У Беды зеленые глаза

четвертая

. Суды и приговоры

– Не стану отнимать твое драгоценное время описанием, скажем так, нудного и томительного судебного процесса по делу о разбойном нападении на Жуковых, состоящее из нескольких судебных заседаний, – продолжал Адам Александрович. – Скажу только, что это было такое рутинное действо, что заснуть можно было. Да, ты и сам, наверняка, знаешь, о чем я говорю.

– Знаю, знаю, дружище. Но что же было дальше?

– Дальше? А дальше было вот что.

***

Первоначально сложилось мнение, что все уже давно определено и согласовано. Остается довести этот фарс до конца. И закончить его вынесением «справедливого» не понятно для кого приговора.

Отмечу только, что доминировал на процессе государственный обвинитель.

Ох! Как пафосно он говорил о поведении потерпевших, которые после такого стресса, вызванного разбойным нападением, сделали все, чтобы преступление было раскрыто. А следователи довели дело до логического конца. Теперь суд должен окончательно разобраться в этом довольно простом с точки зрения квалификации действий обвиняемого и оценки доказательств деле.

А суд, в составе председательствующего – судьи районного суда, и двух заседателей повторяли предложенный стороной обвинения вариант описания событий и их трактовку.

Интересно было наблюдать за заседателями.

Это были пожилые, скорее всего пенсионеры женщина и мужчина. Мой знакомый юрист, хорошо знакомый со всей подноготной, то есть тайными, скрываемыми подробностями работы судов, метко называл их «кивалами». Видимо по той причине, что чаще всего, ни слова не говоря даже при обращении к ним председательствующего, они только кивают в знак согласия с ним. Мне так и сейчас не понятно, зачем они в процессе?

Мне могут возразить, что согласно УПК они могут иметь свое, отличное мнение от мнения профессионального судьи.

Ну, и что? Да, давным – давно, когда еще теперешние большие деревья были молодыми, а мы под стол пешком ходили, случались отдельные, подчеркиваю, отдельные, единичные эпизоды, когда у «кивал» просыпалось чувство долга и справедливости, и они не соглашались с мнением председательствующего – судьи. Доходило до того, что заседатели составляли свой вариант приговора. Следует сказать, что в большинстве таких случаев строптивыми заседателями были либо бывшие судьи, либо бывшие сотрудники правоохранительной системы, решившие немного подзаработать на участии в судах. Но те времена давно и безвозвратно канули в Лету. В последние десятилетия подобных случав не было.

Эти два пожилых человека так усиленно делали вид, что их интересует судьба сидевшего на скамье подсудимых Петровича, что хорошо еще не заснули прямо в зале судебных заседаний. Кстати, такое тоже случается иногда. Ведь всем известно, что эти двое, якобы выбранных коллективами предприятий, не могут каким – либо способом повлиять на исход дела. Тем более, что у профессионального судьи, председательствующего в процессе, есть несколько способов воздействия на «кивал».

К примеру, председательствующий может отложить рассмотрение дела по надуманному предлогу и заменить «непокорных» заседателей на других, более сговорчивых.

Или же напомнить им, что деньги, пускай и не в очень значительной сумме, они получают из судебной кассы не за то, что ставят палки в колеса судье.

В большинстве заседатели – это пенсионеры, либо не работающие по различным причинам жители этого района, которым не сидится в своих теплых квартирах. Или которые не имеют дач, где они могли бы «развернуться».

Вот и в данном случае, эти самые «судьи» и вопросы – то задали по одному в ходе всего процесса, длившегося несколько дней. Такой вот у нас суд присяжных! И зачем тогда такой состав судей? Пусть бы был только один профессиональный судья, как на диком загнивающем, но так и загнившем Западе. И он решал бы единолично. Но и отвечал бы за свои решения единолично.

В отношении ответственности. Что – то не слышно, чтобы какого – то заседателя наказали за отмененный вышестоящим судом приговор. А профессиональных судей за это наказывают почем зря.

Никакие возражения защиты и самого обвиняемого, показания родственников и свидетелей о том, что Петрович не мог совершить преступления, не были услышаны и учтены при вынесении обвинительного приговора.

И даже ходатайство защитника о проведении следственного эксперимента для установления мог ли Петрович совершить преступление в свете его показаний и показаний свидетелей, которые говорили, что он все время был на виду, удовлетворено не было. Видите ли, как отметил вначале государственный обвинитель, а затем то же самое продублировал суд, это нецелесообразно в связи с тем, что приведет к затягиванию процесса.

«Сообщники», или подельники, Петровича не были установлены, о чем имелся в деле рапорт оперуполномоченного уголовного розыска. В нем просто и не замысловато указано, что сыщиками проводились оперативно – розыскные мероприятия (неизвестно какие, когда, где и кем конкретно) по установлению всех участников нападения на Жуковых, а также место нахождение похищенного. Но, как обычно в таких случаях, за редким исключением, рапорт заканчивался крылатой фразой: «Установить их не представилось возможным».

Иными словами, старались, старались и обо… (не хочу называть это слово, но досужие читатели догадаются, о чем идет речь). А может и не старались уж так сильно, как говорили.

Это цитата из рапорта. Но при рассмотрении других подобных уголовных дел представители уголовного розыска всегда отделываются такого рода документами. Суды не перепроверяют это их утверждение. А зачем? Проще же поверить на слово и все.

В итоге, естественно, обвинительный приговор и наказание – семь лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии в условиях усиленного режима, с конфискацией имущества. Еще хорошо, что не свыше десяти лет. А ведь могли и к такому наказанию приговорить.

Конфискация применена в связи с тем, что ни сыщики, ни следователь не отыскали похищенное. И по этой причине материальный ущерб на кругленькую сумму, причиненный потерпевшим, возмещен в ходе следствия не было. Сам же Петрович возмещать его отказался категорически по понятным причинам.

Суворова, после получения копии приговора, то есть через неделю, обдумав все, определив необходимые доводы в пользу невиновности Петровича, обратилась в судебную коллегию по уголовным делам областного суда с кассационной (апелляционной тогда еще не было) жалобой с просьбой отменить приговор и возвратить уголовное дело на новое рассмотрение.

Сплошь и рядом областные «товарищи» районных судей оставляют приговоры в силе, а жалобы защитников – без удовлетворения. Даже, если адвокат – защитник в доску расшибется и приведет, казалось бы, неоспоримые доводы против вердикта районного суда, все равно определение будет однозначное.

Но при этом нельзя забывать, что судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда отменяет, пусть и редко, как приговоры, так и определения областных «товарищей». Значит, и те могут ошибаться?!

А как же в нашем случае?

О, чудо! Не прошло и месяца, как судьи областного суда удовлетворили требования защитника. Надо справедливо отметить, что не часто такое бывает, особенно в последнее время, и особенно по делам такой категории.

Они возвратили уголовное дело на новое рассмотрение в тот же суд, в ином составе судей. При этом отметили множество недочетов и прямых упущений своих нижестоящих «товарищей». Особо отметила игнорирование следствием и районным судом ходатайство Суворовой о проведении следственного эксперимента.

Сказать, что это была полная и чистая победа защиты нельзя. Но решение судей областного суда вселяло надежду на скорейшее оправдание Петровича.

Так рассуждали и Светлана, и близкие Петровича.

Суворова же, имея большой опыт в борьбе за права подзащитных, говорила им, что не следует питать больших надежд на скорейшее разрешение дела в интересах Вячеслава.

Но люди были окрылены первой победой. И считали, что дальше будет также хорошо, гладко и справедливо.

Петрович так вообще, узнав об отмене приговора, начал готовиться к выходу на свободу с чистой совестью.

***

И вот новое судебное заседание.

Петрович, его родные и Светлана такие большие надежды возлагали на этот судебный процесс.

Суворова старалась несколько охладить их пыл. Но где там! Никто из них даже слышать не хотел о том, что их родного и близкого Славика не оправдает суд.

Тем временем в зале для судебного заседания собрались все те участники процесса со стороны Петровича и потерпевшие. Точнее одна потерпевшая, Жукова – старшая. Ее дочери суд разрешил не принимать участие в процессе до ее допроса в качестве потерпевшей. Ведь она была еще малолетней.

А вот со стоны суда и представителя районной прокуратуры были коренные изменения.

И заместитель председателя районного суда Скобцев Виктор Юрьевич, председательствовавший в новой судебном процессе, и двое заседателей были новичками в этом деле.

Поскольку Скобцев сыграет определенную (какую забегать вперед не будем) роль в дальнейшей судьбе не только Петровича, но и его близких, и даже, как это ни странно, потерпевших, следует несколько слов сказать об этом ярком представители судейского корпуса.

Это был (хотя почему был, он и сейчас успешно выполняет обязанности судьи) профессиональный и грамотный судья, который в свое время перевелся в Борисовглебский районный суд из военного суда.

Средних лет, если считать, что человека в тридцать девять лет можно отнести к этой категории возраста.

В отличие от многих других судей, он не шел по головам других, не подставлял коллег, и вообще старался отправлять правосудие справедливо. Всего добивался своими мозгами, старанием и работоспособностью. А этого у него было не занимать.

Но действовавшая в те годы судебная система (о нынешней я стараюсь не говорить), когда главенствовал обвинительный уклон, не способствовала рассмотрению уголовных дел объективно с учетом мнения второй стороны процесса, а именно защиты и потерпевших. И, если выносились оправдательные приговоры (к слову сказать, не мало, по крайней мере, гораздо больше, чем сейчас, что является парадоксом, так парадоксом), то это было кому – очень уж нужно, либо нарушения суда первой инстанции, а перед этим следствия и прокуратуры, были настолько вопиющими, что делать было нечего, как оправдывать обвиняемого.