Паша+Маша=?

У Маринки потемнело в глазах.

– Кто вас-то спрашивает, уважаемый! Заступник женской чести, поборник моральных устоев. А ничего, что у Елизаветы Сергеевны муж есть? А? Вот и не лезьте, куда не просят, – и, обхватив за шею одного из строителей, вцепилась ему в губы.

Но теперь уже и он обалдел. Они хотели поваляться, позажиматься, только и всего. А эта красотка захочет после такого поцелуя чего побольше. Не… Не надо. Но Маринка не отпускала. Машка растерялась, что делать? Маринка же, явно, назло. Первым отмер Олег. Он оттащил девчонку, она брыкалась и размахивала руками, что-то орала о любви и коварстве. Ему удалось собрать её в кучу, он прижал рыдающую Марину к своей груди и гладил её по голове.

– У тебя всё будет хорошо, поверь мне, девочка, – и целовал её в солёные глаза. А она всё подставляла ему свои губы… Но, увы…

Через полтора года Маринка вышла замуж, первая из нашего выпуска. За Славика, с которым и живёт счастливо по сей день.

Почему Машке вспомнилась эта история именно сейчас? Прекрасный вид на Волгу и здесь на Енисей согревал душу гордостью за такую огромную и красивейшую страну, самую лучшую во всём мире. За Русь матушку. Она поделилась этим чувством с Пашкой, и он полностью с ней согласился.

– Моя Русь – ты, моя любимая девочка Маша, – он так проникновенно произнёс это, что у неё закружилась голова.

А ведь им шестой десяток пошёл…

По громким голосам они поняли, что пришли дети. Что они так орут? Машка подскочила, Павел за ней. Перед домом стоял Игорь, держа на руках одного из своих сыновей. У мальчика была загипсована ножка. Второй – на руках у Виталика, без гипса. Да что случилось?

– Мать сколько раз говорила, есть же коляски. А ты поддакивал девкам, да пусть, да пусть. Доктор чёртов. – Игорь вываливал на друга своё возмущение, которому не было предела. – И не защищай, три рохли, у семи нянек дитя без глаза. Нет, ну вы видели? Они уронили ребёнка! – Это он уже маме Маше.

– Да, не уронили, – оправдывал мамаш Виталий. – Порвался ремешок, ребёнок выпал. Да успокойся ты, перелома нет. Через недельку снимем, и всё будет в порядке. Давай домой, Вероника сейчас сдохнет от горя. Пожалей её.

– Мама, он не даёт мне ребёнка, – рыдала дочь, размазывая по лицу слёзы. – Говорит, что я – ехидна, мачеха, а не мать.

– Вероничка, он очень перепугался, срабатывает защитная реакция, Игорь боится отпустить мальчика от себя. Ну пусть поносит, пожалеет.

– Я тоже хочу пожалеть, я тоже испугалась. И гораздо больше. Почему он так со мной? И где они?

– Так, успокаивайся. Они на диванчике качаются. Давайте на стол накрывать, пора ужинать.

Игорь ужинать не пришёл, заснул вместе с сыном. Вероника легла с другой стороны и смогла, наконец, пожалеть своего сыночка. И мужа. Который открыл глаза и аккуратно перегнувшись через ребёнка, нежно-нежно поцеловал её и сказал: "Прости меня, родная моя. Ты – самая лучшая мать в мире. А я дурак, что-то растерялся. Я больше так не буду"… Придраться не к чему, так оно и было… Павел с Машей, Данькой и Леночкой улетали домой со спокойной душой. У Евдокимова всё в кулаке, он не даст свою семью в обиду никогда. Настоящее мужское плечо у их дочери, Веронички. Каменная стена…

Даня закончил институт, и отец отправил его в один из университетов Америки продолжить образование.

– Пока есть возможность, пусть учится. Макс не поехал в своё время, теперь как жалеет, – успокаивал Павел свою жену. – Нам нужны образованнейшие специалисты, чтоб было на кого оставить дело. Тем более, он сам хочет.

– А то ты не знаешь, чего он туда рвётся. К Лизке своей. Вот увидишь, ничего из этой его "любови" не получится. Сколько уже она им крутит?

– Нас не спросят, мать. Она старше его, опытнее, знает, как удержать, как отпустить на коротком поводке. Мне тоже это не импонирует. А вдруг, девочку хорошую встретит там? Здесь не получилось, может получится там – закончил разговор отец.

В доме остались Леночка, Маришка и Олежка. Несмотря на то, что Лена была старше, они с Мариной отдали пальму первенства в их троице Олегу, как мужчине. И он, как истинный джентльмен, нёс эту ношу достойно. Ну а как по-другому, с таким дедом? Он научил его всему, что умел сам. У них было много совместных занятий, вечно что-то придумывали и мастерили, ходили ловить рыбу спозаранок и играть в футбол на школьное поле. И защищать девчонок, помогать им, не давать делать ничего тяжёлого, это как само собой. А дружить и веселиться, радоваться жизни – это, по линии Маши старшей. Праздники, походы, путешествия, фильмы, фотографии, одежда – всё к ней. Хорошо жили, дружно. Поэтому появление Павлика младшего у Кристины с Максом было принято на ура. А уж дед, пачка памперсов ушла… И опять мама Маша взяла малыша на себя, отпустив дочь делать карьеру. Она работала в солидном банке, заведовала персоналом и ждала повышения. Именно, поэтому шестиразовая бабушка не поехала в очередную командировку со своим мужем. Больно было дело мало.      А Павел, в этот раз, остановился не в Красноярске, а мотался из одного города в другой. Звонил каждый день, подолгу разговаривал, скучал. Так казалось. Дни бежали в заботах и радостях, дети подрастали, маленький внучек отправился в детский сад. А бабушка Маша загорелась идеей одеть женщин за пятьдесят, каковой была и сама. Её швеи-вязалочки-девчонки заждались чего-то нового и взялись за дело с большим воодушевлением. Они не вылезали из цеха до полуночи, время пролетало незаметно.

Шестидесятилетие Павла Александровича… Этот грандиозный праздник не обошёл вниманием по его подготовке никого. Данила к тому времени уже вернулся, ему шёл 27-й год. Евдокимовы всем семейством пожаловали. 17-летняя Леночка прыгала вокруг отца, она его боготворила. Всё время обнимала, чмокала в щёчку, висела у него на шее, показывая какой он ещё молодой и сильный. Папа Паша выглядел великолепно: подтянутый, немного посеребрённый, всегда выбрит, выглажен, дорогой парфюм. Даже в домашней одежде – супермен. Любитель спорта, бани, бильярда, боулинга и преферанса мог ещё заткнуть за пояс не одного мужика. Для празднества сняли базу отдыха с большим банкетным залом и номерами для желающих. Предполагалось трёхдневное действие. Вечерний банкет, на второй день – пивной пир, а на третий – только свои. Всё прошло на ура. Бедный Макс только подарки перевозил домой три раза. Вероничка с семьёй осталась ещё на пару дней на базе, покупаться и позагорать. Уговорила и Кристину. И та ездила на работу прямо с базы. Данила жил на квартире, захотелось самостоятельности. Леночка прилепилась к сёстрам. Таким образом, Маша с Пашей вернулись поздно вечером домой одни. Устали, как черти. Именинник улёгся первым, а Машка ещё возилась. Войдя в спальню, удивилась, Пашка не спал. Он растопырил руки и с нетерпением звал её к себе. Как капризный ребёнок, дай-дай тебя мне. Она улыбнулась и рыбкой просочилась в его объятия. Вот и скорпиончик на посту. Ничего себе, человек разменял седьмой десяток… Кому скажи – стыдоба. Да почему это? Пусть завидуют!

Утром Маша проснулась поздно, ухандокал ей любимый муж. Вспоминая ночные приключения, она потянулась от удовольствия, заулыбалась. Встала под душ, привела себя немного в порядок, заправила постель, отдёрнула шторы. Зашёл Пашка, одетый в джинсы и майку.

– Ты куда собрался, Павлик? Или пришёл уже?

Он молчал. В его глазах было столько муки, отчаяния, даже страха, что Маша села на кровать, и у неё заныло под сердцем.

– Что? Говори? Что случилось, Пашка!

– Я ухожу…

– Куда ухожу. Ты о чём? Да не пугай меня.

– Я ухожу от тебя. К другой женщине. Прости.

И ушёл. Маша ничего не поняла. До неё не доходило. Она подскочила, выбежала на веранду, но машина с Павлом уже выехала на дорогу. Она вернулась, схватила телефон. Он ответил из столовой. Она рванулась туда. На столе записка.

"Машенька, прости меня. Я ухожу от тебя, вернее от себя. Оставляю не тебя, я бросаю себя. Так получилось, ничего изменить уже нельзя. Дай мне неделю, и я тебе всё объясню. Детям, пока, скажи, что я в командировке, срочно уехал. Прости. Мне тоже очень больно."

Маша на негнущихся ногах прошла в душ и встала под холодную воду. Ну уж нет, Пашенька, ты мне всё объяснишь сейчас. Никаких командировок и недель. Она переоделась, села в машину и отправилась в офис. Его там не было. Оказывается, он взял отпуск. Секретарша довела до её сведения, удивлённая до самой глубины души, что они, Маша и Паша, сегодня улетают в Таиланд, в час по полудню. Так, в аэропорт. Она быстро нашла стойку с нужным рейсом, вот-вот должна была начаться регистрация. И Маша увидела… её мужа, за которым, очень интимненько прижимаясь грудью, шла пухленькая женщина лет тридцати пяти, плюс-минус пять. Хорошенькая, тёмноволосая, в солнечных очках и с ярко накрашенными губами. И попа, шире колеса. А Машка держала себя в руках, боялась съесть что-то лишнее, лишь бы не растолстеть. А её мужу, оказывается, нравятся такие, надо же. Она храбро пошла им навстречу. Он, конечно, не ожидал. Думал, его жена лежит в обмороке, вокруг врачи и капельницы и что там ещё… Фиг тебе, Пашенька. Ей очень хотелось смеяться, да просто ржать до упаду. Вот это сюрприз! Губы сами собой растянулись от уха до уха.

– Павел Александрович! Какой сюрприз! Можно вас? Извините, мадемуазель, буквально на минутку. – Хохотнула Машка.

– Зачем ты здесь, Маша? Не позорься, прошу тебя. Вернусь, поговорим.

– Нет, поговорим сейчас. У тебя полно времени, успеете, голубки.

Его передёрнуло, рот скривился. Он взял за руку свою спутницу и отвёл её к диванчику. Машка поняла, что женщина беременна. На маленьком сроке.

– На таком сроке летать опасно. Ты, разве, не знаешь? – съязвила она.

– Знаю. Это её решение. Беременных нельзя обижать.

– А не беременных, вернее, уже не беременеющих, можно?

– Маша, прошу тебя, не здесь и не сейчас. Я при…

– Не надо мне ставить условия. Тем более, что у меня только один вопрос. Ты любишь её?

В глазах побитой собаки, соучредителя громадной фирмы Павла Александровича, отразилась нечеловеческая мука.

– Я не знаю…

– Ну ты же не вчера взял на себя роль будущего молодого папаши? Что значит, не знаю? Надо отвечать, да или нет.

– Пашенька, ты скоро? – Пропела новая спутница машкиного мужа. – Мне не очень хорошо, надо на воздух.

– Сдаётся мне, Павел Александрович, вы сами себе не рады. Утомила вас большая семья, новых ощущений захотелось, а совесть деть некуда. Да? Ничего, прополощете в тёплом море, промоете мозги, глядишь, и полегчает. Главное, не перегрейтесь, а то пойдёт обратная реакция, совсем совесть потеряете. Хотя, это проще. – Маша выдохнула, чтобы не наговорить лишнего, похабного. – Не любишь ты её, Пашка! Не любишь. Но это уже ничего не меняет.

Она резко повернулась и пошла, задрав нос. Каблучки стучали, отбивая частый ритм её сердца, душа запряталась в самый дальний угол, ни слёз, ни рыданий. Чай, не девочка… А что, мальчик?

В этот день она особенно плодотворно поработала, нагрузила своих работниц новыми идеями, привезла всяких-разных материалов и фурнитуры. Ночевала в своём кабинетике, почти до утра выстраивая новые выкройки и схемы. Домой нельзя, пока он пустой. Да и работа не даёт умереть…

Вечером все собрались. Узнали, что папа уехал, очень удивились. Но мама Маша играла изумительно, высший пилотаж, народные артисты отдыхают. Через неделю Евдокимовы уехали, Данька перебрался опять на квартиру, дети готовились в школу и всё время спрашивали, когда приедет папа, и почему он не звонит. Он им был нужен по их, секретным, делам. Господи, что будет? Все ночи, лёжа в пустой кровати, Маша задавала себе этот вопрос. И ревела, тихо, в подушку. И замечала, что с каждым днём силы оставляют её всё больше и больше. Давление зашкаливает, сердце аритмично выпрыгивает, голова плывёт. Надо что-то делать, пока её не расшибло. Поговорив с Кристиной, она решила лечь на обследование. Да и встречаться с этим прилетевшим ей совсем не хотелось. Пока её нет, он поможет детям подготовиться к первому сентября. Если, конечно, захочет. А там видно будет…

Кристине было уже тридцать семь лет, клиенты её банка работали повсюду. Она устроила свою мать в хорошую клинику нервных болезней, каждый день проведывала её, разговаривала с врачами. Она всё узнала про отца. Секретарша доложила. Мама Маша взяла с неё слово, что, пока лежит в больнице, дети ничего не узнают. Данила рассказал, что отец живёт с ним на квартире, объясняя это тем, что хочет передать дело сыну, и ему надо того понатаскать. Но сколько верёвочке не виться… Маше поставили нехороший диагноз, и она отправилась в реабилитационный центр, редко приезжая домой. Данила бросил отца в квартире и переехал в дом. Он пытался поговорить с папой Пашей, хоть как-то понять его, но ничего хорошего из этого не получилось. Только хуже. Больше всего переживала Леночка. Светлый и героический образ её папы постепенно мерк в глазах ученицы одиннадцатого класса. Этот мучительный процесс наблюдали все, и никто не мог ей помочь. В конечном итоге, она полностью отвернулась от него и взялась выхаживать мать. Тем более, что собиралась поступать в медицинский. Домой мама Маша вернулась только через полгода, как раз к весне. Ей предстояло наладить их житьё-бытьё, создать хотя бы подобие прежнего, дружного и весёлого дома. Она столько всего передумала за это время, столько прочитала, общалась с психологами, специалистами по семейным делам и разводам. Но ничего конкретного так и не надумала. Придётся действовать по наитию. Пусть материнское сердце подскажет.