Тина

Тина чутьем понимает своего мужа, поэтому и жалеет. Только при внимательном изучении и прочтении души появляется уникальная возможность заглянуть во внутреннее измерение пьющего человека, и даже больше того: становится видна кошмарная логика его поведения. Наверное, Тине она открылась. И такие люди как Тина нужны на земле… Хотя лучше бы таких «субъектов» как Кирилл вообще не было.

Интересно, он мучается тем, что творит с Тиной или принимает ее материнскую заботу как должное? Мне совестно плохо думать о Тине, но я должна сознаться сама себе, что своей добротой она погубила талант Кирилла, не сумела сделать так, чтобы зазвучала в нем главная нота. Его надо было держать в ежовых рукавицах. Мое мнение выглядит слишком жестоким, если учесть ее мучения, но…» – задумчиво размышляет Жанна над услышанным.

А Инна продолжает возмущаться.

– Жанна, не обижайся и постарайся к моим выпадам в сторону Кирилла отнестись не слишком строго. Ему бы победить свои комплексы, а он устанавливал в семье свои правила жизни. Почему Тина позволяла помыкать собой? Он имел над нею власть только потому, что она его любила? Она же потеряла себя. Разве любовь к мужчине может быть главным в жизни женщины? Тем более к такому. Он рохля и недоумок, когда речь заходит о том, как строить собственную жизнь. Он только о вечности мог красиво восклицать, становясь в соответствующую позу. И говорил так, как если бы перед ним была огромная аудитория слушателей. А в быту он ноль, и в работе не гигант. Ему бы только уснуть с соской, то бишь, с бутылкой во рту, вот и вся его радость. А Тине не хватало его внимания. Вот так годами миришься с тем, что никому, в сущности, нет до тебя дела, борешься с депрессией, но ведь все равно наступает момент, когда хочется послать все в тартарары. Это я так, о своем…

Представляешь, Кирина спесивая мамаша более чем почтенного возраста с ними живет.

– К змее еще и мышка прилагалась? – съехидничала Жанна.

– Не решился сынок сбагрить ее в дом престарелых! К себе на дожитие перевез. Молодец. На мой непосвященной взгляд, Тина недолюбливает ее, но относится с пониманием. Я подозреваю, что не в радость ей старческое кудахтанье капризной старухи. Да уж, какое удовольствие внимать тому, что «выдает на гора» его чокнутая мамаша, щеря свой безобразный беззубый рот?

– Не очень-то уместны и корректны твои слова. Глядишь, лет через пятнадцать-двадцать, если доживешь, сама тоже далеко не красавицей будешь смотреться, – досадливо пробормотала Жанна.

– Опять же, природа у нее с сыночком одна и общие наклонности. С одного огорода ботва. Та еще, доложу я тебе, ведьма – наглая, неумелая, истеричная. Добра в ней и на самом донышке души не осталось. Было Кириллу у кого перенять манеру… Помяни мое слово: она еще своих детей переживет. А принято считать, что трагедия ребенка – это, прежде всего, трагедия для его матери. Здесь не тот случай. И деньгами она распоряжается, мягко скажем, не лучшим образом. Иной раз как разохотится – дым коромыслом… Тине, как никому другому, стоило бы над этим задуматься.

Вот говорят: делай самое главное в своей жизни, а остальное само подстроится. Но знаешь, в некоторые минуты ничто не бьет так больно, как мелкие детали быта. Правда, последнее время мамаша без особой надобности из дому выходит крайне неохотно. Так другие ее не менее своеобразные родственнички к ним постоянно наезжают. Их у бабки тьма-тьмущая. И все вспыльчивые, крикливые, неуступчивые. Понимаешь, какое напряжение в их взаимоотношениях? Попала Тинка в осиное гнездо Кириной распрекрасной семейки. Конечно, разногласия бывают в любой семье, но у них они не прекращаются. Знаешь, как бывает: слово за слово, а потом спорят до посинения. Нешуточные страсти разгораются. И все у них сводится к деньгам. Свихнуться можно. Не знаю, каким типчиком был папаша Кирилла, но в такой мамаше можно углядеть главную причину жизненных неудач Кирилла, А Тинка добровольно ишачит на всю эту вульгарную семейку, вкалывает с рвением отличницы. Она так оценивает свою ситуацию: мне не стыдно за мои дела. Мать Тереза! Ради кого жилы рвет? Ее старание не добавляет новых обертонов в их отношениях. Было бы немыслимым на ее месте представить Кирилла. Да, недаром считается, что супружество – наука женская. А ведь ей, наверное, хотелось бы и в чем-то умном, интересном поучаствовать…

А вспомни моих мужей, Лилиных, Эмминого… Все это тоже бурьян… и будто из одного грязного придорожья жизни…

«У меня сложилось впечатление, что мои подруги оказались слишком хороши для тех мужчин, которых они выбирали. Хороших не было? Судьба к плохим толкала? Чем лучше была их жизнь в семье, по сравнению с той, что прожили их матери, бабушки? А семейная жизнь их детей чем отличается?» – размышляла Аня, вслушиваясь в рассказ Инны.

– …Естественно, что по этому поводу у меня возникает множество вопросов, и напрашиваются далеко идущие выводы. «У Тинки унизительная потребность быть обманутой или у нее вообще шизоидное отклонение в мозгах? Блаженная? И ведь глупой не назовешь. В ее в спинном мозге больше ума, чем у Кирки во всей башке! Это русский локальный парадокс или наш повсеместный психоз? И где выход?» Понимаю, я слишком категорична. Мое трудолюбие, например, очень быстро иссякает без моральной и материальной поддержки. Иногда мне кажется, что я несу в своем сознании ощущение безнадежности доброты. Вот возьми Тину, что она своей добротой изменила в лучшую сторону?

Инна энергично откинула назад еще не тронутые сединой волосы и на миг задумалась.

«Я просто ошарашена. Разговор Инны с Жанной начинает меня тяготить. Она, видите ли, посчитала своим долгом сообщить… Где-то я уже слышала подобную фразу… А Жанна слушает с жадным интересом. Никто не застрахован от сплетен. Так себе, прямо скажем, перспектива попасть под жернова Инкиного злословия! Какая она холодная и циничная, хотя и говорливая. Нет, я, конечно, очень ценю счастливые знаки дружбы – наши встречи, наши беседы, но не сплетни. Инка сегодня решительно невыносима. И Жанне от нее достается. Из-за тесноты и неожиданного соседства с этой болтуньей мы сегодня с ней товарищи по несчастью, – поежилась Аня. – Похоже, время от времени на Инну находит. Как жонглирует словами! Как кипит, низвергая, обвиняет во всех в смертных грехах. Не лезет за словами в карман, лопатой гребет их из себя. Едкими пулями обстреливает. Безжалостна к тем, кто ее не слышит… Она готова говорить с каждым, кто согласен ее слушать. Для нее чужая личная жизнь – место для раскопок. Похоже, ее юношеское маниакальное изощренное самокопание с возрастом вылилось в новую форму – в исследование чужих судеб.

Жизнь – череда событий и череда выборов. И все, что мы называем судьбой – есть результат нашего выбора. Не всем удается найти свою дорогу, попасть в струю, потому что иногда приходится выбирать между плохим и очень плохим. Мы, конечно, из всех зол предпочитаем меньшее. Но ведь встревают обстоятельства непреодолимой силы…

И в семейных делах редко бывает, что один полностью прав, а другой кругом виноват. Эх, Инка, Инка – вечный возмутитель спокойствия. Узнает на копейку, а присочинит на сотню. Да еще посолит, поперчит. Может, завтра на встрече выпускников, и о себе я узнаю много чего нового и «интересного». Умеет из скудной информации извлекать максимум. Кого угодно помоями обольет. Критична, скандальна, жадна до чужих секретов. Не удивлюсь, если услышу от кого-либо, что она сама, играет немалую роль в ссорах Кирилла и Тины. И все это под маркой «хотела как лучше». С нее станется… И преподносит-то все с чопорным выражением безгрешной старой девы, мол, я просто обязана об этом упомянуть… Весьма странная линия поведения.

Трудно ее такую обломать и обуздать. Упряжи на нее не подберешь. Мегера да еще с гонором. Думаю, характер мешает ей быть по-настоящему счастливой. Она всегда была слишком самостоятельной, чтобы удерживать около себя мужчин. Может, не найдя себе применения в семье, сама того не замечая, она всё вокруг себя обращает в пустыню? Я ошибаюсь? Помнится еще в студенчестве, какую бы сплетню мои подруги не услышали, тут же относили ее на счет Инки. А в те времена такими «званиями» как сплетница не разбрасывались. Мне трудно утверждать, но, видно, уже тогда она успела себя чем-то дурно зарекомендовать, хотя вроде бы боролась за справедливость.

Может, тогда она была еще недальновидной или к кому-то враждебно настроена. И меня, случалось, не разобравшись, незаслуженно, ни за что ни про что обижала. Я в таких случаях обычно сердито помалкивала и не строила из себя ни объект, ни орудие возмездия. Да, многое ушло из памяти, но некоторые горькие юношеские обиды все-таки не стерлись…

Но ведь если подумать, умной девчонкой была Инка. И на работе, говорят, не из последних. И все же со многим в ее рассказе я не могу согласиться. От кого-то я краем уха слышала, что Тина, прекрасно зная слабые места в характере своей свекрови, неплохо уживается с ней, они даже как-то ладят между собой, хотя та и не покладиста, и нелегка в общении, и – если верить слухам, – до сих пор обладает сокрушительным темпераментом. Присутствие духа никогда не изменяет Тине. В этом нет ничего крамольного, хотя, конечно, ей не позавидуешь.

И все же, если даже не вдаваться в подробности, не могу я отделаться от мысли, что Инна во многом права насчет Кирилла. Всякое в голову лезет. Исходя из ее слов, репутация Кирилла – не приведи Господи. Получается, что надирается он не от случая к случаю, а целеустремленно. Не лучший вариант для семейной жизни. Похоже, он, как выражается мой директор, «сел в лужу по самое…»; хотя, конечно, легкомысленные шуточки здесь не уместны. Копая в глубину проблем, я убеждаюсь, что всем нам свойственно умалять свои ошибки и выпячивать чужие», – наморщив лоб, размышляет Аня, на короткое время окунувшись в разговор Жанны с Инной.

Аня с удивлением подумала о том, как тривиальна, незамысловата и бедна личная жизнь Тины, изображенная Инной во всей ее категоричной прямоте.

«А может, Инна ошибается, и в Тине есть та самая редкая, спокойная уверенность и благородство, которые и несчастья позволяют принимать с достоинством, – предположила Аня и опять отвлеклась на слова Инны. Но ненадолго. – Пошла чесать языком! Поражает удивительная ловкость, с которой Инна, с показной скромностью держась в стороне от того, что она осуждает, влезает в дела тех, чья жизнь ей интересна, и при этом показывает свое якобы непогрешимое желание быть честной и точной до мелочей. Мол, могу поручиться за достоверность сказанного; ничего не имею против «героя», но я не прочь кое-что разъяснить только для себя самой… Я сгорела бы от стыда, если бы у меня был такой скандальный талант… Размышляя и упражняя свою праздную проницательность в отношении этих людей, хваля и одновременно унижая героев своих рассказов, она с блеском, с милой улыбкой наносит им и тем, кто ее слушает, глубокие раны. Если не в словах, то в тоне угадывается то, что ей как бы хотелось скрыть или напротив дать понять, донести…

С удовольствием говорит о плохом под маркой жалости. Я не разделяю ее любви к чужим биографиям. Прищемить бы ей язык. Может, у Инны в своей жизни нет ничего, кроме горечи и накопленных обид, вот и бросается она на всех, чтобы утолить свой голод отсутствия надежды, пытается разбавить свое несчастье осуждением неудачной жизни друзей. А сама, небось, до сих пор мечтает, чтобы появился некто, все в ее жизни расставил по своим местам и вселил уверенность в завтрашнем дне.

Но говорит, однако, голосом встревоженным, которым рассказывают о состоянии тяжело больного. Может, я сужу об Инне слишком предвзято? Она вольна поступать, как ей заблагорассудится. Но ведь совсем не думает об осложнениях, которые могут повлечь за собой ее суждения. Она не злая, но вздорная», – думает Аня, краем уха прислушиваясь к монологу Инны.

«Чего она лезет ко всем со своими страстишками и мелкими претензиями? Может, на заводе Кирилл на самом деле вращался в среде людей, недостойных уважения и потому пропал? Все плохими не могут быть… Да, своеобразная трактовка образа нашего старого друга. Слишком вольное переложение его биографии в устах Инны, – с горечью подумала Жанна. – Признавая за Инной неблаговидные качества, я вижу в ней изрядную долю эгоизма или даже низости? Так и хочется спросить ее: «Что ты имеешь против человека, не причинившего тебе зла? Зачем осыпаешь его ядовитым сарказмом? Может, на самом деле все было далеко не так?» Иногда – в некоторых ситуациях – в чем-то порочные люди могут оказаться лучше таких вот внешне порядочных…

Да, маловато в Инне от настоящей верной подруги. Друг из нее – врагу не пожелаешь… Сложная, противоречивая особа. Интересное наблюдение: по подлому из-за угла бьет, через третьих лиц. Думает, что да?льше от меня волны о Кирилле пойдут? Пусть не надеется. Коготками цепляет ее рассказ за душу. Оборвать бы ее на полуслове, так нет – воспитание не позволяет. Но если быть перед собой честной, другая причина кроется в моем желании продолжать слушать ее бредни: я хочу больше узнать о Кирилле.

А может, собирая информацию и разглагольствуя о других, Инна стремиться не упустить случая напомнить окружающим о себе? Потеряла почву под ногами, своя жизнь перестала вызывать чувство утоления тщеславия, ощущение своей исключительности, вот и примеряется к чужим судьбам, развлекается себя тем, что находит удовольствие в том, чтобы возводить на кого-то напраслину, противодействовать созданию положительного мнения о людях, воздвигать стену между ними. Наверное, ей кажется, что категоричные суждения о чувствах, которых она не испытывает, прибавляют ей мудрости, наращивают имидж и тогда ничто уже не может омрачить ее радужного состояния. Если это так, тогда у нее скверные намерения и удивительное самомнение. Вот слушаю ее и кажется мне, что глумится она не столько над пороками, сколько над чувствами Кирилла. Очерняет его. «Мне из достоверных источников известно…» Хочет быть причастной ко всему, что происходит вокруг нее. Бесподобная особа!

Что-то не нравится мне ее рассказ. Полагаться на ее мнение не стоит… В моей памяти еще свежи события тех лет, когда в нашей компании Кирилл был самым интересным молодым человеком. Может, только мне так казалось?.. Уже тогда он употреблял, правда, еще не напивался. Вино и стало причиной конца одного моего не очень счастливого периода жизни…» – вспомнила Жанна, делая над собой усилие, чтобы слушать то, что ее интересовало и одновременно раздражало.

– …Знаешь, Жанна, эта Тинина каторга почище валки таежного леса будет.

– Неужели она не понимала весь ужас своего положения?

– Я никогда не видела ее ворчащей, раздраженной, обозленной. Парадокс, загадка века. Я, лично, чувствовала себя в их семье неуютно. Их жизнь – безнадежная неразбериха. Кир – вечно поддатой или вовсе непотребно пьяный, прет на рожон, а куда и сам не знает. И невозможно предугадать, что он в следующий момент собирается выкинуть, ну и конечно, попадает впросак, влипает по самую макушку… За ним всегда тянулся шлейф неприятностей.

Он то умотает, прихватив с собой все их с Тиной деньги, и, естественно, – с концами, будто в преисподнюю проваливается, то всплывет и начинает околачиваться у рюмочной, а потом куражится так, что всем чертям тошно. И после вмешательства соседей, когда они заломят ему руки, долго не может угомониться. Понимаешь, пьяным он несет в себе постоянную готовность к стычкам, сам ищет их, бывает бит, но снова и снова стремиться подвергнуть себя процедуре унижения. И бесполезно говорить с ним о катастрофических последствиях, которые могут иметь место, если он опять вознамерится продолжить такой образ жизни. Губительно действует на него алкоголь. Я знакома с поведение Кира не понаслышке. Он в соседнем доме живет.

Когда он трезв и зол, на глаза ему лучше не попадаться. Ходит согнутый в дугу артритом, как одинокий, старый, сумрачный волк, несет что-то несусветное, отвратительное. Предпочитает строить из себя непонятого, несчастного, жалуется, что не заслуживает такой доли, что хотел бы оставить о себе лучшую память. Исходит черной завистью к состоявшимся знакомым.

После очередного особенно «удачного» макания мордой в дерьмо – я имею в виду его «побывки» в милиции – он некоторое время ведет себя прилично, размякает, пускается, как и в молодые годы, в мечты. Но потом «опять двадцать пять» – доигрывается до крупных неприятностей. Не соскучишься с ним. Мне становится дурно, когда я наблюдаю за этим, с позволения сказать, семейством. Здорово у Кирки получается быть посмешищем в глазах людей. И не выглядит пристыженным. Ни разу его лицо не заливалось краской до корней волос, ни разу я не видела у него растерянно-смущенной улыбки. Опустился, скатился, позорит себя, Тину и все наше поколение. Один он у нас на курсе, такой субчик. Паршивая овца все стадо портит. Может, и был у него ум, да весь вышел, – сказала Инна с видом человека, изо всех сил старающегося быть понятой именно так, а не иначе.

Жанну покоробила серия грубых выпадов Инны в адрес Кирилла. Она болезненно поморщилась от слишком натуралистического описания его «подвигов».

«Смешала человека с грязью, без каких-либо веских оснований обвиняет в зависти. Эти ее слова кого хочешь заставят содрогнуться. Кирилл не такой. Нельзя же все так упрощать. Не старается Инна его разгадать. Говорят: не принижай своих врагов – умалишь сам себя. Кто знает, если бы Кирилла полюбила сильная женщина и сумела взять его в руки, то он возблагодарил бы судьбу, а не клял ее. Если бы да кабы…» – вздохнула Жанна. А вслух попросила Инну:

– Говори по существу дела.

– Врет, обещает, но никогда ничего не выполняет. На месте Тины я бы постаралась поскорее забыть о нем. Мне иногда случается так абстрагироваться от неприятного мне человека, что я полностью исключаю его не только из своей жизни, но даже из своей памяти… Что удерживает Тину рядом с Кириллом? Говорят, что иногда именно недостатки характера обладают наиболее притягательной силой, если они каким-то образом соответствуют собственным слабым чертам человека. Только не для меня… – слышит Жанна.

«Полная бессмыслица! Где его прошлые предпочтения? Неужели Кирилл лицемер и тунеядец? Может, Инна слишком строга к нему? У всех нас куча недостатков и слабостей. Она сама далека от идеала. Что же так расквохталась? Может, просто домысливает? Почему так уверена в своих предположениях и пророчествах? Она лишена мизантропии, но суждения ее порой излишне резки. По прошествии многих лет мы тоже иногда обнаруживаем, что наши мысли не всегда согласовывались с нашими словами и делами.

А если Инна права в том, что вместо того, чтобы жить полноценно, Кирилл только взращивал в себе свои маленькие личные трагедии? На его месте я лучше бы застрелилась, чем жить вот так, злостным иждивенцем, – грустно размышляет Жанна. – Опасно подрезать людям крылья, но так же не стоит принуждать их к тому, что не является для них естественной потребностью. В обоих случаях ничего хорошего не выходит. Что же случилось с Кириллом? Обо что он споткнулся, где упал? Кто его оттолкнул или подтолкнул?..

Многое из уже сказанного не то чтобы объясняет, но, по крайней мере, предполагает «не очень изящное» оформление портрета Кирилла. Получается, он истерик-экстремал, сложный человек с надломленной психикой, легко впадающий в… дурь. И то сказать, хвалиться ему нечем… В нем присутствует крайняя степень чувствительности, интеллектуальный аскетизм и ощущение подавленности, ранее ему незнакомые. В компании он был таким эффектным! От кого он набрался всего этого хлама? Почему скатился?.. Он не осознает, какую боль причиняет жене или и правда настолько эгоистичен? Вопросы, вопросы… И все без ответа».

От мучительных размышлений лицо Жанны дернулось, и скривилось, словно от зубной боли.

– …И все деньги у него уходят в песок, вечно в безвылазных долгах, – доносятся до слуха Жанны монотонные слова Инны. – Надо отметить, что обещанных высот Кир так и не достиг. А были наполеоновские планы! Правда, мне кажется, Тина и не возлагала на него больших надежд. Годы обманутых надежд – это много хуже, чем заранее не обольщаться насчет данных своего мужа. Ничего он из ряда вон выходящего не сделал, все надеялся, что обстоятельства удачно сложатся или повернутся куда надо. А потом и напрочь забыл о своих честолюбивых порывах юности. Может, рассчитывал, что кто-нибудь вызовется помочь? Тогда у нас не принято было бросать человека в беде. Он обещал, доброжелательно улыбался, говорил красивые, высокие слова, но ничего не делал. Ну, прямо как наши нынешние чиновники. Два притопа, три прихлопа – вот и все на что он способен.

И меня как-то сильно подвел. Договор у нас был с заводом. Так он сорвал нам все сроки. Правда, в воровстве не был замечен. Мне кажется это не его. Я к нему, мол, что стряслось? А ему все до фени. Мол, нестыковочка вышла, сроки поджимали, а я человек вдохновения. Сомнительный комплемент себе отвесил. В общем, еле-еле я разгребла его «авгиевы конюшни», вызволила из беды и его, и себя. Сама из-за него едва выговор не схлопотала. Идти на открытый конфликт не хотелось. А он мне ничего толком не объяснял, сколько я ни требовала, только успокаивал, мол, ничего я не набедокурил, просто повздорил с начальством, не заморачивайся, все будет тип-топ. Долдонил, долдонил… Доводил меня. Не понимала я, как можно так халатно к работе относиться, в разговоре с ним вся в звенящую струну вытягивалась от напряжения.

Не в лоб, конечно, но высказала я ему свои претензии. Пристыдила, говорила, что с меня довольно его экспериментов, но насмешками не осыпала. Тогда я еще старалась с ним такт проявлять. К тому же у меня не было никакой охоты привлекать к нему отрицательное внимание. Какой-никакой, а все-таки бывший однокурсник, муж подруги. А он быстро постигал науку уходить на задний план, отказываться от себя, от своих идей… И вообще, все у него в работе было на живую нитку… Я больше с ним не связывалась.

«Всякий может ошибиться, оступиться», – мысленно не согласилась с Инной Жанна.

– …Я-то, дурочка, первое время даже в его семейных делах выступала кем-то вроде посредника в замирении двух сторон – жалея Тину, защищала Кирку. Иными словами, «благоразумно затушевывала» последствия его вспышек показного бешенства. Сам-то он не «светился», его гордость, видите ли, страдала. Всё-то в нем перевернуто, пере?врано… Помнишь у Блока: «Жить люблю, но не умею». Думаешь, прикалываюсь?

…От Киркиных заоблачных идей пользы никакой не было. Тоже мне, непризнанный гений! Как же, занял достойное место на вершине научной иерархии! Трепач. Явно льстил себе. Считал, что по слабости характера зарыл свой талант в землю и залил водкой, где он и покрылся плесенью неудач… Охламон. Не получилось у него удачно сочетать в себе пьянство и прекрасные способности, если они, конечно, у него были. Я что-то не приметила в нем ничего, кроме пустого гонора. А потом он, похоже, совсем пересек некую культурную границу, отделяющую человека от животного. По мне так он хуже скотины, та хоть не пьет.

И дружки у него ему под стать: один сачок и зубоскал, другой заядлый скандалист. Где только он их отлавливал? Они будят в нем дурные инстинкты. Как можно якшаться с подобными типами? Они с умыслом втягивают его в истории, а он подставляется. Дать бы им под зад коленом и полюбоваться, как запляшет вся эта его камарилья. Ну, и какой еще тут может напрашиваться вывод? Под занавес скажу, что такого муженька я вышвырнула бы в два счета. Женщины подобные Тине только портят мужчин, квашню из них делают… Хотя то, что по плечу мне, вряд ли по силам Тине. Она из другого теста. И в чем только черпает утешение?