Шизик

Записав адрес, я приехал к нему после работы в пятницу. Открывшая дверь жена Стаса была симпатичной блондинкой со сверкающими глазами, гораздо моложе хозяина, возможно, моя ровесница. Пройдя по коридору, я попал в просторную гостиную, очень чистую и со вкусом обставленную. В смежной комнате на перине лежал Стас.

– Никита, привет, дружище! Рад тебя видеть! – Стас искренне радовался, но был бледен и сильно похудел.

Оказывается, у него нашли опухоль, дело было серьёзно. Алевтина, так звали жену хозяина, принесла нам чаю, свежей домашней выпечки и, нежно погладив Стаса по голове, вышла, чтобы нам не мешать.

– На самом деле, думаю, мне недолго осталось, – прихлёбывая чай бледными губами говорил Стас. – А ведь жить-то хочется, не старый же ещё… Ну, условно, конечно, но всё же не старый, не старый, чтобы помирать… Переживаю вот за Алевтину, она меня любит и говорит, никого к себе не подпустит, будет до старости одна, если я помру. Она – вторая жена-то моя… У нас с ней нет детей, но моих внуков она обожает, нянчится с ними, как со своими… Она вообще постоянно что-то делает: моет, шьёт, убирает… Я и живу-то только из-за неё.

Я повысмеивал его за раннюю подготовку к смерти и, поболтав ещё часок, ретировался.

Спустя пару месяцев, Стас опять появился в бильярдной, был он бодр и весел. После болезни даже как-то помолодел. Но через месяц опять пропал. Забеспокоившись, я прямо из бильярдной отправился по знакомому адресу.

– Здравствуйте, Никиточка! – Алевтина была в переднике, запачканном мукой. – Да, опять наш Стас даёт повод для беспокойства, но на этот раз ногу сломал!

С души как-то отлегло. Зайдя в идеально чистую гостиную, я застал Стаса читающим газету. Оказалось, он, споткнувшись на лестнице, сломал ногу практически у дверей собственной квартиры. Мы проговорили с ним пару часов, за это время несколько раз приходила Алевтина, меняла нам чай, давала пирожки, гудела пылесосом в дальней комнате.

Потом я был ещё раз у них, Стас уже выздоравливал, а я пришёл попрощаться. Меня переводили на работу в столицу, и мы с семьёй паковали вещи для переезда. Потом так получилось, что даже в свои редкие приезды не было времени навестить Стаса с Алевтиной, а звонить по телефону я не любил. Телефонный разговор всегда у меня ассоциируется с работой, и я стараюсь пользоваться им вне работы крайне редко.

Только через четыре года, гостя у родителей, я засобирался к Стасу. Но, всё же, памятуя о его вечных болезнях и немного волнуясь, решил позвонить перед приходом. Трубку взял Стас и очень обрадовался:

– Никита, дорогой! А у меня и телефона-то твоего нету, ты бы знал, как я рад. Давай, давай быстрее ко мне, я сейчас в гастроном сбегаю, винца нам с тобой куплю.

Купив тортик и цветы для Алевтины, я направился к Стасу.

– Да откуда тебе знать-то было, – Стас налил ещё по стакану портвейна. – Её уже три года как нет, Никит. Умерла она. Из-за меня и умерла… Нет, нет… Это я, Никит, не драму разыгрываю и не кривляюсь, это так и есть.

Входная дверь открылась, и через минуту перед нами с сумками с продуктами стояла молодая красивая женщина, возможно, ещё моложе меня.

– Здравствуйте, – бросила она с осуждением, взглянув на меня. – Стасик, ну зачем ты пьёшь? Ты же обещал мне, любимый мой.

Девушка, которую, как оказалось, звали Елизаветой, была новой женой Стаса, и когда она загремела кастрюлями на кухне, он мне тихо сказал:

– Я тогда по глупости изменил Але… Просто по-кобелиному изменил с Лизой… Аля узнала и… Инфаркт у неё, любила она меня очень, сердце и не выдержало. Ну, а мне же не одному на старости лет оставаться-то. Вот женился на Лизке, она меня любит… Да, дружище, так и живём…

Стас разливал остатки вина по фужерам.

Переключатель

Машины двигались медленным потоком. Пробка. За бортом – более тридцати градусов. Жара. Таня сидела за рулём. Думала. Было нескучно. Было о чём подумать. Таня влюбилась. Причём это произошло, как всегда, не вовремя. Влюбилась в своего любовника. Любовь пришла внезапно. Как включили переключатель. Они сидели с ним в парке на лавке, и Саша, погладив её по ноге, вздохнул. «Мне часто не хватает тебя», – сказал, посмотрев на играющих неподалёку детей… Щёлк. Ничего и не произошло. Но щёлкнуло. Переключатель сработал. Она этого сначала и не поняла. Понимание начало приходить чуть позже. Она полюбила.

Они встречались с Сашей уже пару месяцев. Хороший секс, редкое общение по телефону. Встречи раз в неделю. Чувств не было. Всё было «для здоровья», как считала Таня. Пока не щёлкнуло. Щёлкнуло вчера. Малахова водила указательным пальцем по обшитому чёрной кожей рулю машины. Сзади сигналили. Посмотрела вперёд. Поток уже двинулся, а она стояла, поглаживая руль своим пальцем. Неспешно вдавила педаль газа. Обгоняя машины справа, открыла окно. Высунувшийся мужик с красными от ненависти глазами поливал её матом. Улыбнулась. Вот чудик. И не опаздывает ведь никуда… Скорее…

Саша… Саша был всегда спокоен. Говорил вкрадчиво, обдумывая слова. Саша был женат. Чёрт! Он женат. Таня не могла ему позвонить, когда захочет. Смс он также просил не слать – жена проверяет… Соскучилась.

Удар. Несильный удар. Мужик, что минуту назад орал на неё матом, резко повернул на её полосу справа. Упс, приехали.

– Сучара! Дура долбанутая! Ты куда прёшь, блондинка драная?! Пропустить не можешь?! – мужик выскочил из машины и, подбежав к её двери, пытался её открыть.

Таня мило ему улыбнулась. Двери заблокированы. Климат-контроль работает. Взяла телефон – вызвать полицейских.

* * *

Похмелье. В голове пульсировало. Жажда. Дима пил уже третий день – каждый вечер. До вечера ещё можно было дотерпеть. Весь день, пока работал, думал только о том, как, поставив машину на стоянку, откупорит бутылку водки и жадными глотками выпьет из горла половину. Запьёт кока-колой. Дома выпьет остальное. Главное – не переборщить и не отправиться в магазин «догоняться». Иначе завтра будет совсем плохо. На работу пойти не сможет. Три этих дня ему удавалось не выходить за рамки одной бутылки. С утра вставал с ощущением, что во рту нагадили кошки. Чистил зубы, ел через силу йогурт. Ел через рвотные позывы. Руки утром опять будут дрожать. Будет опасение нарваться на гайцов. Запах к утру не проходил, даже после таблетки «антиполицай».

На заднем сиденье уже лежали только что купленные бутылка водки и бутылка колы. Спешил. До дома оставалось недалеко. Скорее на стоянку. Скорее свернуть пробку с бутылки. Будет легче. Пройдёт ломота во всём теле. Пройдёт голова. Дима чувствовал физическую потребность выпить. Его ломало. Он ругал себя, уверял, что это будет последний день, но понимал, что завтра, скорее всего, всё повторится. Обычно у него так продолжалось от одной до двух недель… Пробка. Жара. Ломота. Головная боль – «кузнецы долбят по мозжечку». Жажда выпить.

Поток машин еле двигался. Когда же он сможет выпить? Впереди красный «опель» продолжал стоять. Красный «опель»! Кто может ездить в такой машине? Или гомосек или блондинка. Скорее, если гомик, то сейчас рванёт с места и, разогнавшись и проехав десять метров, резко остановится. Если блондинка, то может спать ещё долго. Объезжая слева, посмотрел, кто за рулём. Не ошибся. Блондинка. Сидит себе, смотрит вперёд и гладит руль. Так эротично гладит. Задумчива. Красива. Нервы на пределе. Нужно выпить. Открыв окно, выкрикнул этой дуре всё, что о ней думает. Эта овца улыбалась. Закрыв окно от этой нестерпимой жары, прибавил обдув кондиционера. Открывая бутылку с водой, начал перестраиваться. Удар! Эта дура въехала в его левое крыло! Чёрт! Сука! Тварь! Какая же тварь! Когда он теперь выпьет? Этих ментов ещё придётся ожидать часами! И выпить нельзя! Никак нельзя! Потом ехать туда в эту ментовку. Когда же он теперь выпьет?…

Выскочив из машины, попытался открыть дверь. Было жуткое желание схватить эту суку за волосы и долбануть головой об этот её руль, что она так нежно только что гладила. Дверь заперта. Тварь, а?! Когда же он выпьет теперь? И просто плюнуть и уехать нельзя, и даже уйти нельзя, и выпить… Выпить! Долбанул по стеклу кулаком. Блондинка посмотрела на него. Потом сквозь него. Увидев кого-то за спиной, открыла дверь и вышла из машины. Улыбалась. Нет, если бы извинилась или орала. Улыбалась, сука! Импульсивно схватил за волосы и ударил головой об крышу её машины.

* * *

– Саш, смотри, что этот урод делает! – я увидела, как девушка вышла из рядом стоящей машины, а мужик-здоровяк начал её бить.

Он бил женщину головой о её машину. Бил, похоже, после аварии, в которой, по всей видимости, был сам и виноват. Похоже, этот здоровяк лез из левой полосы в правую. Я посмотрела на мужа. Муж почему-то сидел бледный.

– Ты чего сидишь, Саш! Останови машину. Он же ненормальный! Он женщину бьёт!

Муж сидел, как вкопанный. Промелькнула мысль, что, когда она выходила, она улыбалась, глядя в нашу сторону.

– Ты знаешь её, Саш? Помоги ей! Смотри, все едут мимо, как будто ничего не происходит.

Мужик тем временем ещё раз поднял голову девушки и с силой опустил на крышу машины. Я выскочила. Подбежав, я с силой ударила по спине этого урода.

– Оставь её в покое, придурок! – я успела крикнуть и тут же получила удар в лицо. Нос хрустнул. Я отключилась.

* * *

Это был он. Саша ехал в потоке и был так рядом. Ехал с женщиной. Кто эта женщина? Возможно, жена, а может, сослуживица. Этот тип с красными глазами опасен. Но ведь рядом Саша. Если что, он не даст меня в обиду. Вышла.

Меня никто никогда не бил. В жизни никогда не били. Даже в детстве. Меня все любили и баловали. Больно. Он ударил меня о горячую крышу моей машины. В глазах потемнело… Волосы. Он ещё и выдирал волосы. Будут же ведь синяки! Как я буду выглядеть? Он поднял ещё раз мою голову и опять обрушил об машину. Я почувствовала, как крыша машины промялась от моей головы. Как же больно! Как же я теперь буду выглядеть? Саша не должен меня такой видеть.

Вдруг женщина, которая ехала с Сашей, выскочила и кинулась на этого красноглазого. Саша! Он просто сидел в машине и смотрел. Он ничего не делал – он смотрел. Смотрел, как футбол по телевизору. Мужик размахнулся и ударил кулаком в лицо эту женщину! Она упала на асфальт и, похоже, потеряла сознание. Мужик отпустил мои волосы и, опустив руки, смотрел на лежащую женщину. Саша выскочил из машины и кинулся к ней. На меня даже не посмотрел. ЩЁЛК. Всё! Всё выключилось. Только вчера включенный переключатель опять выключили. Я стояла и смотрела, как Саша, нагнувшись над женой, причитал и выл. Это наверняка его жена! Она, открыв глаза, нежно гладила его по голове, успокаивая. Я почувствовала, что всё так вовремя, всё так к месту. Переключатель, видно, как-то ошибочно был включен. И если бы его сейчас не выключили, я была бы несчастна. Всё происходит так, как должно быть. А Сашу мне просто жалко…

* * *

Чёрт! Теперь долго не смогу выпить! Теперь уже всё равно. Скоро приедет полиция и выпить не даст. Всё равно теперь посадят. Отвернулся, пошёл в свою машину и, откупорив водку, начал пить, запивая колой. Мимо проезжали машины, все смотрели. Никто не останавливался. Я пил водку и смотрел, как лежащая женщина, которой я, похоже, сломал нос, успокаивает плачущего мужика. Блондинка стояла и смотрела на них. Сделав глоток, я замер с бутылкой в руке. Блондинка улыбалась. Улыбалась счастливо.

Всё относительно

– У нас что, рабовладельческий строй? – Лена искоса посмотрела на Сергея.

– Ты о чём? – Сергей был откровенно удивлён. Он думал о предстоящей работе, и жена его сбила с толку своим вопросом.

Они завтракали. За девять лет совместной жизни вошло в привычку обсуждать все проблемы прошедшего дня за завтраком.

– О твоём звонке, Серёж… Ты прислугу нашёл? – Лена положила колбасу на хлеб.

Повисло молчание. Сергей медленно отодвинул чашку с чаем. Положил обратно в тарелку поднесённый ко рту бутерброд.