Черный рассвет (original mix)

– Потому что я решил остаться и помогать другим, таким же, как и я. И мне это больше нравится, чем то, что ты предлагаешь.

– Вот это меня и смущает, понимаешь? Я просто уже не в первый раз слышу о таких местах, и никто оттуда почему-то особо не торопится возвращаться. А большинство из тех, кто возвращается, продолжает торчать пуще прежнего. Как это объяснить?

– Я не знаю, но могу предположить, что они теряют связь с Богом. Теряют этот незримый контакт, благодаря которому стали свободными, и возвращаются к своим старым ценностям и убеждениям. Все это происходит постепенно и незаметно. А когда становится совсем невыносимо, то прибегают к старому проверенному способу избавления от боли – употреблению. Но самый прикол заключается в том, что боль больше не отступает, а только усиливается, так как уже пришло нимание, что есть другой путь – путь спасения, но вернуться к нему очень сложно.

– Откуда ты это знаешь?

– Слышал от тех ребят, кто возвращается. И глядя на них, я чувствую, как у меня пропадает абсолютно любое желание проверять это на себе. Поэтому присутствует страх. Только этот страх работает на меня, а не против, как у тебя.

– А ты не думал, что тебе просто внушили этот страх, чтобы использовать в своих целях, твои же наставники? Под соусом веры в Бога и прочей духовной канители просто эксплуатируют тебя в своих интересах, чтобы удовлетворять свои нужды и потребности. У них-то, наверное, есть и тачки, и телки и бабки?

– Они все в свое время проделали абсолютно такой же путь, как и все остальные в этом центре. Тут сложно к ним подкопаться и что-то вменить, поэтому Бог их довольно щедро вознаграждает. Да и все они очень много жертвуют.

– Какая-то пирамида получается. Типа чем ближе к ее верхушке, тем больше тебе достается от тех, кто находится в основании. Конечно, в твоих словах есть доля разумного, но слишком уж упрощенно ты это воспринимаешь, или так тебе это преподносят там. Но ты знаешь, у меня есть пример, который все-таки мне ближе. Человек, которого мы с тобой хорошо знаем, ему как-то удалось уйти от того, с чем нам с тобой пришлось столкнуться, не прибегая к тому пути, о котором ты мне сейчас с таким воодушевлением рассказываешь. А соответственно, получается, есть еще и третий путь решения проблемы. Я сейчас говорю о Волке.

В этот момент лицо моего собеседника едва заметно изменилось, но было понятно, что это имя вызывает в нем далеко не самые светлые чувства и воспоминания.

– Так вот. Он сейчас живет вполне хорошей жизнью. Имеет тачку, телку, живет в хате, предоставленной работодателями, и что самое главное —не торчит на всем этом дерьме. Хотя в прошлом он горел не меньше нашего. Ты и сам это прекрасно знаешь. Но ему как-то удалось отказаться от всего этого дерьма, – продолжал я.

– Знаешь, мне неинтересен его путь в принципе. Я делюсь с тобой своим опытом спасения. Но скажу тебе, что причина, почему я приехал, как раз непосредственно связана с Волком. На днях у меня должен состояться суд по той конторе, оформленной на меня не без его помощи, через которую его кенты отмывали «капусту». Так что можешь не продолжать рассказывать о том, какой он красавчик и как поднялся.

– Извини. Я не знал. И какие прогнозы по этому делу?

– Не знаю, но я рассчитываю на условку или штраф. В любом случае прошлого не исправить, и на все воля Бога, а я знаю, что Он меня любит так же, как и тебя, Колян.

– Ну ладно-ладно. Я тебя услышал. В общем, спасибо за предложение. Я обещаю подумать над ним.

– На связи, – сказал он.

Наверное, несложно догадаться, что это был Фитиль. С последней нашей встречи прошло чуть меньше двух лет, и выглядел он, конечно, совсем по-другому. Набравший пару десятков килограммов, со здоровым румянцем на щеках вместо осунувшегося бледного лица, покрытого прыщами. Подстриженный, побритый и не воняющий потом, он довольно сильно преобразился. Долго рассказывал мне про Иисуса Христа, цитировал Библию и говорил о том, как пришел к вере, чем достаточно быстро утомил меня. Оказывается, он попал в какую-то секту неопятидесятников, которые занимались реабилитацией наркоманов, и, видимо, его там нехило обработали, так что он проникся их идеями и привязался к ним. Надо признаться, что я приблизительно предполагал, где все это время находится Фитиль, так как Волку удалось в тот раз немного разговорить по телефону его родаков после того как он представился то ли сотрудником налоговой, то ли опером и сказал, что у их сына проблемы с уплатой налогов от его ИП. Они в тот момент честно рассказали, что ничего не знают про фирму, а их сын является наркозависимым и проходит лечение. Тогда я сильно удивился этой новости, потому что все это было достаточно неожиданно, и Фитиль ничего не говорил на этот счет, а просто внезапно исчез. Но сейчас я понимаю, что для него на тот момент времени это был, пожалуй, единственный выход из сложившейся ситуации. И, надо признаться, он не прогадал. Забегая немного вперед, скажу, что суд дал ему практически минимальное наказание в виде полутора лет условно. После этого я встречался с ним еще пару раз, но довольно на непродолжительное время, так как он продолжал агитировать меня податься к нему в секту. На самом деле я задумывался над его предложением, но принял решение отказаться. Уж слишком красочно он описывал это место, что вызывало у меня определенные подозрения. Да и к тому же у меня была работа, а самое главное – начало что-то получаться в отношениях с Алисой, и наше общение становилось более тесным.

Спустя где-то полгода после этих событий Фитиль наконец-то вернулся с концами из этой секты. Первые пару месяцев он шатался по городу как неприкаянный в поисках работы, но, не обладая ни опытом, ни соответствующими навыками, кроме молитвы, ничего толком так и не нашел. Ну и условка, конечно, тоже влияла на всю эту ситуацию с трудоустройством. Сначала было несколько подработок, где он выполнял какую-то примитивную работу, но они оказались непродолжительными. Все это время он, очевидно, избегал общения со мной, так как, судя по всему, видел в этом угрозу. Да и я особо не настаивал, потому что в тот период наши интересы расходились. Но в один прекрасный вечер он сам позвонил мне.

– Здорово, Коляныч! Как сам? Что нового? Как там клуб?

– Да нормально вроде все. В клубе я уже давно не работаю. Но продолжаю трудиться на предприятии. В принципе, на жизнь хватает. А в остальном все по-старому. Сам-то как?

– Я в поисках работы нахожусь. Хотел поинтересоваться, у вас там нет местечка на заводе? А то везде тишина сплошная.

– Слушай, я, конечно, могу поинтересоваться у своих, но, скорей всего, вряд ли что-то выгорит. У тебя же ни образования технического нет, ни опыта, верно? Или все-таки в твоей общине тебе дали какую-то бумагу, чтобы можно подтвердить имеющийся у тебя опыт? – с сарказмом поинтересовался я.

– Угораешь, что ли? Там не на это ориентирована деятельность. Конечно, мы занимались работой. Выезжали на стройки, ремонты квартир, уборку территорий и так далее. Работать я умею не хуже тебя, можешь не переживать за это. Да и, насколько я помню, ты туда тоже попал без стажа работы, как и в клуб, в принципе, – парировал он.

– Ну так-то да. В общем, я поинтересуюсь, но обещать ничего не буду. Реально, братан, у меня самого там репутация далеко не идеальная. Надеюсь, не нужно объяснять, почему?

– Я догадываюсь. Ну а ты сейчас как с этим? Балуешься?

– Временами…

– А есть че?

– Можно придумать, – с ехидной ухмылкой ответил я.

Спустя полтора часа после нашего разговора мы с Фитилем сидели уже вмазанные за гаражами в том самом «Портале». Никитос после более чем двухлетней ремиссии упоролся просто в слюни с совсем незначительного для меня дозняка. Я же сделал себе в три раза больше, чем он, и чувствовал себя вполне нормально. Даже догнался парой банок пива, чтобы разогнать тягу от хмурого. Фитиль оставил раствора себе на утро, и это было началом конца его блаженной жизни. Буквально после первого же употребления наркоты в его тело вернулся старый, добрый Фитиль. Ушлый, беспринципный, своекорыстный и вечно что-то суетивший торчок. Честно говоря, я был даже рад в какой-то степени, что его маска наконец-то слетела, так как мне было крайне дискомфортно общаться с ним все это время. Ну или, может, в глубине души я завидовал тому, что ему удалось бросить травиться, а мне нет.

Естественно, я не стал ни у кого спрашивать по поводу трудоустройства Фитиля на работе, ибо в случае одобрения его кандидатуры возникала угроза превышения концентрации торчков на один рабочий коллектив. Опыт работы в клубе ясно дал понять, что если кого-то подозревают в каких-то грязных делах, а ты очень плотно контактируешь с этим человеком, то такие подозрения автоматически распространяются и на тебя. А в том, что Фитиль рано или поздно засветится в невменяемом состоянии, сомневаться не приходилось. Так что ничего личного, Никитка, душевный покой – он дороже.

Так и не найдя работы, Фитиль продолжил свой путь от Бога к дьяволу на повышенных скоростях. Буквально за три месяца он опустился, как мне показалось, еще ниже, чем до того, как уехал выздоравливать. За это время он вынес из дома практически все ценные вещи, которые только можно было проторчать, родаки выгнали его из дома, и он в основном ошивался по каким-то притонам. В летний сезон ходил с прожженными нарками по огородам и рвал мак. Пару раз я ходил на это мероприятие с ними, но особо оно меня не впечатлило, ибо было слишком опасным. Когда маковый сезон закончился, то искал и сдавал цветмет или воровал из магазинов всякие шмотки и продавал их на местном рынке приезжим торговцам все с теми же нарками. Последний раз, когда я его увидел, то даже не захотел обращать на себя внимание, чтобы поздороваться, так как он уже больше походил на дремучего бомжа, чем на молодого пацана. Весь заросший, с грязными волосами, небритый, в каких-то лохмотьях с репьями на них, он шарился возле подъезда жилого дома с двумя типами, которые что-то бурно обсуждали между собой и выглядели ненамного лучше него. По-видимому, они искали закладку, и я не хотел особо их тревожить, но еще меньше я хотел, чтобы они тревожили меня, поэтому решил обойти их веселую компанию другим путем. Это и был последний раз, когда я видел вживую Никитоса, правда, после этого случая он звонил мне еще пару раз с каких-то левых номеров и спрашивал, нет ли у меня раскумариться или денег, чтобы скинуться на кайф, но мне ему нечем было помочь, о чем я и сообщал. После этого он в очередной раз пропал, и несложно было догадаться, куда. К своим любимым сектантам, где и пожелал остаться и делать карьеру на продаже духовной пищи таким же, как он.

***

После всех этих событий я отчаянно искал выход из сложившейся ситуации. И мне почему-то казалось, что он заключается в построении отношений, а впоследствии – создании семьи. Что я смогу посвятить себя этой цели, и тогда все в моей жизни изменится. Но я и подумать тогда не мог, насколько сильно заблуждался, и поэтому напролом шел к своей цели. В тот период я почему-то был убежден, что если вступлю в отношения с Алисой, то спасусь от наркозависимости. Что посредством любви смогу сделать счастливыми нас обоих, но, игнорируя предыдущий опыт, который ясно показывал, что такие, как я, могут любить только себя, вновь шел на те же самые грабли…

После увольнения из клуба мое материальное положение достаточно сильно пошатнулось, но, с другой стороны, появилось свободное время в выходные и праздничные дни. И однажды на очередном корпоративе я, вновь захмелев, решил пойти на контакт с Алисой. Это случилось накануне празднования Нового года. Мы с ней общались на протяжении всего вечера, и я даже каким-то невероятным для себя образом сумел пригласить ее на танец. Причиной послужил конкурс, объявленный ведущим вечера. Для меня это было тогда сродни подвигу, потому что я был очень скованным и, даже работая в клубе, практически никогда не танцевал, за исключением пары-тройки раз, когда был упоротым в хлам или бухим. Могу предположить, что со стороны это выглядело как танец утонченной, нежной и милой девушки с деревянным манекеном. Но меня в тот момент это абсолютно никак не тревожило, ведь я мог наслаждаться присутствием Алисы эти несколько минут, чувствовать ее дыхание, прикосновения и аромат. Меня переполняли эмоции, и, несмотря на алкогольное опьянение, выброс адреналина от волнения в буквальном смысле отрезвил меня на какое-то мгновение. Буквально на считанные секунды я наконец-то почувствовал себя живым. Не законченным торчком – отбросом общества, чья жизнь не представляет никакой ценности, – а чем-то большим, личностью со своими достоинствами, недостатками, страхами, желаниями и мечтами. Казалось, мое сердце колотилось в груди, словно в огромном чугунном котле паровоза, несущемся на огромной скорости, что можно было слышать его эхо во всем помещении. Этот танец и песню, под которую мы танцевали, я запомнил на всю оставшуюся жизнь.

– А ты классно танцуешь, кстати. Я не ожидала от тебя, если честно, – прошептала мне на ухо Алиса после окончания песни.

– Спасибо большое, ты тоже, – смущенно вымолвил я, так как у меня сильно пересохло в горле.

Когда пришло время выбирать победителя, то случилось нечто невообразимое: нашу пару признали самой выразительной путем наиболее шумных аплодисментов и в качестве приза подарили бутылку шампанского.

– Ну что, надо отметить это дело, – предложил я Алисе, когда мы получили приз.

– Подожди. Я предлагаю тебе открыть ее в новогоднюю ночь.

– Не понял. Как это? Предлагаешь мне забрать ее себе?

– Ага. Щас. Наивный какой, – пошутила она. – Я приглашаю тебя на Новый год к себе в гости, где мы собираемся отмечать с друзьями. Там и распить торжественно это шампанское, если, конечно, у тебя нет других планов.

– Других планов у меня нет, – не веря своим ушам, дрожащим от волнения голосом произнес я.

***

После этого вечера я с нетерпением ждал новогодней ночи, чтобы провести ее с Алисой. Бутылку шампанского я поставил в холодильник, и каждый раз, когда открывал его, взгляд падал на нее, и мои мысли сразу же переносились на несколько дней вперед, когда мы откроем эту бутылку и, чокаясь, отметим праздник. Но чем ближе была эта дата, тем сильнее у меня становилось волнение. Во-первых, меня беспокоил тот факт, что там будут ее друзья, которых я не знаю, и мне придется контактировать с ними. В последние несколько лет я практически не заводил новых знакомств, так как чаще всего пребывал в изоляции из-за употребления наркотиков, и на общение с новыми людьми у меня не было абсолютно никаких ни сил, ни желания. Мой мир сузился до отверстия стальной иголки, через которое в мой организм попадал мутный раствор, изо дня в день питавший меня очередной порцией иллюзий, что когда-нибудь это прекратится. Во-вторых, меня пугало то, что кто-то из ее друзей мог знать о темной стороне жизни, связанной с моим прошлым, и, узнав меня, поведать об этом Алисе. Мне становилось страшно уже только от одной мысли, что она может подумать об этом и поинтересоваться у меня о прошлом. Все эти дни я жил с нарастающей тревогой, и чтобы как-то ее унять и хотя бы поспать, перед сном я выпивал пару таблеток транквилизаторов, которые нашел в маминой аптечке. Ведь от наркотиков и алкоголя я принял решение отказаться до самого Нового года.

Вопреки моим опасениям, праздник выдался как нельзя лучше. Ближе к десяти вечера тридцать первого декабря я пришел в гости к Алисе с той самой бутылкой шампанского, коробкой конфет и букетом цветов – в общем, с самым банальным набором для встречи с девушкой. Она хлопотала с подругой, которая пришла до меня, и я помог им накрыть на стол, предварительно выпив с ними на посошок. Помогая под звуки новогоднего телешоу, мигание гирлянд на наряженной елке и весело общаясь с девчонками, я вдруг взглянул в окно, за которым медленно порошил снег большими хлопьями, после чего остановился с тарелкой салата в руках. Мой взгляд был направлен в сторону подъезда соседнего дома напротив, и в нем я увидел… себя. Да, того самого себя, который сидел в таком же холодном подъезде три года назад напротив Артемкиного дома и в ожидании Фитиля, проклиная весь свет, мечтал оказаться на месте простых людей, которые были озабочены в тот момент новогодними хлопотами. И вот я стою по ту сторону действительности, о которой мечтал тогда, и теперь те события напоминают мне всего лишь страшный сон. Но, взглянув на свое отражение в окне, я где-то в глубине души поймал себя на мысли, что все равно присутствует какое-то еле уловимое чувство неудовлетворенности. Оно было настолько тонкое, что даже невозможно было точно определить его причину. Может быть, наконечник на елке сидит криво? Или кубики колбасы в салате кажутся слишком крупными? Или ботинки в прихожей стоят неровно, или еще что-нибудь? А может, все вместе? Но это чувство было и вибрировало внутри, как портативный генератор, смазывая праздничное настроение.

Вскоре подтянулись остальные друзья, и мы сели за стол. Всего нас было семь человек, включая меня. Алиса, ее подруга и двое ребят со своими девчонками. Никого из присутствующих, к своему облегчению, я лично не знал, а соответственно, и они меня тоже. Правда, один из двух парней в ходе праздника поинтересовался у меня, не встречались ли мы с ним раньше, на что я ответил отрицательно. Он сказал, что у меня знакомое лицо, и я признался, что работал в клубе, и он мог видеть меня там на балкончике рядом с ди-джеем. Остальные присутствующие сильно удивились этому факту, сказав, что не раз отдыхали в «Муссоне», но меня не припоминали. Меня это не смутило, так как я особо не выделялся и никогда не пытался обратить на себя внимание, работая там. Потом меня долго еще расспрашивали о деталях той работы, и я с большим удовольствием делился, ностальгируя по ней.

Ближе к утру мы пошли гулять и наслаждаться атмосферой праздника. Все поздравляли друг друга, пили алкоголь, взрывали фейерверки в атмосфере единого веселья. Наконец-то я почувствовал себя частью чего-то общего. Пелена изоляции и одиночества спала на время, и у меня как будто бы получилось вдохнуть полной грудью всеобщее настроение. Мы веселились и радовались, словно дети: играли в снежки, катались с горки, взрывали петарды. Все то, что мне долгое время казалось глупым и чуждым, теперь дарило чувство благодарности и тепла по отношению к окружающим людям.

Вскоре подруга Алисы и одна из пар покинули нас, и домой мы вернулись уже не в полном составе. Там продолжили отмечать праздник за столом, на котором оставалась еще целая куча еды. Спустя пару часов парень с девушкой решили тоже уйти домой и вызвали такси.

– Мне, пожалуй, тоже пора собираться, – смущенно сказал я Алисе.

– Ты можешь остаться, – уверенно произнесла она.

– Серьезно?