Тина

«Что с тобой стряслось? Ты никогда не говорила так много и неинтересно. Долго молчала, а теперь нагоняешь? Заболела? Оставь свой праведный гнев или держи его под контролем. Зачем в который раз заставляешь меня переживать всю историю моей жизни? Это невозможно… слишком тяжело для психики! Ты не заешь меня изнутри. Зачем ты высказываешь свое глумливое мнение, даже когда тебя не просят? Ты так узко и плоско мыслишь?» – возмутился Кирилл и крепко сжал в кулаки свои влажные трясущиеся пальцы, так, что грязные ногти впились в ладони.

«Можно подумать, ты – объемно и многопланово, – парировала я. – Ты же у нас только чужими словами способен жонглировать и преподносить их как свои, как нечто выдающееся. Не наигрался еще? – расхохоталась я ему в лицо. – Тебе еще не грезятся позолоченные рамы твоей достойной, обеспеченной старости? Ты же у нас в душе поэт и тебе трудно бороться с пошлыми житейскими хитросплетениями. А кому легко? Тине, мне? Ты, не очень умный эгоист, никогда не понимал, какое чудо попало тебе в руки и, не зная, что с ним делать, ты погубил ее как своевольный ребенок сложную непонятную ему игрушку. Вы с ней разные, как день и ночь». Ты пустобрех, а она молчальница.

«Инна, мне кажется, ты лет двадцать соблюдала обет молчания на эту тему. С чего это вдруг тебя прорвало? Ты уже по второму кругу пошла меня пилить. Смотри не перестарайся, а то тут и сейчас у нас по инфаркту на брата может случиться. Мне-то не привыкать, а тебе в первый раз это может показаться не сладким. Почувствовала острую нужду чем-то новым поделиться?» – шуткой попытался прервать меня Кирилл, криво улыбаясь щербатым ртом.

Я опять удивилась резкой смене его настроения, но не поддалась на провокацию.

«Разве не опаляет тебя стыд раскаяния? Тривиальность в мыслях и поступках очаровательна только в подростковом возрасте. Теперь от тебя требуется мудрость». – Я попыталась поймать взгляд Кирилла, чтобы уяснить его реакцию на мои нападки. Но он отворачивался от моих настырных глаз.

«Допустим, любовь Тины для тебя ничего не значит, но есть же чувство благодарности. Нельзя швыряться таким прекрасным понятием как безграничная преданность. Ты не можешь отговориться тем, что всерьез веришь тому, что не нуждаешься в Тине. Что, не хватает смелости покаяться в трусости, безразличии и бессердечии? И зачем только судьба вплела в один узор нити ваших жизней? Зачем ты загнал свою жизнь в этот ужасный и абсолютно бессмысленный тупик? Будь хотя бы передо мной честен», – продолжала я раскручивать шарманку упреков.

Кир, насупившись, молчал, а я уже не могла остановиться, накипело.

«Даже если отбросить все другие причины и принять во внимание только наследственность… Подумать только, из умницы, каким слыл поначалу, ты превратился в мишень для едва прикрытых насмешек своих же дружков. Ты же ведешь себя как самый последний забулдыга! Не чувствуешь, что копыта уже нависли над пропастью? Победит ли когда твое мнимое благоразумие или тебе требуется толчок более весомой авторитетной личности?

Существуют ли какие-то объяснения глубинных тайн твоей души? Не пойму, какому идолу ты поклоняешься? Иногда у меня возникает ощущение, что ты марионетка в чьих-то невидимых руках. Мистика… Напасть какая-то…»

«Хочешь взрыхлить мне мозги, подкачать им кислорода? Не надоело представляться умной? Глупость несусветную несешь, дикие дебри невежества. Мой душевный стриптиз тебе потребовался? Без него твое сердце не на месте? Страдает, томится…» – сердито придушенным голосом пробурчал Кирилл.

«Может твоя жизнь – единый, долговременный вопль с детства изболевшейся души, и ты уходишь от проблем, как когда-то уходил от них твой отец?.. Не хочется мне затрагивать эту тему».

«Отродясь такого не бывало», – отмежевался от моих предположений Кирилл.

«Ну и слава Богу», – подумала я.

После короткой паузы наш разговор перекочевал в материальную плоскость.

«А денег ведь нет, как нет? И никогда не водились. Ты же мужчина! И об этом ты давно забыл? Зла на тебя не хватает! До сих пор ждешь манны небесной? Надеешься, с ее помощью разрулить ситуацию? Что бубнишь как пономарь? Где краски в голосе? Дошел до ручки? Ты подвергся отрицательному виртуальному зомбированию концентрированной небесной энергии большой интенсивности? Не слишком ли рано угасла в тебе воля к жизни? На каждой стадии своей жизни человек открывает окружающий его мир заново и заново же в него встраивается. Гончарный круг нашей нынешней жизни все ускоряется. Его хочется немного приостановить, притормозить. Много ли нам осталось? Очнись от сна и хоть немного нормально поживи сам и порадуй окружающих тебя людей. Меня и Тину хотя бы. Мужчина в любом возрасте не должен бояться начинать жить в семье по-новому. Ты же способен на дерзкий поступок! Ты грешный, но бесстрашный и необычайно мужественный», – с улыбкой добавила я, пытаясь его поддержать.

По существу дела: у меня по ходу разговора родилась неожиданная мысль.

«Кир, – говорю, – отбрось дружков, пошли их на три буквы. Не смотри на меня с унылой безнадежной завистью. Забудь о своем несчастном затюканном самолюбии. Продерись сквозь дебри своих пустых фантазий. Разозлись на самого себя и просто для начала забурись с Тиной в лес, в поле, послушай пенье птиц, стрекот кузнечиков, шуршанье собственных шагов на песке. Это беспроигрышный вариант. Там вы сразу найдете общий язык. Порадуйтесь вместе природе, пропустите через себя ее красоту, величие и вечность. Природа ведь так мудро устроена! Она лечит. Я сама там люблю отдыхать, набираться сил, очищаться от коросты реальной жизни, от рутины. Как мне иногда среди зимы хочется поваляться на ромашковом лугу или на лесной поляне, усыпанной колокольчиками! Кажется, многое за это могла бы отдать…

Любовь тоже ветшает. От смены обстановки она возрождается. Уходят противные мелочи жизни, на душе становится светлее и радостней. Я теперь быстро устаю от повседневности и мне хочется чего-то идеального, гармоничного или хотя бы легкого. Лишние хлопоты меня сильно затрудняют. Я даже собаку не завожу. Еще я слушаю музыку, она во мне пробуждает любовь к миру. Она моя отрада. Но я не смешиваю эти два мира. Чутье мне подсказывает, что эти лекарства от разных болезней моей души.

Я понимаю, одними формулами красоты и искусства уравнение жизни не решить, но попытаться ими объяснить что-то для себя – можно. Правда, ты не любишь классики… Но все мы дети Природы и это главное. Ну что? Застала врасплох? Так-таки нет у меня ни одного шанса увидеть вас счастливыми? Нет?

Долго ты еще собираешься нести свой позор? Прикончит тебя водочка. Что, сладка? Не опротивела еще? Гордишься собой? Нравится жить «в венце неполного сознания?» Сам о себе не подумаешь – никто и ничто тебе не поможет. Сколько в тебе намешано… от смешного до жестокого, от радостного до истеричного. Крутой замес! Дерьмо ты в кепке. Тебе надо начинать хоть иногда выпадать из своих проклятых пьяных будней. Посмотри на себя в зеркало – в чем душа только держится? Выродившийся интеллигент. Может, тебе внутри себя поковыряться, Бога поискать?.. Давай, проясни ситуацию. Что, наступила на любимый мозоль?».

Понимаю, не права, что перешла на грубость.

«В каждом человеке есть и мужское, и женское начало. В Кирилле преобладает женское, а в Инне мужское?» – подумала Жанна.

А Кир мне ответил возмущенно:

«Налетела как коршун. Я снова попал тебе в немилость! Это откровенно наглый выпад, коварная полуправда! Что за грязные намеки? Отфильтровывай сплетни, прежде чем ими пользоваться».

«Можно подумать, ты процеживаешь информацию сквозь разные сита. Слышала твои «перлы» и двусмысленные шутки, но мне ближе губермановские, «запеченные в банальность», – парировала я и продолжила давить:

«Кирилл, ты можешь вновь стать востребованным. Ты же азартный. Я же помню твою хватку. У тебя еще есть время удивлять и радовать. Интересная деталь: Ивана помнишь? Он, преодолевая невероятную боль, находил в себе силы работать. Захотел вернуться в жизнь и вернулся. Какое у него было блаженное счастливое лицо, когда он понял, что еще что-то может, хоть и без ног. Как о нем тогда заговорили! Неудачное прошлое забыли. Героем ушел из жизни».

И что Кир ответил мне? «Это не мой путь».

«В молодости люди меньше думают, но больше говорят, а в нашем возрасте – наоборот. Хотя, кто как…» – вздохнула внутри себя Жанна.

«Тебя, дурака, жалко. Что в тебе от студенчества осталось? Ничего. А что нового хорошего появилось? Ничего. Ведь не скажешь же, что здравомыслие? Дожил до времени переживания утраченных иллюзий, но так и остался сырым, незрелым. В тайне ты должен стыдиться себя. Тебе ведь нечем оправдаться даже в собственных глазах не то, что передо мной. Хотя, что я требую? Ты же отворачиваешься от правды как от удара хлыста». – В этот момент мне показалось, что я кричу на своего последнего бывшего мужа. И замолчала. А Кирилл сразу ворвался в паузу со своим комментарием.

«У тебя, – сказал он, – иногда бывает взгляд женщины, мстящей впрок всем мужчинам сразу, за еще не совершенное».

Ну я и перестроилась:

«Подчеркиваю: мой метод не терпит отлагательств. Хочу, чтобы сомкнулись, наконец, ваши с Тиной линии жизни. Сколько можно идти параллельно? Сколько можно тебе перескакивать через логические барьеры, произвольно менять принципы и позиции в сторону своего послабления. Оно, конечно, так проще. Прошлое не наверстаешь, но все же… Намек мой уяснил? Я давно к тебе примеривалась. Готов отдаться в мои руки? Я с радостью займусь вами. Стоит попробовать. А может, ради такого случая сначала в кафешку закатимся! За милую душу умнем по паре бутербродов, усидим бутылочку сухого или «огуляем», как в студенчестве, по вазочке мороженого? Надеюсь получить от тебя веер благодарностей. Шучу, шучу. А может еще что-то хочешь? Прислушайся к себе. Найди свой кайф и держи в голове, радуйся, надейся осуществить. После пятидесяти моя жизнь стала более наполненной. Я многим стала интересоваться. Людям нашего возраста в большей степени нужна красота».

А Кирилл смотрел на меня обалдело, не мигая. Наконец дошло ему мое нехитрое предложение и почему-то на минуту развеселило. Потом он криво усмехнулся, и я поняла, что он заранее не согласен со всеми моими доводами и всё категорично отвергнет. Но начал он неуверенно:

«Прежде, чем отвешивать шутки, думай… Ну, если только ради того, чтобы лицезреть тебя, глубокую печаль в твоих глазах и мудрость совы… неспетая ты моя песня.Твое предложение – легкий садизм?.. Оно, конечно, каждый по-своему с ума сходит… Да, это то, что нужно, самое оно… Ундина ты моя непримиримая. Хочешь взять меня под свою великодушную опеку? Ах, я сейчас растрогаюсь и расплачусь! Ты у нас вечно впереди и с шашкой наголо…

Зачем же ходить вокруг да около, лучше уж сразу начистоту… Тебе надо всегда быть во всеоружии, всё знать, всем… мешать жить. Надеешься, что и на этот раз сработает?

«Тебе сначала надо самому понять, чему ты можешь радоваться, а потом мечтать об этом. Определись».

«Отстань, я сам справляюсь со своими проблемами. Мне нравится моя жизнь».

«Вводишь меня в заблуждение? Пока ты преуспел только в депрессиях, – усмехнулась я. – У тебя полностью отсутствует бесстрашие сопротивления невзгодам жизни».

«А у тебя так невероятная стойкость! Ты не попадала в лапы безволия?»

«Только по причине тяжелой болезни».

«Не пойму, с чего это ты вдруг опять стала амбициозной. Какого рода подкладка в твоих словах, какую ты, блин, идею продавливаешь? В лес ехать? Мысль похвальная, но что прикажешь с нею делать? Не морочь мне голову. Она из области романтики, потому-то мне как шла, так и ехала. Я не заблуждаюсь на свой счет. Я – реалист и не предаюсь самообольщению как некоторые».

«И еще закоренелый пессимист», – добавила я.

«Пессимист – это хорошо информированный оптимист».

«Это твоя отмазка? Ничего нового не сказал».

«Какая ты умная! Взываешь к совести? Думаешь, сдамся? Проявляешь чудеса человечности? В едва мерцающих глубинах моих глаз ты увидела намек на прозрение или обнаружила проблески радости? Не слишком напрягайся. Вкусив от соблазнов, знаешь ли… трудно отречься. Понимаю, твое непомерное честолюбие и самомнение намного мощнее моего! Но именно это в тебе пленяет меня больше всего. Этот твой новый трюк бьет все твои предыдущие рекорды. Ты расширяешь границы своих возможностей? Решила знатный трофей заполучить? Только ты слишком льстишь себе, если считаешь, что я поведусь на твои идейки. Не впутаюсь. И ты как никто другой знаешь, что этот номер не пройдет. Кукиш тебе с маслом. Учить меня взялась! На легкие хлеба потянуло. Что, расстроил твои планы?»

«Потрудись хотя бы задуматься над моим предложением. Что делать, если здравый смысл не подсказывает тебе более мудрой альтернативы. Зря ты иронизируешь и жестко выражаешься. И, между прочим, в крайне беспардонной форме. Не пойми меня неправильно, но я не знаю более затратной профессии, чем учитель. Хороший педагог прежде всего моральный компас для своих учеников. У тебя его не было?» – взъерошилась я.

«Отстань, я и так на наши споры трачу слишком много времени. Разум отказывается принять твою идею. Здравый смысл настоятельно подсказывает мне, что я должен отмести подобную нелепую возможность, что не нужно мне с тобой связываться, но я вопреки рассудку…

Кирилл сузил глаза и досадливо повел плечами. А я сделала вид, что не услышала в его словах скрытого упрека или даже угрозы. Но он разъяснил:

«Окоротить тебя? С тем же успехом ты могла бы предложить поход в театр и остальную муру. Какой яркий экспрессивный сюжет! И в основу его легли твои гениальные мысли! Или они позаимствованы? Забыла, что «Фауст, достигнув совершенства, стал бы принадлежать Мефистофелю»? Не гожусь я для этого. Решила приобщить меня… Может, еще за горло возьмешь? Не утруждай себя. Нет, чтобы утешить, пожалеть…»

«Опять съезжаешь на однотемье. Слабак. Ты не человек, ты недоразумение! Включи другую половину мозга. Господи! Где же мужское начало, обаяние, маскулинность, подаренные Всевышним сильной половине человечества? У меня слишком широкий размерный ряд желаемых качеств?.. Но как бы вы, мужчины, зазвучали!»