Слепое Сердце, или Облачная Академия

Лана, между тем, чувствовала, что ее глаза начинают потихоньку привыкать к темноте. Она уже видела силуэт мужчины.

– Кто-то стал бы жалеть меня, кто-то искать встречи. Иные принялись бы изучать, как последнюю диковинку. Многие трепещут перед памятью драконов, но большинство боится и ненавидит нас.

Дракон проговорил это с такой тоской, что Лане стало стыдно за свой народ:

– Не все же люди такие, как Ирлин. Есть и другие, как Розендар, как Кая… Кстати, она знает?

– Другие? Люди не так уж сильно отличаются друг от друга. Нет, Кая не знает, – дракон усмехнулся, – Все-таки ревнуешь.

Лана пропустила его замечание мимо ушей.

– Остались еще другие драконы?

Повисла пауза. В темноте Лана видела, как Горгорон ласково провел рукой по цепям, что лежали вокруг него:

– Ты знаешь, что это?

Лана кивнула, вновь досадуя на свою забывчивость:

– Да, Розендар рассказывал. На этой цепи держали последнего короля драконов.

– Он отдал жизнь, защищая меня…

– Мне очень жаль, – Лана не знала, что сказать. Ей действительно до слез было жаль его, но как передать это словами? Впрочем, драконий чародей, наверняка, и так все чувствовал.

– Некого жалеть, кости драконов давным-давно истлели в земле. Я – последний дракон! – с этими словами он в сердцах сдернул с глаз повязку. – Я видел, как они уничтожили всю мою семью.

– Но как же так? – Лана старалась, чтобы голос не дрожал, но слезы были близко. – Ведь драконы – такие могучие существа, – она чуть было не сказала «звери», но вовремя спохватилась, что Горгорону такое определение вряд ли понравится. – И сильные чародеи. Как людям удалось истребить их всех?

– С помощью этого, – в темноте Лана услышала негромкий звон цепей. – Это орихалк. Ты слышишь, как он поет?

Лана прислушалась, но то, что воспринимало ее слабое магическое чутье, сложно было назвать песней.

– Скорее он пищит, очень неприятно, словно стая комаров, – девушка передернула плечами. – Я знаю, этот металл блокирует магический Поток, лишая его обладателя возможности колдовать.

– Верно. К тому же, крылатое племя никогда не было многочисленным, – Горгорон перебирал в руках лоскут черной ткани. – Это все твои вопросы?

– Нет, – девушка поспешно ответила и замолчала, собираясь с духом. Наконец, она решилась задать тот самый важный вопрос, что не давал ей покоя все последние дни, – Неужели я тебе совсем не нравлюсь, Гор? Я ведь очень красивая. Жаль, что ты меня не видишь, – добавила уже тише.

Вновь повисла пауза, и Лана пыталась уловить отголоски эмоций собеседника. Он был взволнован и потому не очень старался их скрывать. Наконец проговорил, и голос его был непривычно хриплым от смущения:

– Очень нравишься и даже более, но…

– Но? – Лана переспросила одними губами.

Горгорон взял себя в руки и продолжал уже ровным голосом:

– Тебя не пугает неопределенность моего будущего? Неопределенность будущего всего этого мира?

– Пугает немного…

– Немного? – казалось, Гора развеселил ее ответ.

– Почему нельзя покинуть гибнущий мир, уйти через один из порталов? – глаза Ланы уже очень хорошо видели в темноте, и она осторожно пододвинулась к собеседнику. Он сидел, опершись на одну руку и склонив голову к плечу.

– Я не брошу свой родной мир. Это мир моих предков, мир Истрос – земля драконов. Облачная Академия стоит на самой высокой вершине Драконьего Хребта там, где когда-то был первый королевский дворец.

– От этих слов веет беспросветной тоской и безысходностью. Как ты живешь с этим внутри? – Лане очень хотелось протянуть руку и погладить седую прядь волос Горгорона, но она сдержалась.

– Я живу во мраке. Так почему ты удивляешься, что душа моя черна?

– После того, как я помогла тебе запечатать выход в свой родной мир, мое будущее теперь тоже неопределенно. И тоже связано с миром Истрос, – Лана старательно проговорила незнакомое слово, – и с тобой.

Девушка взяла руку дракона-чародея, в которой он держал свою повязку, и поднесла к губам, собираясь поцеловать, но он не дал ей сделать этого. Вместо этого он мягко сжал ее пальцы своей широкой ладонью. Посчитав это хорошим знаком, Лана продолжала:

– Я ведь нашла спрятанный Осколок. Это значит, что у меня есть истинная пара?

– Возможно, – Горгорон осторожно гладил пальцы Ланы, и она с замиранием сердца следила за его движениями. – Но в подземелье ты Осколка не нашла, хотя он там был.

– И метки у меня нет, – девушка вздохнула, а Гор принялся ласкать ее ладонь, ту самую, на которой не было метки.

– Правильно, ведь ты человек.

– Но как же?.. – У Ланы было так много слов в голове, что она не знала, с каких лучше начать. – Тогда, в библиотеке разве ты не почувствовал? И потом, в тренировочном зале, и в подземном мире, когда я тебя лечила. И сейчас, когда Ирлин…

Лана задохнулась от обилия эмоций – своих и Горгорона при упоминании о поединке с аристократом.

– Это было удивительное чувство, невероятное, волнующее, трепетное…

– Как много определений, – Горгорон поднес руку Ланы к своему лицу, и она ощутила на коже его дыхание, почувствовала, как трепещут крылья его точеного носа.

– Я чувствовала себя целой, – Лана продолжала, хотя формулировать мысли становилось все сложнее, ее вновь баюкал теплый ветерок, даря чувство покоя и одновременно волнительного ощущения чего-то необыкновенного. – Будто всю жизнь до этого жила лишь половинка меня, а тут вдруг нашлась вторая, и я стала вся цельная.

Девушка выдохнула после столь эмоциональной тирады. Горгорон молча целовал ее руку, очень нежно, едва касаясь губами кожи. Светлана продолжала говорить, для нее молчание в этот момент казалось невозможным:

– Жаль только, что я никогда не смогу летать с тобой, ведь у меня нет крыльев.

Горгорон усмехнулся:

– Я буду носить тебя на спине, у нас будут мои крылья – одни на двоих. Меня больше печалит то, что я никогда тебя не увижу.

Лана чувствовала, как по щекам бегут слезы. Торопливо вытерла их свободной рукой:

– У нас будут мои глаза – одни на двоих, я буду смотреть за нас обоих…

И тут она не выдержала и расплакалась. Горгорон прижал Лану к себе и принялся гладить по волосам, зарывшись носом в непослушные пряди:

– Твои волосы пахнут горной розой.