Паша+Маша=?

Она не стала убирать из дома пашкины вещи, вернула даже те, что её дети уже выбросили. Он – их отец. Ну полюбил другую женщину, никто не застрахован от этого. Папа любит своих детей, надо общаться. Олег доложил бабушке, что он ездит к деду на квартиру, что тот приезжает за Павликом и водит их в детские театры и на представления. Маша узнала, что Данила хотел уйти из фирмы отца, но Макс остановил его. Ведь они работают вместе с Павлом Александровичем, а не в его частной лавочке, фирма – не собственность папы Паши. Вероника приезжала проведать и поддержать маму. И тоже разговора с отцом не получилось. И самое странное: на новогоднем вечере присутствовала новая пассия, но совершенно не беременная. Причём, пришла она одна, и всё время тёрлась около Павла неприличным образом. Народу она не понравилась, все сравнивали её с мамой Машей, и молодуха проигрывала по всем фронтам. Может, эта была другая? В любом случае, Павла Александровича осудили и не поняли. Но что это меняет?

Когда Маша поняла, что подъехала машина, явно, Павла, у неё подкосились ноги. Она быстро затолкала в рот таблетку. Ещё не хватало, чтобы он увидел её немощь. Хрен тебе, муженёк. Мама Маша сделала вид, что сосредоточенно готовит, быстро вытащив доску и овощи. Открыла воду, брызнула в лицо, стала мыть огурцы.

– Здравствуй, Маша! Как здоровье? – выглядел он плоховато, синяки под глазами, осунулся, но также подтянут, подкачан.

– Вашими молитвами, Павел Александрович! А ваше? Когда вас можно будет поздравить с новым статусом молодого отца?

– Ребёнка не будет. Не получилось.

– Перегрелись, ай-я-я-й. Но ничего, у вас вся жизнь впереди. Да что это я? Наверняка, уже зачали. В добрый путь.

– Маша, давай без ёрничества. Нам же надо как-то общаться. Хотя бы ради детей.

– Вы что, Павел Александрович, считать не умеете? Наши дети выросли, у всех уже своя жизнь. А у внуков – свои родители. Так что, будьте любезны, ограничьте меня от вашего общения. У нас один вопрос – развод. Подадим летом, когда Леночка поступит в институт. Или вам к спеху? Придётся вашей любимой подождать.

– Нет никакой любимой, и я…

– Уволь меня от подробностей. Неужели ты думаешь, мне интересно, что у тебя происходит? У нас теперь проблемы, и те разные. Вы что-то ещё имеете сказать?

– Да нет, всё понятно. Но избавиться от меня не удастся, я буду постоянно находиться в поле вашего зрения, т.е. вы будете находиться…

– Идите, Павел Александрович, идите уже, потеряшка.

Они почти не общались. Маше так было легче. Каждый раз после его ухода, она уходила в спальню, собирала себя в кучу, понимая, что за ней наблюдают несколько пар глаз, детей и внуков. Они очень берегли её, Маша это чувствовала всеми фибрами души. Души, которой у неё не было. Она, как машина, которой задали программу, объяснив, что такое хорошо и что такое плохо, выполняла поставленную задачу на "отлично". Автоматически. Что сделала не так? Почему её легко поменяли? Как жить, не понимая? От этих вопросов старалась уходить, забивая голову насущными проблемами, вплоть до собирания по всему дому носков…

Один раз за это время Маша пожалела своего, всё ещё, мужа. Узнав от детей, что отец попал в больницу с инфарктом, она решила его проведать. Долго не решалась войти. Врач предупредил, волновать нельзя. И от врача же она узнала, что Павел просить обязательно пропустить её, если придёт. Вошла. Он спал. Жалость сжала сердце. На столике перед кроватью не было никаких следов ухода. Даже фруктов. Маша пожалела, что не принесла чего-нибудь домашнего. Стала выкладывать йогурты, соки, всякие диетические вкусности, фрукты. Села на краешек кровати. Его рука, в синяках от капельниц, лежала совсем рядом. В груди защемило. Чуть вверх, и любимый скорпион… Боже, она сейчас развалится на мелкие части. Да она уже осколок, куда же ещё? Вошёл доктор, поманил её в коридор. Рассказал, какие лекарства нужны, и успокоил, всё не так плохо. Организм крепкий, через пару недель будет дома. Он общался с ней, как с официальной женой. И Маша решила: будет выхаживать. Ей даже полегчало немного от принятого решения. Вернувшись в палату, поймала на себе взгляд Павла. Нежный, немного извиняющийся. И улыбка, сдохнуть можно. Она, эта его улыбающаяся физиономия, преследовала её везде: и за завтраком, обедом и ужином, и на работе, и вне её, и снилась, почти каждую ночь. Что же ты наделал, Паша?

– Как ты себя чувствуешь? – Она опять села на краешек кровати.

Он взял её руку, ток прошёл по всему телу Машки. Он потянул, прижал к щеке. И, вдруг, сильно обнял её. Очень сильно, она не могла даже трепыхнуться. Ничего себе, больной.

– Ты с ума сошёл? Лежи спокойно, а то меня больше не пустят, – сказала как-то так, как раньше, в той жизни.

Он отпустил. Помолчали.

– Вам пора. На сегодня хватит. И завтра только к вечеру. У нас с утра большое обследование. Не забудьте про лекарства.

Маша ушла, так и не дождавшись ни одного слова. Она брела по коридору, обдумывая план ухода за Пашкой, что приготовить в первую очередь, чем порадовать, какую книжку принести… Навстречу неслась женщина. Темноволосая, с хвостиком на голове, широкозадая, почти не накрашена, как будто только от плиты. В глазах сильное волнение, тревога, боль. В руках большой пакет, в котором тарахтели какие-то судки и бутылочки. Это была она – несостоявшаяся мать ребёнка её мужа… Всё встало на свои места. Маша ещё вернулась, принесла лекарство. И, проходя мимо палаты Павла, увидела её, лежащую у него на груди. Совсем чокнутая, ведь нельзя же! Да ей-то, Машке, что за дело?

В больницу ходила Леночка. Она, как и мать, пожалела своего отца. Приносила приготовленные мамой любимые папины блюда, читала ему новости, довольно долго просиживала с ним. И ни разу не натолкнулась на его профурсетку. И в холодильнике были только их передачки.

– Мама, она к нему не ходит, – рассказала про свои догадки дочка – А папа очень просит тебя прийти к нему. Очень, мамочка.

Семнадцать лет эта девочка прожила в чудной атмосфере дружного дома, где все любили друг друга, где папа смотрел на маму преданными и восхищёнными глазами, а мама и не скрывала, как обожает своего мужа. Ей было очень сложно. Она, по-девичьи, встала на сторону матери, но, когда поняла, что папа остался один, почти простила его, любовь побеждала в её сердце. Если бы можно было выбросить из их жизни это ужасное событие, если бы можно было вернуть папу маме, счастливее её не было бы никого на свете. Если бы…

Машка понимала состояние своей дочери. У неё были те же самые "если бы"…

Даня объявил всем, что женился. За всеми этими событиям они пропустили такие важные изменения в его жизни. Ему было почти тридцать. Ещё в институте в его жизнь вползла змея подколодная, Елизавета. Она преподавала у них иностранные языки. Занималась с Данькой дополнительно, используя язык не только в плане обучения. Видимо, развратная, гиперсексуальная мадам, сумела влюбить в себя птенчика-студенчика настолько, что лет семь он не мог от неё оторваться. Только когда вернулся из-за границы домой, Маша облегчённо вздохнула. И вот, на те вам.

– Сынок, как? И кто, эта везучая девушка? Такого парня оторвала.

– Её зовут Карина. Она – папин лечащий врач-терапевт. Мы познакомились неделю назад. И сегодня расписались. По этому поводу приглашаю вас вечером в ресторан. Форма одежды – парадная.

Мама Маша опустилась на стул. Она видела эту врачиху. На вид лет тридцать, высокая, стройная и очень красивая кавказская женщина. И, кажется, у неё двое детей. Тут же вспомнилась Вероничка в руках горца Ажу, и чем это закончилось. Неудачное воспоминание в такой момент.

– Даня, знакомиться с невестой, тем более, женой сына в ресторане? Вот так да.

– Мамочка, она здесь, сидит в машине. Стесняется идти. Да и никакого вечера не хочет. Я её еле уговорил. Мама, я очень люблю эту женщину. С первой минуты, как только увидел. Уверен, что и вы одобрите мой выбор. Веду?

Маша качнула головой, поплыли круги, башка чуть не отвалилась. Это “нервнопаралитическое…” Говорят, пройдёт со временем, только побольше положительных эмоций…

Молодая женщина стояла за спиной Данилы. Было заметно, что она не в своей тарелке.

– Здравствуйте, Карина! Честно, даже не знаю, что сказать. Поздравлять, что ли?

– Калина, Калина! – от двери нёсся маленький Павлик. – Ты к нам в гости? Ула!

Он её знал. Откуда? Всё прояснила Кристина. Папа Павел ходил с внуком на приём, ему назначили курс процедур, и он оставлял внука на это время с ней, Кариной Ашотовной. И так несколько раз. Собственно, Даня там и увидел свою любовь. Она играла с мальчиком в догонялки во дворе поликлиники и чуть не сшибла его дядьку с ног. Папа был первым, кто узнал о вспыхнувшем чувстве сына, и очень обрадовался за него.

– Ну что ж, калины Карины у нас ещё не было. Пришло время, значит. Милости просим.

Жить они стали там же, в старой квартире. А Павел купил себе современную, в новом районе, с видом на реку. Он мог себе это позволить, пожиная результаты своего многолетнего труда. Да и бросать свою деятельность не собирался. Его ещё и уговорили прочитать курс практической экономики в высшей школе повышения квалификации. Он согласился только потому, что не знал куда себя деть в уютной, хорошо обставленной двухкомнатной квартире. Выходные Павел посвящал внукам и Леночке, а вот в будни, хоть вой.

В один из таких вечеров к нему пришёл сын. Он начал свой разговор очень жёстко. Говорил о том, что таких женщин, как мама Маша, уже не делают. Что он так и не понял своего отца, который был примером и кумиром для него столько лет. Что он, ну хоть как-то, оправдал его, если бы отец имел интрижки на стороне, но мама об этом не знала. Ну вот так уйти, бросить эту чудную женщину… Как он мог? Маме Маше скоро шестьдесят лет. А кто ей даст? Несмотря на частые недомогания и не очень хорошее психическое состояние, она выглядит сногсшибательно! А если бы ей не пришлось пережить такой стресс, спасибо тебе, папочка, который унёс несколько лет её жизни, она бы была просто молодой и красивой женщиной. Ведь счастье всегда красит.

Павел молчал, ему нечего было сказать. Больше того, он подписался бы под каждым словом гневной речи Данилы. Ну что это изменит? Маша никогда не простит его. Да и он сам себе не простит эту ужасную интрижку с тупым концом.

Это случилось прямо в офисе. Уже начались приготовления к шестидесятилетию. Павел искал не просто хорошего повара, а повара необычного, ему хотелось удивить своих друзей, подать блюда, которые они никогда не пробовали. Но при этом, конечно, вкусные. Каждую пятницу его секретарша, с которой он, кстати, не спал, как это принято, заказывала фирменные блюда в очередном ресторане, и дома устраивались дегустации. В одну из пятниц в дверь постучались, и вошла симпатичная полненькая женщина. Секретарша была отпущена пораньше домой, а про заказ Павел забыл. У него ещё были дела, и он попросил организовать пробу прямо в офисе. А он сейчас придёт. И пришёл. Рыбные блюда с белым вином, мясные с красным, коньячком шлифанули, половым актом закончили. Он даже толком ничего не понял. И самое странное, не получил особого удовольствия. Ему хватало Машки, он уже давно не смотрел налево, спальня в их доме служила им отменно, несмотря на уже совсем немолодой возраст. И вот, здрасьте. Седина в голову, бес в ребро? Как-то тускленько. Зато новая пассия растекалась как тесто, пела дифирамбы мужской силе Павла, заверяла, что никогда такого секса у неё не было. Павел только криво улыбался. Ему надо было заткнуть уши, и отделаться от этой поварихи раз и навсегда. Первый раз, что ли? Но елей ласкал слух, и отношения продолжились. Через два месяца молодуха призналась в беременности. И уже на месте чуть ли не жены, стала устанавливать свои порядки. А, попросту, шантажировать Павла. И первым условием был развод с Машей. И новый дом, и машина, и деньги. Классическая подстава, так, тебе, Пашенька и надо. Молодого тела захотел? Новых ощущений? Получи – подвинься… Некоторое время он ещё надеялся разрулить ситуацию, но не тут-то было. Повариха поставила его в известность, что у неё есть компромат для его жены. И как только он захочет избавиться от неё, Маша получит все доказательства его измены. Павел даже обращался к своей службе безопасности, нанимал частного детектива, всё тщетно. Кольцо замкнулось. И так, и этак, Машка всё равно узнает. Тогда старый дурак попросил отсрочки до своего дня рождения, пообещал вывезти любовницу на отдых к морю, и там разрулить все их трудности. А эта звезда организовала их отъезд именно на следующий день после праздника, подстраховавшись конвертом с фотографиями, который утром принёс курьер. Вся их вакханалия в офисе. Вот тогда он и ушёл. А что оставалось делать? Дать Машке посмотреть кино кому за шестьдесят, с Павлом в главной роли? Перед отъездом, в офисе, у него состоялся серьёзный разговор с давнишним другом, полковником силовых структур. Павел объяснил ситуацию и очень просил избавить его от компромата, за любые деньги. Тот пообещал постараться. И у него это получилось. Обмен произошёл на документы на квартиру, которую Павел купил своей поварихе. В этой квартире они и жили. Ему, даже, показалось, что не так-то всё и плохо. Толстуха готовила, как бог. Ноги раздвигала по свистку, будь готов – всегда готов. Была чистоплотна. Не лезла с разговорами о любви. И, если учесть, что дорога назад для него закрыта, жить можно. Но не прошло и месяца, как он понял, что жизнью это существование назвать нельзя. Его, вроде, как и любили, холили и лелеяли, в рот заглядывали. Но он… Всё его "я" заполнила тревога за Машку и чувство вины, как только он узнал о её болячке. Господи, прости и помоги! Это его грех! Он даже стал ходить в церковь и ставить свечки за её здоровье. И просить, как умел, прощения. Может, ей передадут?

В один прекрасный день Павел честно признался себе, что даже мысль о близости с будущей матерью его ребёнка вызывает в нём отвращение. И никакие её галушки ему на фиг не нужны. Узнав об этом, толстуха устроила грандиозный скандал. Мало того, она таскалась за ним по всему городу, умоляла, просила подумать. И куда делся её бандитский настрой, демонстрируемый не так давно? Венцом этих отношений стало известие об аборте, который она сделала сразу же по возвращении из Таиланда. Об этом ему рассказала его секретарша, подруга Карины Ашотовны. А он не заметил, что пузо у его пассии не растёт, потому что она была толстой коровой. Ребёнок поварихе был не нужен, она получила квартиру, деньги, богатого мужика. Ей только открылась перспектива пожить для себя, любимой… Ну не получилось, ну, выкидыш, какая трагедия. По её сценарию, Павлуша должен был таскать её на руках, жалеть и оберегать. Не получилось. Хотя, квартиру он ей оставил. Но очень хотелось богатого мужика, да ещё такого красавчика, пусть и не очень молодого, но очень сексуального. Она пыталась оправдаться, врала, выворачивалась, играла, как могла. Даже похудела немного, вот, бедная, как страдала…

Павел обосновался в квартире с Даником. А потом, чтобы никому не мешать, приобрёл квартиру для себя, любимого. И пропадал там, скучал и сильно тосковал по прежним, таким счастливым, временам.

И вот теперь, его единственный сын, надежда и опора, всё разложил по местам. И добавить нечего, и оправдаться нечем. Но Павел чувствовал, что Данила не всё вывалил ему на голову, с чем пришёл. Отец усадил его, сварил кофе, достал коньяк. Данила отдышался, немного успокоился.

– Ты всё правильно говоришь, сынок. Я бы отдал все блага мира, чтобы прожить хотя бы один день из той жизни. Зачем колебать воздух? Ничего не вернёшь. Я очень обидел Машу. Предал. Мне нет прощения. – Помолчал. Молчал и сын. – Говори уже, Даня, зачем пришёл? Что случилось?

Данька удивлённо посмотрел на отца. Как он догадался? У него и в мыслях не было докладывать ему о своих проблемах. Но что-то же его потянуло к отцу? Не ври самому себе.

– Понимаешь, папа, я очень люблю Каринку. Уже и не надеялся на чистые, искренние отношения. И вдруг, такой подарок. Мы с ней поняли друг друга сразу. Даже говорить много не пришлось, всё сказали глаза и губы. Постепенно она вытягивала из меня откровения из прошлой жизни, я рассказывал. Что мне скрывать? Я тоже захотел узнать побольше о ней. Она рассказывала. Вроде, всё хорошо. А сегодня я узнал, что у неё есть дети, двое. Дети, это же прекрасно. Зачем надо было скрывать? Она мне не доверяет, поэтому и выспрашивала так дотошно, что да как. Соврала, одним словом. Захомутала, да, пап?

– Это не про неё, сынок. Насколько я знаю эту девушку, она очень порядочная и ответственная. Не слышал ни одного плохого слова в её адрес. Правда, на работе. Тут нужно разобраться, ни в коем случае не руби с плеча. Вы очень быстро сошлись, ты ничего, толком, о ней не знаешь. Она о тебе. Чувства – это прекрасно. Но реальная жизнь, иногда, подносит такие подарочки, какие и в голову не придут на ночь глядя. Она сейчас где?

– Домой ушла, к себе. Сильно плакала, когда я сказал, что она меня обманула. Ну, а что я должен был сказать?

– Выслушать её ты должен был, а потом уже говорить. Так, ладно. У меня есть один товарищ, я ему сейчас позвоню. Посиди – и вышел на лоджию.

У Даньки было так паршиво на душе. "Таких, как мама не делают" – очередной раз подумал он. Она была для него идеалом. Любимая мамочка. Он не пошёл к ней со своими проблемами, не хотел её тревожить. Да и здоровый лоб уже, нечего мамочке в жилетку плакаться.