Среди огнистых камней

– Как жаль, такой приятный мальчик. Ну, не расстраивайся, встретишь еще своего принца.

Мама ушла, а я подумала: «Уже встретила, и больше мне никого не надо». Мой взгляд приковало мерцающее пятно справа от двери. Застыв ровно по центру пятна, я увидела там не свою комнату, а Рауля, стоящего на зеленой траве. Он шагнул вперед, и я оказалась в его руках, прижимаясь к телу, пахнущему травами.

– Теперь ты видишь, насколько я буду близок к тебе, и как найти меня,– радостно шептал он. – Мой коридор будет рядом с тобой, и ты всегда сможешь увидеть его. Позови, и я буду здесь, я услышу тебя.

– Рауль, спасибо, что заботишься обо мне. Мне никогда не было так хорошо, как с тобой. Я не хочу, чтоб ты уходил. Я люблю тебя.

Оказавшись дома, у меня возникла острая потребность сказать еще раз о своих чувствах к нему. Несмотря на его заверения, я боялась, что он исчезнет.

– Ложись спать, я побуду с тобой,– шептал он, подведя меня к кровати и усаживаясь на стул за моим письменным столом. – Я отвернусь, пока ты укладываешься.

Невероятная усталость навалилась на меня, неуместно напоминая, что моя нервная система еще не восстановилась. Осторожно поглядывая на Рауля, я быстро переоделась. Он сидел ко мне спиной, и излучал радостное спокойствие. Устроившись в постели, я испытала уют и доверие. Как только я укрылась, Рауль подсел ко мне на кровать, и провел по щеке кончиками своих пальцев.

– Я люблю тебя. Спи спокойно, моя красавица,– шепнул он, и я отключилась.

Через два дня мы уехали в Севастополь. Волнения по поводу моей внешности прошли гладко, папа удивился больше, чем мама. Мне пришлось немного использовать косметику, чтоб пристальное внимание родителей рассеялось. Мои ресницы, в самом деле, стали длиннее и гуще, так же как и волосы, и я выглядела загорелой и посвежевшей, будто уже приехала с моря. «Автозагар»,– объяснила я маме.

За эти два дня я видела Рауля два раза, с наступлением ночи он появлялся в моей комнате, живо интересуясь моими делами. Но я была уверена, что он и так знал о них, наблюдая за мной. Он хотел знать, о чем я думала и что чувствовала. Сидя на моей кровати, он пронизывающе смотрел в мои глаза, и иногда поглаживал мои волосы, сдерживаясь от проявления других чувств. И было заметно, что он намеренно не позволяет себе лишних прикосновений. Я смирялась с этим, не требуя ничего большего, лишь бы видеть его.

Как бы ни пугали меня преследования Горга, я не вспоминала о нем, он стал для меня отголоском ночного кошмара. Но воспоминания черной дыры, в которой я беспомощно болталась, заставляли меня покрываться липким потом. Я чувствовала такую холодную тоску и одиночество, что готова была закричать от страха, если сосредоточивалась на этом видении больше пяти секунд. Вероятно, Рауль был прав, предлагая мне свое целебное зелье каждый вечер, иначе ночных кошмаров мне было не избежать. Думая беспрерывно о Рауле, я тихонько занималась домашними делами, и никуда не стремилась уходить из дома, ожидая его появления. Папа удивленно присматривался ко мне, но никаких замечаний больше не делал, хотя мои блестящие глаза могли о многом ему поведать.

Рауль навестил меня даже в поезде, когда я осталась одна в купе на несколько минут. Он неожиданно присел рядом, улыбнулся быстрой улыбкой в ответ на мой испуг от его внезапного вторжения, и успокаивающе притронулся к моей щеке.

– Увидимся на пляже,– шепнул он, и исчез в мерцании света.

В Севастополе мы всегда останавливались у папиного брата, моего дяди Славы. Он работал электриком на рыболовецком судне, и его квартира частенько пустовала. Семейная жизнь дядюшки не сложилась, он жил один, и его жилье зачастую было в нашем распоряжении. В этот раз он пробыл с нами два дня и снова ушел в плавание. Хотя мы не виделись с дядей целый год, он тоже отметил, что я изменилась и похорошела.

Мне приятно было это слышать; рядом с Раулем мне хотелось выглядеть красивой хоть немного. Рауль же не считал меня обыкновенной. В его представлениях обо мне сформировался образ отличный от того, что отражался в зеркале. Я списывала видение им меня на счет его восприятия нечеловеческой сущности, и верила, что если б он был обычным человеком, он бы и не заметил меня. Но как замечательно, что он видит во мне нечто другое, что дает ему возможность любить меня, и что он хочет быть рядом со мной, что совпадает с моими желаниями.

Мы встречались с ним каждый день: плавали рядом в море, вместе загорали на песке (пока мои родители купались), гуляли по городу вечером. Его глаза светились каждый раз, когда он снова видел меня, а мое сердце радостно подпрыгивало и звонко стучало, согреваясь в тепле его бархатного взгляда. Я впитывала каждой своей клеточкой ту любовь, радость и заботу, которую он излучал постоянно. И, естественно, мой неизменно счастливый вид, не могли не заметить родители. Первым спросил папа:

– Что это за парень вчера провожал тебя домой? Я видел его из окна.

А мама добавила:

– Я тоже видела, как ты плавала с каким-то мальчиком. Кто это?

Эти вопросы застали меня врасплох, я не готова была давать какие-либо объяснения, и не знала, что сказать. Врать тоже не хотелось. Я уклончиво промямлила, что это просто случайное знакомство, но по папиным глазам поняла, что он не поверил мне. Благодаря своей проницательности папа, вероятно, суммировал накопленные им факты, разложил все по полочкам в своей голове и оформил в некую историю. Но он мудро промолчал, давая мне возможность строить самостоятельно свою жизнь.

Я поделилась с Раулем своей тревогой, что его заметили, и он предложил мне два варианта действий:

– Познакомь меня с ними, и я найду, что сказать. Или, если ты хочешь, чтоб они не знали о нас, я могу лишить их памяти обо мне.

– Как?

– Стакан воды,– улыбнулся он,– им не повредит, и не лишит их радостного отпуска.

Мне не понравился ни один из предложенных вариантов, и я решила оставить все как есть, рассудив, что пока нет никакой угрозы нашим отношениям.

Это случилось в последний день наших каникул, две недели пролетели быстро. Родители решили сменить место нашего обычного отдыха на другой пляж, недалеко от порта. Сегодня вернется дядя Слава из рейса, и папа хотел встретить его. Как место отдыха этот пляж не пользовался особой популярностью из-за каменистого дна. Здесь было немноголюдно, в основном купались рабочие самого порта. Рауль не появлялся, я в ожидании встречи с ним заплывала подальше от родителей и отлучалась, бродя в одиночестве по пляжу. Вернувшись с очередной прогулки, папа сказал мне:

– Машка, ну-ка, посмотри, не Егор ли там с какой-то девушкой? И, вроде бы, он нас не замечает или делает вид.

Моя голова резко дернулась в сторону до хруста шейных позвонков, и на ослабевших ногах я опустилась на песок. Там действительно был Егор с девушкой, как и сказал папа. Мама увидела, как я побледнела, и объяснила это волнением из-за встречи с Егором, ну, в смысле романтических отношений. Она вознамерилась взять инициативу в свои руки, и крикнула:

– Егор, здравствуй!

– Мама, не надо…– начала я, но мой безжизненный голос пропал вовсе.

Егор обернулся на мамин зов, но его пустой взгляд свидетельствовал о том, что он нас не узнает. Девушка что-то спросила у него, Егор в ответ пожал плечами. Мама не успокоилась на этом, ей захотелось прояснить ситуацию:

– Егор, подойди к нам!

Егор пристально взглянул в нашу сторону, снова пожал плечами и медленно двинулся к нам, оставив свою спутницу в одиночестве. Мое сердце выбивало дробь и лоб, несмотря на жару, покрылся бисеринками холодного пота. Я неотрывно следила за Егором, и у меня закрадывалось сомнение, в том, что это мой преследователь. Телодвижения не были свойственными Горгу, я не заметила той плавности, гибкости, грациозности, которые он демонстрировал. Приближался обычный человек.

– Здравствуйте, вы меня звали? – даже удивление звучало иначе, в нем не слышалось вкрадчивого обаяния и дразнящих интонаций. – Мне кажется, мы не знакомы.

Мама удивилась, но не уловила тех различий, которые заметила я.

– Две недели назад ты вроде бы знал меня и мою семью. Маша, скажи Егору что-нибудь.

– Привет,– сумела выдавить я, всматриваясь в его лицо.

Он был не совсем тем, кого я помнила. Изменились не только его движения; улыбка не блистала яркостью, синие глаза не лучились, из них исчезла та прозрачная небесная синева, которая притягивала мой взгляд. Его волосы были уложены по-другому. Рядом со мной стоял обычный симпатичный парень. Я медленно приходила в себя, веруя, что это все-таки не Горг, и что Рауль разъяснит ситуацию. Он бы не допустил, чтобы Горг оказался рядом со мной.

– Мы виделись… две недели назад? – запинаясь, спросил Егор у меня.

Вмешался папа:

– Ты каждый день встречался с моей дочерью, а теперь не помнишь?

– Простите,– он растерянно опустился на песок рядом с нами,– со мной что-то произошло две недели назад. Я ничего не помню о нескольких днях. Вы знаете меня? Где мы познакомились, расскажите, может это поможет мне вспомнить. Как вас зовут?

Его подавленный голос зазвучал с нотками надежды.

– Ты уже знакомился с нами,– раздраженно ответил папа, не веря ни единому слову Егора.

– Леша,– одернула его мама,– может он правда ничего не помнит?

– Ну да, сериал какой-то! – воскликнул папа.

– Это – Маша, меня зовут Татьяна,– мама любезно решила проявить терпение и разрядить обстановку. – Ты приезжал к нам в поселок, чтобы повидаться со своим отцом.

– С отцом? У меня нет отца, … в смысле он не живет с нами,– Егор был озадачен.

– Николай Романов твой отец? – ласково спросила мама.

– Да, но я никогда не видел его.