Именем Федерации!

Над столом возникла голограмма головы командира. Отец Ансельм перекрестился сам и на всякий случай перекрестил голограмму – голова не исчезла. Монах насупился и на всякий случай отодвинулся к стене.

– Святой отец спрашивает, что за картину вы нам показываете?

– Это галактика. Я подумал, вам будет интересно взглянуть на нее.

– Простите, но что она есть такое? – наморщил лоб Корнелиус.

– Галактика – это скопление звезд. Вам она, вероятно, известна как Млечный путь.

– Да, да, я знаю, что такое Млечный путь! Но почему она так странно выглядит? Я полагал его некоей светящейся полосой, пересекающей небосвод.

– Она казалась полосой, потому что вы смотрели на нее изнутри.

– Не совсем понимаю вас, если честно.

Маг и притихший монах переглянулись.

– Сейчас вам все станет понятно, – пустился в терпеливые объяснения Гемм. – Для начала я скажу, что наша галактика насчитывает триста с лишним миллиардов звезд.

– Я не ослышался? – вытаращился на голограмму командира Корнелиус. – Вы сказали миллиардов?

– Именно так. А ваша звезда, Солнце, находится вот здесь. – На экране, почти на самом краю одной из спиралей, вспыхнула красная искорка.

– Боже мой! – пролепетал отец Ансельм и отер лицо ладонью. – Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что Солнце – всего лишь одна из сотен миллиардов звезд нашей галактики, не самая яркая и не самая большая.

– Нашей? – Корнелиус облизнул пересохшие от волнения губы.

– Именно. Ведь галактик во вселенной неисчислимое множество! И в них тоже…

– Не продолжайте, прошу вас! – взмолился маг. – Иначе я просто сойду с ума: бесчисленное количество галактик, висящих в пустоте, каждая из которых состоит из сотен миллиардов звезд, а вокруг них вращаются планеты – это уму непостижимо!

– Вы правы, Корнелиус, такое сложно представить.

– Ложь! – не вытерпел отец Ансельм. – Гнусная ложь!

– Вы о чем, отец Ансельм? – Гемм недоуменно перевел на него взгляд.

– О ваших галактиках, звездах и пустоте.

– Но они на самом деле существуют! Вы собственными глазами видели звезды и планеты – разве не так?

– Дьявольское наваждение, бесовские картинки! – в запале выкрикнул монах.

– Вы вольны думать, как вам заблагорассудится, но от этого мир не изменится, уверяю вас, – не стал спорить Гемм.

– Но где же тогда, по-вашему, рай? – никак не сдавался монах. – Где он, я вас спрашиваю?

– Рай? – непонимающе переспросил командир. – Что такое Рай? Если одна из планет, то я о ней, честно признаться, слышу впервые.

– Рай – это место, куда попадают светлые души после смерти, – охотно пояснил маг.

– Ах, вон вы о чем! Думаю, рай – всего лишь красивая сказка, и не более того. По крайней мере, в том виде, в котором вы его себе представляете.

Отец Ансельм на время потерял дар речи. Он силился достойно ответить Гемму, этому наглому выскочке, решившемуся оспаривать прописные истины, но никак не мог подобрать нужных слов.

– Почтенный Сартор, – задал между тем еще один вопрос Корнелиус, – но я полагал, что мы направляемся на некую Сегнецию, а оказались почему-то далеко за пределами… м-м… галактики.

– Вам не откажешь в сообразительности, Корнелиус. Дело в том, что Сегнеция находится гораздо ближе к центру галактики и скрыта множеством звезд от звездной системы планеты Пальнеро, с которой мы не так давно стартовали. Поэтому, чтобы путь получился много короче и во избежание лишних сложных расчетов и множества прыжков, мы вышли за пределы Млечного пути и вскоре совершим прыжок прямо к нужной нам звезде.

– Понятно. Ну что ж, уважаемый Сартор, благодарю вас за потраченное на нас время.

– Не за что. Приятного времяпрепровождения, – кивнул Гемм и отключился.

– Какой кошмар, проклятый мир безбожников! – спустя некоторое время выдавил наконец отец Ансельм. – Нет рая… Ничего нет, кроме проклятых звезд и планет! Корнелиус, умоляю, скажи, что все это сон.

– Как я могу, если ты видишь все собственными глазами, – дернул плечами Корнелиус.

– Но такого не может быть! Все, во что я верил, пошло прахом… А Господь? Где он, маг? Неужели его тоже нет? – прошептал отец Ансельм.

– Есть, должен быть! – уверенно сказал Корнелиус. – Кто-то ведь создал планеты, звезды, галактики, вселенную, наконец… Но он, скорее всего, не то, чем мы себе его представляли. Послушай, святой отец!

– Что, что такое? – встрепенулся монах.

– А может, Господь есть все это? – повел рукой маг. – Может, он сама вселенная?

– М-м, – засомневался отец Ансельм. – Знаешь, в твоих крамольных речах есть некий смысл.

– Конечно, он есть! – загорелся Корнелиус. – Господь – это все, что нас окружает, он породил мир и нас в том числе. Он управляет всем, все чувствует и знает. И он могущественней, чем то представлялось нам раньше!

– Да, ты прав, колдун, – немного приободрился отец Ансельм. – Что случится плохого, если мы несколько расширим мир и перенесем Господа с небес в вечный и беспредельный мрак вселенной? И что, собственно, такого в том, что миров не один, а неисчислимое множество? Ничего! И даже наоборот – это прекрасно! Великое единство многообразия как проявление божественной мудрости.

– Да, да! – с жаром согласился Корнелиус. – Но знаешь, если мы вернемся, тебе вовсе не стоит распространяться ни о чем подобном.

– Но почему? – вскинул брови отец Ансельм.

– Потому что тебе непременно будет уготовано место на так любимой тобой дыбе рядом со мной.

– Но о подобном открытии нельзя молчать!

– Кому есть дело до твоих великих открытий? – только и отмахнулся Корнелиус. – Людям вовсе не нужна Истина, а все новое настораживает или пугает. Людей вполне устраивают их верования – с ними спокойно и просто живется.

– Как ни печально, но ты прав колдун, – повесил плечи отец Ансельм. – Но погляди! Мы, кажется, куда-то движемся! Господи, какая красота!..

Отец Ансельм и маг уставились на экран, в неимоверную звездную даль, устремившуюся навстречу им с непостижимой быстротой. Казалось, не звезды летят к тебе, а ты падаешь в сверкающее бездонное великолепие и вот-вот нырнешь в него с головой. Ощутив легкое головокружение, отец Ансельм вцепился одной рукой в спинку кровати, на которой сидел, а другой смял одеяло. А звезды все убегали и убегали в стороны, вверх, вниз, их становилось все меньше, некоторые превратились из ярких точек в ослепительные шары и пронеслись мимо, еще и еще, и не было этой круговерти ни конца ни края. И вот, наконец, в центре запылала, лохматясь всполохами огненных лент, оранжевая звезда, сместилась и ушла влево. Раскаленными до бела дробинками промелькнули две планеты. Судно, сбавив скорость, приближалось к ярко-голубому шарику, закутанному в молочно-белое кружево облаков.

– Корнелиус, смотри, святой крест! – воскликнул отец Ансельм, указывая на экран дрожащими от охватившего его волнения пальцами.