Владыка бриллиантов

– Подлым вы сочли Меня – не подлость ли, когда за вами и увещеваниями вашими – вооружённое до зубов войско?

Троица пыталась оправдаться, но тщетно. И стояли они сейчас меж великаном Севера и стеной лютующих, точно между молотом и наковальней.

И вскрикнул Даннор, сына подзывая:

– Чего же ты стоишь? Скорее же под наши стяги! Тебя лишь ждём; тогда обрушим мы всю мощь, всю злобу свою на лиходея окаянного, что стольким существам попортил жизнь.

Примерно те же самые фразы донеслись от гномов и людей – с обращением к Махенне и Тефею соответственно.

Но троица осталась на месте; троица упряма.

И ответили трое так:

– К чему весь ваш спектакль? Он хорош в театре. К чему вам уподобляться великану? Который, между прочим, всю вину свою признал; Он осознал. Он кается весьма…

– Он жалок; побивания и трёпки Он заслуживает! – Громыхало войско.

Тогда понял великан, что трое Его гостей здесь не при чём; понял также и то, что столкновения Ему не избежать.

– Ну, хорошо. – Предупреждающе скрестил руки Алмазный король. – Вы сами напросились…

И пошли все труды троих искателей прахом, ибо преобразился вмиг Бендикс, и вот: предстал пред всеми уже не фокусник с тростью-костью, в шляпе-цилиндре, фраке/сюртуке и чёрно-белой краской на лице! Нет: то явился, вытянувшись во весь свой исполинский рост, владыка бриллиантов.

Ходячая гора играючи начала расшвыривать бросившее ему вызов войско.

И почернело небо за окном, и погасли свечи. И явились тринадцать безликих, восставших умертвий, с бичами и палицами в руках. И тащат Фрора, Нормана и Даннора к Палачу, на Место плача. И стекаются в тронный зал всякие гады, ведомые верным псом Алмазного короля. И скалил пёс пасть свою, о клыках острых, в предвкушении добычи, наживы скорой.

И ровно вполовину уменьшилось объединённое войско; с ужасом наблюдают трое приятелей за всем этим безумием. Они пытались зажать уши – но всё равно всё слышали; они пытались закрыть глаза – но веки не опускались, а ладони – не слушались. Они пытались вставить хоть слово, но гвалт не прекращался; нет ему венца.

Бьёт Даннор, рубит Фрор, колотит Норман – есть потери и среди их врагов. Даже великан стоит, шатается, ибо насела на Него целая армия пришлых воинов.

– Ну, вот и всё. – С улыбкой на лице вещает повелитель кристаллов. – Может, оно и к лучшему? Разграбили Меня, рассыпали все камни. По полу валяются и они, и битые обломки – всё, что осталось от хрустальных люстр. Им всем, солдатам Правды всё равно конец, ибо мы одолеваем – но Я Сам уже устал столь долго жить…

Не принимающие участия в сражении Тефей и Махенна пытались разыскать трёх королей и отговорить их. Когда они нашли их, то каждому из королей твердили поочерёдно:

– Уведи своё войско; не губи своих вояк. Пожалей родителей их, их детей и жён. Довольно уже кровопролития! Так мы ни к чему не придём…

Но короли не внимали гному и человеку.

Эльданхёрд же, найдя Алмазного короля, начал отгонять от Того ратников:

– Перестаньте же! Или вы не видите, что Он – изранен?!

И встал эльф между великаном и воителями. И отгоняя одних, поворачивал свою голову назад, к великану, и просил, молил Его:

– Бендикс! Ради Эбигейл, которая Тебя простила; ради Лунной Радуги, любовь к которой мы с Тобою разделили – опомнись! Одумайся, прошу! Что же вы все делаете?!

Громкий крик чуть ли не плачущего эльфа заставил всех остановиться.

– Посмотрите на себя! – Орал Эльданхёрд. – Кому лучше от богопротивной мести этой? Прекратите же, и разойдись по домам!

И вытянулись у всех слушающих лица; вытянулись озадаченно.

– Я верю, – Хрипел эльф, почти сорвавший себе голос. – Я верю, что можно иначе. Я верю, что Бендикс способен быть хорошим и отзывчивым – таким, как мы с вами до сего дня.

Тогда побросали все оружие, и подошли ближе, ибо слов эльфа было уже не различить.

И шёпотом рассказал всем Эльданхёрд о добрых поступках великана, о Его благородстве и справедливости в последнее время.

И задумались весьма воины опытные, и стали короли держать совет.

Посовещавшись же с часок, молвили тогда владыки гномов, эльфов и людей:

– Мы отступим, хотя готовы биться до последнего вздоха; мы отведём всё войско своё – но и Алмазный король пусть чем-нибудь докажет искренность помыслов, намерений своих.

Тогда в знак доверия, в знак возможной будущей дружбы владыка бриллиантов раскрыл на ухо трём королям месторасположение сердца Своего, шепнув:

– Отведут вас туда тринадцать; можете уничтожить Моё сердце, коль пожелаете – в вашей Я власти. Устал Я от Самого Себя…

Но короли, тронутые честностью великана, воздержались от похода к огромному каменному столу, накрытому магическим куполом и являющему собой жертвенный алтарь, в котором и покоится сердце из кобальта, алмаза и льда.

– Верим мы Тебе; довольно на сегодня. Сойдём же с поля брани, и топор войны зароем.

И пришла пора прощаться; много было слёз, объятий и рукопожатий. И суждено было стать Махенне будущим королём гномов, а Тефею – будущим королём людей, ибо именно за такими неординарными личностями пойдёт простой народ, держаться будет за них.

Наречено и Эльданхёрду воссесть на эльфийский престол, но молвил он своему отцу Даннору так:

– Либо я буду править совместно с Лунной Радугой – либо не буду править вовсе. Она досконально знает лес и все хотения живущих в нём; она – воплощение всего самого хорошего. Прими же её, отче, когда вернусь я к тебе вместе с ней; будь добр и многомилостив к ней. Что же до задания твоего – знай: под шестым чувством люди понимают и интуицию, и опыт, и любовь; совсем, как мы иль гномы.

Даннору же ничего не оставалось, как смириться и благословить наследника; тот же во весь опор поскакал в ту часть леса, куда эльфы обычно не суются.

Прибыв в лес, Эльданхёрд всюду разыскивал в нём лесную фею – ту самую, ту единственную, что так запала в сердце ему.

Трое суток прошли в бесплодных поисках, покуда не вывело провидение эльфа на опушку, на которой – надломленное древо. И при приближении чужака ровно тысяча рыжих и пушистых белок выскочила на полянку, тут же скрывшись за подкошенным древом, аки за крепостью какой. И зоркими, внимательными, изучающими глазами глядели белочки на незнакомца, пережёвывая во рту лесные орехи.

И подошёл эльф ближе, и скинул с себя и щит, и меч, и лук, и колчан со стрелами.

– Вот, явился в лес я без оружия; ищу я Лунную Радугу.

Средь белок раздался смешок, а ухо эльфа поймало нечто вроде: «Ищи! Найди!».

Эльф же, проходя мимо выстроившихся в ряд длиннохвостых существ, молил об одном:

«Пожалуйста, подай мне хоть какой-то знак! Если я дорог тебе, если я хоть что-то значу для тебя – помоги мне! Сделай шаг навстречу…».

Тогда Лунная Радуга, не выдержав больше сего представления, невольно пустила слезу, и сама себя пожурила за это.

Эльданхёрд, заметив, что одна из белочек чуть не плачет, а щёчки её так и горят, смело подошёл к ней. Бережно, осторожно, аккуратно он взял её на руки, крепко обнял и нежно поцеловал.