Мальвина

К Нике стало возвращаться самообладание. Она получила дозу адреналинового удовольствия. Подкрепилась, так сказать. И вот уже снова могла себя контролировать. Хотя, конечно, не без труда. Всё её тело жаждало секса. Она хотела, чтобы этот зверь продолжал. Но она уже могла остановить его сама.

– Если бы ты понимала, как сильно я тебя хочу! Это же конвульсии какие-то каждый раз!

Рома орал.

Ника спокойно приподнялась на диване, слегка обняла его за плечи и глубоко вздохнула.

– Я знаю. Рома, я всё знаю. Может, быть даже больше, чем ты думаешь.

Она прошептала это тихим очень низким голосом. И ему стало ещё хуже. Он схватил её за волосы и снова притянул к себе. На этот раз поцелуй был более спокойным.

– Но ведь это всё равно ничего не изменит, – Рома произнёс это, озвучивая то, что уже хотела сказать Вероника. Они ещё какое-то время помолчали.

– Давай я отвезу тебя домой, в таком состоянии ты всё равно работать не будешь в кадре.

Он встал, подошёл к двери и открыл её.

– Я жду тебя в машине.

Рома вышел, автоматическая дверь начала медленно закрываться. Вероника, измазанная кровью и зацелованная, осталась сидеть на кожаном диване.

* * *

Любой эфир всегда был очень важен для Вероники. Хотя последнее время они были насколько частыми, что она стала позволять себе вольности. Она могла прийти в студию с текстом, который ни разу не прочитала. Это принято называть ведением с листа, то есть когда ведущая только во время прямого эфира узнает, что написано в суфлёре. И дело было не в том, что ей не хватало времени, просто обычной дозы адреналина от прямого вещания уже стало мало. Она хотела большего заряда. Тот экстаз, который будоражил её раньше по окончании программы, становился недостаточным. А чтение с листа всегда было неожиданностью. Всё ужасно портили только тексты. Подводки для ведущей составляла Фаина Мильская. По должности она была не обязана это делать, но на канале с её приходом так повелось, что она новости полностью держала под своим надзором. И это было большой проблемой. Исправлять эти подводки было запрещено, а читать порой совершенно позорно. Грамотно составленный текст для ведущей универсален. У них же в редакции всё было наоборот. Каждая подводка – все время сюрприз. Ника часто буквально свирепела от текстов, ещё чаще ей было просто стыдно их читать.

– Это же моё лицо всё это озвучивает, – сетовала она после эфира, – Люди же будут думать, что это я такая овца глупая, раз такое произношу.

– Ну, уж не так всё плохо на самом деле, – однажды сказал ей Рома.

– Ром, начинать новостийный текст со слов «как мы уже сообщали» – это полный капец! Это правило о том, как точно делать нельзя. Это позорище для журналиста. Этому даже в университете учат, а там мало чему реально учат по профессии. Так что, сам понимаешь…

– Ты просто перфекционистка.

– В эфире – да, всё должно быть идеально, и никак иначе.

– Но ты же сама всем ведущим говоришь, «все люди, в прямом эфире совершенно нормально немного ошибаться»?

– Это другие, а это я. Я могу читать чисто. Всегда. Если тексты писать грамотные, а не предложениями на несколько строчек с причастными-деепричастными и вообще неадекватными терминами да ещё и с аббревиатурами, то всё вполне реально. 7 слов! 7, Ром! Это идеальное предложение. Вот сегодня первая подводка – здесь 28 слов! Ром, ну, чувствуешь разницу?

Они пили кофе после утреннего эфира. Он был короткий и, хоть и считался утренним, начинался в 10 утра. Вероника не особо любила эти эфиры. Их редко смотрели, да и приходить нужно было рано. Пока накрасят, пока причешут, пока свет выставят. Поэтому кофе после всего этого был крайне необходим.

– Привет, ребят! – к Нике и Роме подсела Полина Агатова. Она тоже пришла с чашкой, из которой ароматно пахло кофеином, – Я дома не успела, вот решила, пока есть время, тоже накофиться.

Все засмеялись.

– Да уж, у нас в профессии нужно всё успеть, пока никуда не заслали, особенно накофиться, – Рома сделал ещё глоток и взял печеньку.

– Вероника, ты видела мой вчерашний сюжет? – Полина, словно извиняясь, посмотрела на Нику.

– Конечно, ты молодец. Хороший сюжет, интересный. Только перестань говорить «задали интересующие их вопросы». Это какой-то текст из советского доклада. Просто не используй эту фразу. И вообще лучше не произносить лишний текст. Ну, понятно же, если встреча с гражданами, то люди задавали вопросы. И скорее всего, те вопросы, которые их интересуют. Лучше в пример интересненький вопросик приведи. И ещё. Перестань постоянно вставлять «Следует отметить», «Надо уточнить» и что-то подобное. Это только добавляет лишнего. Без этих фраз суть останется та же.

– Спасибо большое, – Полина пожалела, что пришла на кофе без блокнота. Всё хотелось записать, чтобы ничего не упустить. Нормальными советами особо на канале никто не баловал, – А ещё Мильская постоянно вставляет мне в текст какие-то умозаключения и приписывает им моё авторство. Это нормально? Мне просто странно такое говорить в новостях.

– И стрёмно, – Вероника сморщилась, – никаких собственных умозаключений в новостях быть не должно. Это не авторская программа, чтобы журналист высказывал своё мнение. Это фактическая информация. Любое мнение – только у респондента. Хочешь обозначить свою позицию – используй какие-то отдельные слова или интонацию.

– Я не поняла… Это как?

– Например, помнишь, ты недавно делала сюжет про сожжение наркотиков?..

– Да, я ещё кадры из твоего фильма брала…

– Так вот, совсем не обязательно целую подводку посвящать пространной речи о том, как плохо поступают люди, которые их распространяют. Дай статистику смертей, и всё без нравоучений будет ясно. Или назови ты наркотики отравой, и тоже будет всё понятно. Не надо думать, что зритель идиот, и ему нужно всё объяснять на пальцах. Надеюсь, ты не обижаешься, что я так прямо и резко?

– Конечно, нет! Это как раз то, что нужно! Как же научиться, если ничего не знать?

– Мало кто так рассуждает, – Ника сделала глоток кофе, – И я не открываю тебе каких-то великих тайн, это элементарное, этому учат уже на первых курсах журфака. Грустно, что на деле таких простых вещей не знает даже наш редактор.

– Сегодня же попробую в сюжете всё испробовать. Потом опять к тебе приду, – Поля благодарно рассмеялась, – Хотя сегодня мало выездов. В 12 же собрание.

– Какое собрание? Я ничего не слышала.

– Ты в эфире как раз была, когда объявили.

– Что-то случилось? По поводу чего общий сбор? Надеюсь, по поводу бездарных подводок в новостях?

Полина улыбнулась.

– Так нет же, сегодня будут представлять нового главного режиссёра.

– Ооооо! – Рома заметно воодушевился, – Может, нормального наконец возьмут, а то у нас все проекты шиворот на выворот без режиссёра.

– Говорят, он молодой, – Поля была рада рассказать то, о чём они не знали, журналистка брала в ней верх, – Ну, то есть ему лет 45, а не 68, как прежнему. И это всё, что я о нём знаю.

– До 12-ти всего час. Так что, скоро всё сами увидим.

Час пролетел очень быстро. Вероника сидела перед зеркалом в гримёрке, и визажист искусно рисовала ей стрелку на глазу. Прежняя немного растеклась, пришлось её стереть и мастерить заново. Выходило очень красиво. Ника была слегка похожа на египетскую царицу.

– Девочки, общий сбор, – в гримёрку забежала секретарь директора, – все через 5 минут должны быть в зале совещаний.

– Новый режиссёр приехал, – догадалась Ника и лениво стала слезать с высокого стула.

Зал совещаний был большим помещением, которое зачем-то всегда запирали. Там было всего несколько не особо дорогих кресел и зеркальный стол. Все мало-мальски важные события в конторе озвучивались именно здесь. В комнате было душно, поэтому сразу открыли окно. Из него спасительно потянулся прохладный воздух, и стало заметно легче. Садиться по традиции никто не стал. Все оживлённо болтали, когда пришёл директор Валерий Медведь. За ним шёл мужчина в новом чёрном костюме. На нём были чёрная рубашка и гладкий чёрный галстук. Ему очень шёл этот «траурный» образ. Он был похож на американского актёра, красивого и холёного, которому только что предложили сыграть какую-ту модную роль в Голливуде. Медведь что-то важно говорил, постоянно теребил свою бороду, показывая, что даже он немного волнуется от значимости события.

Вероника ничего не слышала. В голове все слова слились в один протяжный гул. Лица коллег потускнели и словно разблюрились. Как будто она села на монтаж, открыла съёмки, а там – все кадры испорчены, и по картинке ничего невозможно разобрать. Она не шевелилась, только её большие глаза с изумительно нарисованными стрелками выражали удивление и ужас. После непродолжительной речи главного редактора право слова получил новый главный режиссёр. Это был крепкий мужчина. Он был аккуратно причёсан и гладко выбрит. Вероника смотрела на него и даже не моргала. Она чувствовала, что проваливается куда-то глубоко, в подземелье, в большую чёрную дыру. Это было почти невозможно. Новым режиссёром представили Андрея Логинова.

Глава 2. Андрей

Ника познакомилась с Андреем, когда только начинала работать на телевидении. Она, молодая и романтичная, тогда пришла на канал, уверенная, что сразу станет теледивой. Не тут-то было. Днями она пропадала на съёмках, склеивая один сюжет за другим. Часто получалось коряво, ещё чаще юная Вероника теряла веру в то, что у неё вообще что-то получится. А когда впервые услышала свой голос в сюжете буквально пришла в ужас.