетесь?

– Стараемся раз в год увидеться, собраться вместе и обсудить наши дела, госпожа. Но сегодня у нас другой повод,– он выразительно посмотрел мне в глаза.

– Джек, а почему этот Родион со шпагой?

– Он живет в горной крепости на границе с фунами, охраняя наш покой, госпожа.

– А что охраняешь ты, Джек? Где твой дом?

– У меня две области – северная и часть центральной, рядом с правителем Гореем. Я живу и там, и там. А Лизи предпочитает жить в центре, тут климат гораздо лучше, в горах же на севере бывает слишком холодно, госпожа.

Голос Джека стал меняться, становясь вкрадчивым, и карие глаза потемнели. По-моему, я произвела на него впечатление, и он задался целью мне понравиться. Я отважилась расспросить его о семье, чтобы охладить неуместный пыл.

– Чем занимается твоя жена, Джек?

– Она защищает малолетних девушек, чтобы соблюдался наш закон.

Вот незадача! Его глаза продолжали томно сиять.

– Вот как! А есть ли у вас дети?

– Только один сын,– пронизывая меня насквозь призывным взглядом, ответил он.

Глаза Джека разгорались все сильней, и я растерялась, не зная, как себя вести. Я нервно теребила пальцами свое платье, избегая жаркого взгляда Джека. Опять заиграл вальс, и Джек спросил, с нескрываемой страстью в голосе:

– Вы можете потанцевать со мной, моя госпожа?

– Нет, Джек,– ответил за меня Рауль, незаметно оказавшийся рядом,– сегодня мы танцуем только вместе.

Джек отошел в сторону, так и не погасив огонь в глазах. Рауль вновь стал кружить меня в танце.