У Беды зеленые глаза

– Все. Я уже не плачу, – Клавдия Николаевна вытерла слезы. – Давайте мы подвезем Вас. Куда Вам надо?

– Куда, как не в консультацию. Есть еще работа по другим делам. Да, и поэтому тоже надо подумать.

– Ты слышал? – Обратилась мать Петровича к мужу. – Поехали. И домой. Полежу там. Может, полегчает.

– Конечно, конечно, – заторопился Иван Александрович. – Поехали.

***

Через некоторое время состоялось очередное судебное заседание.

Прокурор уверенным голосом бойко доложил суду о результатах проведения следственного эксперимента. А также о том, что по его поручению сотрудники милиции провели оперативно – розыскные мероприятия по установлению парней, о которых рассказал Петрович. Но положительных результатов поиски не дали. В основном из – за того, что Петрович только в общих чертах описал этих ребят. Под его описание могли подойти сотни, если не больше молодых людей. Некоторых проверили. Но у них были алиби на тот день.

Да и как они могли подойти под описание Петровича, если он заранее заявил, что не сможет их опознать по лицам, которых не рассмотрел.

Суворова постаралась объяснить суду свою позицию про обстановку, в которой Петрович давал первоначальные показания. Объясняла, что он вспомнил о парнях, находясь в том месте, где с ними встретился. Такое возможно всегда.

Но по всему виду председательствующего она где – то в глубине души понимала, что ее слова не очень – то воспринимались им. Хотя явно тот вообще никак не реагировал ни на выступление государственного обвинителя, ни на ее выступление.

Но, Суворова давно уже знала этого судью. Поэтому не сомневалась, что ее слова не возымели на него никакого впечатления.

Уточнив у Петровича некоторые детали по проведенному следственному эксперименту, выяснив, есть ли у сторон заявления и ходатайства, которых не оказалось, Скобцев объявил о том, что судебное следствие окончено.

Затем председательствующий предоставил сторонам выступить с речами.

Первым выступал, как и предусмотрено уголовно – процессуальным кодексом, государственный обвинитель.

Ничтоже сумняшеся, или другими словами ничуть не сомневаясь, решительно, без колебаний, опираясь на материалы дела, в том числе на результаты следственного эксперимента, Федор Лойко постарался убедить суд в том, что все доказательства, собранные и проверенные в ходе судебного следствия свидетельствуют о виновности Петровича в совершении разбойного нападения на Жуковых, совершенном группой лиц, с проникновением в жилище, с цель завладения имуществом в крупном размере.

При оценке личности обвиняемого, тех последствий, которые наступили после совершения им преступления, и, скорее всего, понимая где-то подспудно, что все же есть сомнения, пусть и незначительные, но сомнения в виновности Петровича, государственный обвинитель выдал такое, что озадачило не только Суворову, но и суд.

При определении наказания, которого заслуживает Петрович, государственный обвинитель неожиданно для всех заявил, что просит суд назначить тому наказание ниже низшего предела, а именно пять лет ограничение свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа с конфискацией имущества. Обычно в разговорах такой вид наказания по старинке называют «химией». (11)

Услышав такое, Татьяна Васильевна обрадовалась. Тем самым, она почувствовала хоть какое – то понимание ситуации со стороны представителя прокуратуры. А это дорогого стоит.

«Неужели, лед тронулся! Пока хотя бы с одной стороны. Надеюсь, что этой позиции он будет придерживаться и далее. Не известно же, каков будет приговор. Хотя…. Судя по настроению судьи, зная его жесткий характер по другим делам, можно с уверенностью сказать, что осудит он его к лишению свободы».

И все – таки, вдохновленная позицией государственного обвинителя, Суворова в своей речи постаралась опровергнуть утверждения обвинения, опираясь на спорные моменты в обвинении, а также на показания свидетелей, совпадающие с показаниями ее подзащитного. При этом она поставила под сомнение показания потерпевших и опознание ими Петровича, исходя из того, что такого просто не могло быть.

Реплик не последовало.

Суд удалился в совещательную комнату для вынесения вердикта по делу. Оглашение приговора судья назначил на следующий день.

Выйдя из зала для судебных заседаний, Татьяна Васильевна переговорила со Светланой и родителями Петровича. Постаралась, как могла успокоить их. Обратила их внимание на мнение представителя прокуратуры.

Хотя в глубине души она прекрасно понимала, что приговор будет обвинительным. Но была надежда, что Петрович будет освобожден из-под стражи по прибытии в спецкомендатуру. Это уже много на данном этапе. «Химия» все – такие не колония со всеми вытекающими и втекающими последствиями и ограничениями.

Тем более, что, и это она прекрасно знала не понаслышке, хотя колонии у нас называются исправительными, исправляются в них единицы. Чаще это те, кого и исправлять – то не нужно было. Такова реальная действительность.

***

На следующий день все участники процесса собрались вновь в том же зале для судебных заседаний.

Иван Александрович и Светлана пытались уговорить Клавдию Николаевну не ехать в суд. Они опасались, что там ей станет плохо и скорая помощь уже не понадобиться.

Но женщина настояла на своем. Не могла она в такой момент быть вдалеке от единственного сына – кровиночки ее. Приехала со всеми вместе в суд.

Для большей уверенности в то, что она выдержит оглашение приговора стоя, еще в машине она выпила необходимые таблетки. И делала вид, что чувствует себя хорошо.

По лицам, разговорам и поведению родителей Петровича и Светланы Суворова отчетливо видела, как они волнуются. А, когда в зал охрана ввела обвиняемого, Клавдии Николаевне стало плохо. Но она отказалась выйти из зала. Отказалась и от вызова скорой помощи.

Инцидент с мамой больно ударил и по ее сыну, который наблюдал все это из-за решетки в огороженной кабине. На него самого – то тяжело было смотреть. Особенно по сравнению с тем молодым человеком, которым он был до ареста. Мрачный, осунувшийся молодой человек.

Чтобы не смущать и не расстраивать его еще больше, защитник до прихода суда занялась своими бумагами, делая вид, что сейчас это самое важное для нее дело.

Но вот знаменитое:

«Встать! Суд идет!»

Взоры всех присутствовавших в зале обратились прямо на Скобцева. Казалось, что они все затаили дыхание, ожидая его вердикт.

«Кивалы» стояли с отрешенными лицами рядом с председательствующим и никак не реагировали на слова последнего.

По внешнем виду самого Скобцева также нельзя было предугадать, каков будет приговор. Точнее не он сам по описательной части, а наказание, к которому присудит суд Петровича.

Ровным голосом, без каких – либо интонаций практически без остановок председательствующий зачитывал и зачитывал текст приговора. Обвинительного приговора.

Наконец Скобцев дошел до самого главного, что от него хотели услышать присутствовавшие, как потерпевшая Жукова, так и родные обвиняемого.

Приговор гласил: «… признать Петровича Вячеслава Ивановича виновным в разбое, совершенном с проникновением в жилище, группой лиц, с целью завладения имуществом в крупном размере, и на основании части 2 статьи 207 Уголовного кодекса Республики Беларусь назначить ему наказание в виде шести лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии в условиях усиленного режима, с конфискацией имущества».

Окончание приговора Суворова уже не слушала.

«Все – таки осудил! За что?! Ведь обвинение фактически зиждиться только на показаниях потерпевших. И этих опознаниях по зеленым глазам. Опять к лишению свободы. Скинул только один годик. И осудил! Вот тебе и наш суд, самый гуманный суд в мире. Как теперь общаться с родственниками парня? Ума не приложу. Жалобу, конечно, напишу. Постараюсь заложить в нее все, до чего додумаюсь. Но, зная судебную практику, во второй раз отменять по одному и тому же делу новый приговор областняки не станут. Как пить дать не станут».

С такими грустными мыслями она вышла из зала последней.

Она видела, как конвой уводит Петровича, одев ему на руки наручники.

Видела опущенную голову парня, который оказался не в том месте и не в то время.

И все это на глазах его матери, отца и девушки.

А каково им сейчас?! Столько надежд ожидания чуда. И на тебе!

Она видела краем глаза, что после оглашения приговора Клавдия Николаевна тяжело села на стул. И оставалась в таком положении до тех пор, пока конвоиры не вывели обвиняемого из зала, провожая его взглядом глаз, полным слез. Но она сдерживалась. И расплакалась только после того, как сына не стало в зале судебных заседаний.

Татьяна Николаевна подождала, пока Петровичи вместе со Светланой выйдут из зала. И медленно пошла за ними.