Корабль-звезда

Клифф сидел и размышлял, а музыка обволакивала его. Обволакивала всех: он чувствовал, как ее тонкие эффекты овладевают соседями. Силы выражали эмоции едва уловимыми движениями глаз, и странное удлинение складок кожи рядом с глазницами, вероятно, выражало скорбь.

И всему виной земляне… Его маленький отряд уже долгое время в бегах, но лишь сейчас им придется свыкнуться с мыслью, что Птицы, правители этой исполинской крутящейся машины, без раздумий пойдут на массовое убийство, лишь бы схватить людей. Но почему люди им так важны? Вопрос мучил Клиффа, придавал медленной печальной поминальной музыке дополнительную суровую тяжесть.

Мелодия взлетала и опадала, длинные басовые ноты вибрациями катились среди изысканно отделанных скальных стен. Кверт, вождь силов, стоял, обратив лапы к небу, окруженный большими духовыми инструментами, которые, в отличие от земных оркестров, не были пространственно разделены, но это не мешало их партиям гармонично сливаться в единой глубокой симфонии, низкочастотными компонентами резонирующей с эхом в стенах амфитеатра. Зрелище внушало трепет. У силов тоска проявлялась в тех же музыкальных темах, что у людей: скользящие грациозные мелодии понемногу мрачнели и наращивали амплитуду. И вдруг все обрывалось шокирующе резкой трелью, которую голоса хора, казалось, возносили к небу на протяжении вечности, сопровождая грозный гул инструментов.

Молчание.

Никаких аплодисментов. Лишь скорбь.

Все земляне – Говард, Ирма, Терри, Клифф и Айбе – почтительно сидели, пока им не было разрешено сняться с мест. У Говарда на колене виднелись скверный порез и большой синяк, Терри с Айбе получили ожоги и мелкие раны, но в целом люди почти не пострадали. Они сидели, опустив головы, не только из почтения к чужому горю. Клиффу просто не хотелось смотреть силам в глаза. Силы начали расходиться. Скошенные морды, по впечатлению, вытянулись еще сильнее, и все молчали. Клиффа заинтересовали инструменты оркестра. Законы физики накладывали естественные ограничения – длинные трубы, полости резонаторов, отверстия для настройки; музыка, источаемая ими, одновременно внушала тревогу и казалась смутно знакомой, хотя формы были странные, непривычные. Искусные контрапункты, конвергенция гармоник, повторение музыкальных деталей, вставные реплики других инструментов, вроде клавишных. Универсальна ли музыка?

Покидая каменную чашу, Клифф оглянулся на опустевший полумесяц сидений, каждое – с небольшим углублением. Однажды на Сицилии он видел древний амфитеатр, очень похожий на этот. Но здешние скалы состояли из какого-то бледного конгломерата, а не известняка, и были куда древней. Тем не менее внешний вид зала совпадал.

По-прежнему ничего не говоря, скорбящие двинулись в город. Эта часть избежала огневой бури и кишела жизнью. Настоящее облегчение – оказаться здесь после блужданий по выжженным кварталам… кто знает, сколько времени. По меньшей мере неделю, хотя сейчас этот срок представлялся Клиффу скорей последней достоверной границей между прошлым, где он обладал властью над своим миром, и… Он отстранил воспоминания. Сфокусируйся. Тренировки делали это возможным, но не слишком облегчали душевные страдания.

Силы, как он заметил, селились так, как инстинктивно выбирал бы прикрытие опытный солдат. Вот стена, расположенная под углом к звезде. Вот другая, под углом к предыдущей, так, чтобы и Струя могла внести красноватую лепту, а каждая тень играла своим оттенком. Еще одна, защищает от ветра, с жилищем на вершине, там, где прохладней, и большими окнами, которые смотрят в сторону, противоположную полям яркого мелкого пес- ка на границе города. Было неподалеку и озеро, неглубокое, но достаточное, чтобы отражение неба в нем приобрело синеватую окраску. Силы отдыхали в тенечке, растянувшись на бледно-зеленом губчатом мху. Звучала напевная, низкая, задумчивая речь. Над толпой задувал влажный ветерок, туманные метелки носились среди зигзагообразно изогнутых деревьев.

Силы во все глаза следили за людьми. Землянам пришлось смириться с этим неудобством.

– Представьте себя звездами киноэкрана, – сказала Ирма как-то.

Так и было. Силы, по крайней мере, глядели искоса, полуотворачивая угловатые морды, но Клифф тем не менее чувствовал на себе их взоры.

– Они думают, как с нами поступить, – прошептал Говард.

Айбе сказал:

– Мы довольно похожи на них: две верхних конечности, две нижних, одна голова. Может, это и есть оптимальный дизайн для разумной расы? Выглядят симпатично. Во всяком случае, лучше, чем Птиценарод.

– И силы знают, что нужно держаться на расстоянии, не влезать в личное пространство, – отметил Терри. – Прикольно. Наконец-то настоящие, разумные чужаки, которые при этом за нами не гоняются.

– И не пытаются нас убить, – сардонически ответила Ирма. – Бет и ее ребятам не так повезло.

При этом воспоминании они приуныли. Проходя мимо поистине древнего на вид каменного здания, возведенного на скальном фундаменте, Клифф увидел, как с каждым порывом тумана на крупных каменных блоках выступает роса, и вдохнул влажный воздух. Крепкие ветра здесь дули, как хотели, извлекая гудящую музыку из улиц города силов. На ветру постройки каким-то образом рождали мелодии: гулкие живые мотивы, словно от духового оркестра, сочились, по впечатлению, прямо из воздуха.

Небо было ясным, если не считать стайки крупных линзовидных облаков цвета слоновой кости, пролетавших мимо, будто звено звездолетов на параде. Небесные рыбы размером не уступали им и перемещались с грозным шумом. По-своему красивые создания – и смертоносные. Облака же излились дождем на далекие холмы, откуда свежий ветерок принес в город приятные запахи.

Люди, как частенько случалось, не только наблюдали за окружающими странностями, но и одновременно строили гипотезы о них. Айбе с Терри настаивали, что воду вокруг Чаши должна перемещать грандиозная система трубопроводов, иначе все запасы ее скопились бы в областях низкой гравитации, на полюсах. Ирма перелистала снимки Чаши, сделанные с борта «Искательницы» на подлете, и действительно обнаружила там огромные трубы, протянутые по внешней стороне корпуса, в точности такие, как предполагали Айбе и Терри. Клифф слушал их беседу и сортировал свои снимки. Накопитель камеры почти заполнился – фотографий животных и растений собралось столько, что нужно было кое-какие удалить. А ведь Клифф сознательно решил игнорировать водоросли, бактерии, протисты, грибки и много чего еще. Вот пурпурнокожие звери на тонких ногах скачут по песчаной равнине. Вот колышутся в воздухе летающие ковры с крупными желтыми глазами, а внизу массивные рыжевато-красные шары, подобные валунам, оставляют за собой следы из слизи, вот движутся извилистые тонкие деревья, вот парят птицы, подобные крупноглазым голубым рыбам. Библиотека чужацкой жизни.

Клифф понимал, что многих представителей фауны просто упустил из виду, поскольку они перемещались быстро или прибегали к маскировке. Он это осознавал всякий раз, наступая на ветки, лишайники или скопления грязи, которые оказывались маленькими животными, камуфлирующими себя под окружение. Он вдыхал влажный воздух и вспоминал, как на Земле пустынные растения предотвращают потерю влаги, держа устьица сомкнутыми большую часть суток. Раскрываются они только ночью, чтобы вобрать порцию углекислого газа, не жертвуя влагой. Чаша не знала ночи, поэтому следовало обеспечить здешнюю атмосферу водой, чтобы растения могли дышать и производить кислород. А значит, климат здесь с необходимостью оказывался очень влажным. Отсюда и мощные грозы, и густой ароматный воздух, и широкие извилистые реки, которые земляне были вынуждены обходить, и туманы, зарождавшиеся, казалось, в самых мелких низинах.

Но в некоторых отношениях здешняя жизнь напоминала не современную земную, а куда более древнюю. Рядом Клифф увидел растение, подобные которому прежде встречал только в виде каменноугольных отпечатков на Земле: гигантский хвощ. Словно беглый набросок бамбука: высокие и толстые, сегментированные стебли бежевого оттенка. Стебли покачивались на ветру, непрестанно сражаясь за жизненное пространство, солнечную энергию и почву. Клифф замечал и существ, у которых влагообмен осуществлялся через ноги – уж точно не с Земли. Речь их напоминала одновременно свист и пердёж. Для обоих звуков необходимо испускание газа через дырку, но…

Кверт отделился от вполголоса переговаривавшейся толпы и, двигаясь с экономной грацией, скользнул к людям. Большие желтые глаза его были полуприкрыты тяжелыми веками. Чужак произнес:

– Благодарность за доставленное сочувствие. Теперь поговорить мы хотим.

Кверт изъяснялся короткими фразами, порою запинаясь. Клифф обычно догадывался, что он имеет в виду.

Движения сила были плавны, под шкурой неспешно перекатывались мышцы. Они словно разумные газели, подумал Клифф. Гибкие и проворные, силы умели пользоваться орудиями труда и работали с подповерхностной инфраструктурой Чаши. Жили они в небольших городах, так что разрушенный крупный город имел нерядовое значение. Кверт сообщил, что силов специально разбросали по просторам Чаши. Численность каждого племени, как правило, достигала максимум нескольких тысяч, расстояние изолировало их друг от друга. Они получали приказы от Народа и выполняли поручения. В остальном были предоставлены сами себе. Население уже много поколений оставалось почти неизменным, а общественные устои – непоколебимыми. Стандартная стратегия Народа, надо полагать. Разделяй и властвуй, подумал Клифф.

На поминки силы явились целыми племенами. Земляне стояли, наблюдая, как толпы чужаков колышутся, перетекают с места на место, принимаются петь. Возникали и затухали спонтанные движения. Теплое солнце и ослепительная Струя стегали их шкуры жаром, но силы продолжали танцевать, пока тела не заблестели от какого-то выпота.

– Возможно, таким образом они управляют циркуляцией жидкости в подкожных слоях? – предположила Ирма. Ритмичная музыка, столкновения и расхождения танцоров, повсюду блестящие золотистые шкуры, от которых словно бы исходило собственное влажное сияние.

Кверт повел землян в малоэтажное здание, стены которого были подперты каменными контрфорсами цвета слоновой кости. Под ногами похрустывала светлая галька. Когда людей провели в небольшой зал, предназначенный, видимо, для переговоров, цвет гальки сменился на зеленый и каждый камушек теперь облекала прозрачная слизистая пленка. Кверт наклонился, аккуратно снял с причудливых сидений какие-то маленькие шарики, при внимательном рассмотрении сильно напомнившие землянам слизней. Люди сели. Кресла плавно приняли форму их тел.

Молчание длилось долго, как того, видимо, требовал протокол встречи. Чужак заговорил первым.

– Мы цели Астрономов знать хотим.

– Они хотят нас поймать, – ответил Терри, – или убить.

– Смотря что проще, – добавил Айбе.

– Предпочтительно – поймать, – сказал Кверт спокойно. – Народ знать желает то, что знаете вы.

– Что именно? – спросила Ирма.

– Корабль ваш, растения, ваши тела, сказания. Вероятно.

Речь Кверта текла неспешно, спокойная уверенность облекала гуманоидного кота словно невидимый плащ. Да, Кверт здесь несомненно был главным.

Разговор продолжался. Они перешли к обсуждению причин атаки Птиценарода на город силов. Да, среди жителей скрывались люди, но почему уничтожение оказалось так принципиально? Клифф наблюдал за чужаком и пытался предугадывать реплики Кверта. По его опыту, люди строили свои жизни в основном вокруг денег, статуса, служения какому-то делу. А силы, видимо, концентрировались на познании. Аналогом всеобщего эквивалента служили у них ситуативные фрагменты знаний: Говард, например, восхитил подростков, показав им ленту Мёбиуса. Основное занятие силов состояло в исследовательской работе по какому-нибудь небольшому проекту или, скорее, десяткам таковых. Один сил, с которым Клифф общался, заявил, что ему проще перечислить профессии, каких он не имеет, чем наоборот.

Существовали коллективы, занятые получением электроэнергии из навозных ям, другие планировали возвести миниатюрную ГЭС на местной реке. Они разрабатывали и производили собственные инструменты, достаточно твердые, чтобы рассечь плотную древесину высоких деревьев этой местности. Силы, как показалось Клиффу, принадлежали к культуре фронтира. Вот они вгрызаются в деревья в поисках ароматных смол для умащения шкуры, вот разрабатывают особые цементные ульи для медоносных насекомых, защищая соты от зверей, похожих по описаниям на медоедов.

Они изолированы, размышлял Клифф, вокруг, куда ни глянь, нет других крупных племен силов, даже других разумных видов нет… пока не появились мы, затерявшиеся в бескрайних зарослях участники первой экспедиции.

Размышляя, он отвлекся от разговора. Айбе меж тем забрасывал Кверта вопросами, но ответы чужака оставались непонятны. Наконец Кверт откинулся в кресле, зевнул, обнажив крупные зубы, и поднял верхние лапы.

– Не о том говорите вы. Народ хочет, чтобы все Адапты подчинялись. Я-мы, вы… – он сделал плавный указующий жест, – не в Чаше сделаны. Опасность плохая исходит от нас, так говорит Народ.

Слова эти прозвучали резко, натянуто, выделяясь из текучего напевного ритма обычной речи чужака. Клифф сомневался, что корректно определяет эмоции силов по выражениям морд, но суженные губы и глазницы, вероятно, соответствовали негодующей гримасе.

– Вы сюда явились прежде нас, – сказал Клифф.

Кверт быстро поморгал, что у силов, очевидно, означало согласие.

– Не были Адаптами мы долго. Мы движемся, живем, работаем. Народ нам дает вещи. Мы выполняем их приказы.

Ирма спросила:

– Вы раньше, говорите, часто перебирались с места на место?

Кверт озадаченно глянул на нее: его часто сбивала с толку привычка людей подчеркивать вопрос восходящим тоном в конце фразы.

– Наше племя непоседы.