Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность

Я очень удивился узнавъ, что папа ?детъ къ Шольцъ и называетъ ихъ славными людьми. Съ д?тства еще у меня объ этихъ людяхъ составилось на основанiи разговоровъ отца, матушки и Якова совс?мъ другое понятiе. Я зналъ, что Шольцъ были очень небогатые люди и жили въ деревн? Мытищахъ за нашимъ л?сомъ. Я не им?лъ яснаго понятiя о томъ, изъ кого состояло это семейство, но зная, что у насъ съ ними тяжба, что они черные люди и наши враги (такiе враги, что н?тъ такого ужаснаго и низкаго средства, которое бы они не употребили, чтобъ повредить намъ, и что при встр?ч? кого-нибудь изъ нашихъ съ ихними должно произойти что-нибудь ужасное) – им?я такое объ нихъ мн?нiе, я предполагалъ почему-то, что семейство ихъ состоитъ изъ ужаснаго, злаго пьянаго старика, такой же старухи и безчисленнаго числа пьяныхъ д?тей, которыя вс? безпрестанно между собой дерутся. Поэтому еще въ годъ кончины матушки, увидавъ Авдотью Васильевну у насъ, потому что матушка какъ-то вынуждена была познакомиться съ ней въ Церкви, я былъ очень изумленъ найти въ ней кроткую, привязчивую и красивую д?вушку. – Хотя это д?тское понятiе враговъ уже не существовало, все-таки до того времени, которое я описываю, я им?лъ самое низкое понятiе о всемъ этомъ семейств?. – Старуха мать, 5 дочерей и сынъ, отставной толстый поручикъ, который ходилъ въ венгерк? и управлялъ им?ньемъ, им?ли вс? вм?ст? только 70 душъ. Они не только дурно говорили по-французски и носили короткiе ногти, но даже ?здили въ Церковь въ какой-то ужасной карет? съ перегородкой внизу, ?ли только одну размазню всякой день и ходили въ вязанныхъ перчаткахъ. Впрочемъ, я теперь только вспоминаю эти подробности, въ то же время я даже не зналъ, сколько ихъ, кто они и что, такъ глубоко я презиралъ ихъ. – Въ сущности же это было вотъ какое семейство. Старый Шольцъ былъ честный остзейскiй н?мецъ, выслужившiйся генераломъ русской службы, женившiйся на Русской и, на тепленькомъ м?ст? прослуживъ 12 л?тъ, не нажившiй и не оставившiй своей вдов? и 7 челов?камъ д?тей никакого состоянiя. —

Генеральша посл? смерти мужа отдала сына въ корпусъ и у?хала съ дочерьми жить безвы?здно въ свою маленькую деревеньку. – Прошло 20 л?тъ, сынъ давно служилъ въ полку, ут?шая старуху письмами и не требуя отъ нея ни гроша денегъ, исключая т?хъ 1000 р., которые она дала ему на экопировку. Старушка говорила, что онъ служитъ хорошо, только не бережетъ здоровья, и тужила, что дорогой Петруша ни разу не нав?стилъ ее, потому что онъ говоритъ, по служб? потеряетъ, коли въ отпускъ проситься. Дочери безприданницы росли, хорош?ли, потомъ стар?лись и дурн?ли, не выходя за мужъ. Маленькое им?ньице разстроивалось больше и больше, доходовъ становилось меньше, а все столько же требовалось башмачковъ козловыхъ, ситцу на обновки въ имянины, сахару, патоки на варенье. —

Уже л?тъ 8 тесовая крыша домика растрескалась, прогнила и текла во многихъ м?стахъ. Старушка откладывала въ баульчикъ деньги, и всякiй разъ деньги эти надобились на что-нибудь бол?е необходимое: на ригу, которая развалилась, на Сов?тъ, – и только подставлялись лоханки въ т?хъ м?стахъ, гд? текла крыша, чтобъ полъ не портила капающая красная, перепр?лая вода. На б?ду еще была тяжба за какiя-то 50 десятинъ, которыя оттягивало наше семейство и кажется несправедливо. – Сос?дъ Никаноръ Михайлычъ присов?товалъ подать прошенье, и съ т?хъ поръ каждый годъ расходы, а земля все была въ чужомъ влад?ньи. Уже л?тъ 15 им?нье было на волоск? отъ продажи съ аукцiона, и разъ 10 было подъ опекой Н[иканора] М[ихайлыча], но все какъ-то держалось. Наконецъ такъ увеличился долгъ и годъ пришелъ такой плохой, что приступили къ продаж?. – Уже добрый Н[иканоръ] М[ихайлычъ] не могъ пособить горю, старушка написала къ Петруш?, умоляя его прi?хать спасти ихъ отъ раззоренья. Она такъ была убита горемъ, которое въ ея глазахъ увеличивалось т?мъ, что он? были одни женщины, которыя ничего не знаютъ, что она не подумала о томъ, что Петруш? имъ помочь неч?мъ. Ей казалось, что уже одно присутствiе мущины облегчитъ ея участь. – Петруша не тотчасъ прi?халъ, а писалъ, что служба его идетъ очень хорошо, даетъ ему кусокъ хл?ба, и онъ над?ится, со временемъ дастъ ему возможность улучшить не только свое, но положенiе всего семейства, такъ ему страшно бросить все, можетъ быть изъ пустяковъ и для такого д?ла, къ которому онъ и не способенъ, въ которомъ онъ не можетъ быть полезенъ. Но несмотря на то, пусть ему обстоятельно напишетъ добрый сос?дъ Никаноръ Михайлычъ, и матушка прикажетъ прi?хать: ея воля для него святой законъ. —

Мать все-таки звала сына, умоляя его спасти ее, точно отъ разбойниковъ, и Петруша вышелъ въ отставку и прi?халъ въ деревню. —

Д?ла д?йствительно были въ ужасномъ положенiи, однако, просьбами, об?щаньями и разными оборотами Петръ Васильевичъ кое какъ удержалъ им?нье и принялся хозяйничать. Причина разстройства была очень простая: доходовъ было тысяча рублей, а расходовъ полторы. —

«Ежели вы меня вызвали, и я для васъ бросилъ карьеру и все, сказалъ онъ матери и сестрамъ: и ежели вы хотите, чтобъ я сд?лалъ точно что-нибудь, то первое условiе, безъ котораго я не останусь зд?сь дня: вы должны слушаться меня, и все хозяйство должно завис?ть отъ меня однаго, расходы должны уменьшиться въ четверо. Матушк?, что угодно будетъ приказать для себя, все будетъ исполнено, ежели только возможно, а вамъ, сестрицы, я назначаю на туалетъ каждой по 25 р. ассигн., и больше отъ меня вы не получите ни копейки. Об?дать мы будемъ щи и кашу – больше ничего, лошадей не будемъ держать и ?здить никуда не будемъ, а коли кто прi?детъ къ намъ для насъ, то пусть ?стъ съ нами, что мы ?димъ. Я и самъ, кром? этаго парусиннаго пальто и тулупа, себ? ничего не сошью, пока долги вс? не будутъ заплочены, а буду ?здить въ гости въ старой батюшкиной венгерк?. Коли кто меня принимаетъ для меня, тому все равно, а коли кому стыдно за мое платье, и самъ его знать не хочу». —

П[етръ] В[асильевичъ] сдержалъ слово, вникъ въ хозяйство, увеличилъ запашку, завелъ картофельный заводъ. Съ мужиками былъ взыскателенъ и строгъ. «Мужичонки», какъ называлъ ихъ Н[иканоръ] М[ихайлычъ] стали жить похуже и [1 неразобр.], но д?ла пошли лучше, и д?йствительно черезъ 5 л?тъ долги были заплочены, и П[етръ] В[асильевичъ] по?халъ въ Москву, сшилъ себ? триковый пальто и сестрамъ вс?мъ купилъ по шелковому платью. Мать и сестры, испугавшiяся его сначала, теперь обожали его, хотя боялись больше всего на св?т?.

Съ этимъ-то пом?щикомъ Шольцомъ была у насъ тяжба, по которой я составилъ себ? о немъ и его семейств? такое странное мн?нiе.

Авдотья Васильевна, которая была меньшая сестра, ?здила къ матушк?, когда еще П[етръ] В[асильевичъ] былъ въ полку. Какъ скоро онъ прi?халъ, то запретилъ ей бывать у насъ, и мы до того л?та, которое я описываю, ничего не слышали про нихъ.

* № 9.

Анна Ивановна Епифанова съ молоду и даже л?тъ до 40, говорили, была женщина очень легкого характера – любила повеселиться и не любила ст?сняться ни въ своихъ по?здкахъ въ столичные и губернскiе города, ни въ домашней деревенской жизни, <гд? им?ньемъ ея управлялъ то Непрем?нный Членъ Земскаго суда, то Уездные Доктора, Учитель изъ Семинаристовъ, то кр?постной, управляющiй Митюша.> Но л?тъ 10 тому назадъ съ Анной Ивановной случилось несчастiе, которое очень поразило ее и изм?нило характеръ. Ея управляющiй изъ кр?постныхъ Митюша, который былъ всячески обласканъ и фаворитомъ своей барыни, хот?лъ, какъ говорятъ, застр?лить ее и былъ за то отданъ въ солдаты. Съ т?хъ поръ Анна Ивановна бросила пустяки, какъ она сама говорила, выписала изъ службы своего почтительнаго и серьезнаго сына Петрушу, передала ему хозяйство, а сама, удержавъ вполн? свой веселый и прiятный характеръ, навсегда поселилась въ деревн? и занялась устройствомъ домика и садика. – Д?йствительно, лучше дома и сада и цв?товъ Анны Ивановны р?дко можно было найти по пом?щикамъ. И домъ и садъ были небольшiе, и убранство ихъ было небогато, но все это было такъ акуратно, такъ опрятно, съ такимъ вкусомъ и носило все такой общiй характеръ той веселости, которую выражаетъ хорошенькой вальсъ или полька, что слово игрушечка, которое часто употребляли гости, хваля домикъ Анны Ивановны, чрезвычайно шло къ нему. – И сама Анна Ивановна была игрушечка,– маленькая, худенькая, всегда къ лицу од?тая, въ новенькомъ чепчик?, съ крошечными ручками, на которыхъ впрочемъ немного слишкомъ выпукло обозначаются лиловатыя жилки, и хорошенькими пальцами которыхъ она шевелитъ безпрестанно, сидя или съ книгой въ своей хм?левой б?с?дочк?, или за хорошенькими, подъ ор?хъ сд?ланными своимъ столяромъ [пяльцами] въ своемъ хорошенькомъ кабинет?, гд? поютъ хорошенькiя кинареечки въ хорошенькихъ кл?точкахъ, и гд? везд? стоятъ хорошенькiя вещицы на хорошенькихъ столикахъ, и хорошенькая съ разноцв?тными стеклами дверь отворена на хорошинькiя краснымъ пескомъ усыпанныя дорожки, вьющiяся между единственными хорошенькими цв?точками. Но что всего было лучше въ Анн? Ивановн?, это то, что она всегда была одинаково весела, одинаково радушна и одинаково ум?ла занять каждаго и любила радоваться на удовольствiя молодежи. Но в сущности, исключая своихъ цв?точковъ и комнатъ, Анна Ивановна никого не любила. —

Авдотья Васильевна мало им?ла сходства съ матерью и физически и морально. Она была велика, полна, чрезвычайно красива и не весела, какъ мать, а напротивъ скучлива. – Когда она хот?ла быть веселой, то выходило какъ-то странно, какъ будто она см?ялась надъ собой и надъ вс?мъ св?томъ, чего она в?рно не хот?ла. – Часто я удивлялся, когда она говорила такiя фразы: «Да, я ужасно какъ хороша собой. Какже вс? въ меня влюблены» и т. п., но зато во вс?хъ прiемахъ ея видно было великодушное желанiе пожертвовать собой для любви къ кому-нибудь. – Мать была акуратна, она неряха. —

Петръ Васильевичъ былъ мраченъ, и, какъ я посл? р?шилъ, мрачность эта происходила отъ уб?жденiя, что онъ пожертвовалъ своей карьерой матери. Онъ на вс?хъ сердился за то, что онъ былъ почтительный сынъ матери и пожертвовалъ ей собою. Онъ дралъ съ мужиковъ, но самъ Богъ не разув?рилъ бы его, онъ, сердился бы и на Бога. – Онъ почтит[еленъ] [къ] матери.

* № 10.

Въ то короткое время, когда я вид?лъ вм?ст? эти три лица: папа, Дуничку, какъ ее звала мать, и Петра Васильевича, вотъ что я усп?лъ зам?тить.

Папа былъ постоянно въ томъ же расположенiи духа, которое меня поразило въ немъ, когда мы прi?хали. Онъ былъ такъ веселъ, молодъ, полонъ жизни, что лучи этаго счастiя распространялись на вс?хъ окружающихъ. – Онъ со вс?ми сталъ еще добр?е, ласков?е, особенно съ Любочкой, къ которой, я зам?тилъ, въ немъ въ это время, кром? всегдашней любви, присоединилось чувство какого-то уваженiя, почти боязни. Разъ онъ, разговаривая о чемъ-то очень веселомъ на балкон? съ Дуничкой, вдругъ взглянулъ на Любочку, покрасн?лъ и тотчасъ, покряхтывая и подергивая плечомъ, отошелъ отъ Дунечки. —

Съ Мими же, я зам?тилъ, онъ въ это время сд?лался особенно сухъ и обходилъ ее, какъ непрiятное воспоминанiе. Вся его веселость вдругъ пропадала, какъ только онъ обращался къ ней.

Авдотья Васильевна, бывшая большей частью весела, необыкновенно мила и естественна, или вдругъ на нее находила такая заст?нчивость, что жалко было смотр?ть на нее: она боялась каждаго взгляда, каждаго движенья, видимо съ ц?лью преодол?ть свою заст?нчивость начинала безпрестанно говорить и говорила глупости, сама чувствуя и красн?я еще больше. Кром? того, я зам?тилъ въ ея обращеньи дв? вещи, мн? тогда показавшiяся странными – она въ разговор? употребляла безпрестанно вс? обыкновенные выраженiя папа, разум?ется, большей частью некстати и часто продолжала съ другими разговоръ, начатый съ папа, и говорила про то, чего мы вовсе не знали, какъ про вещь, которая вс?мъ должна быть изв?стна.

Другая странность была частыя мгновенные переходы отъ самаго веселаго расположенiя духа, бывшаго ей обыкновеннымъ, къ какому-то безпомощно-унылому состоянiю, которое однако продолжалось недолго. – Какъ я потомъ зам?тилъ, такiе переходы случались всякой разъ, какъ папа оказывалъ расположенiе другой женщин? или мущин? или даже вспоминалъ о любви своей къ кому нибудь. – Вообще же Дуничка мн? очень нравилась. Описывать ея красоту трудно, потому что она была очень правильна. Одинъ ея недостатокъ, общiй вс?мъ красивымъ лицамъ, было однообразiе выраженiя. Ея постоянное выраженiе было добродушно-веселое и вм?ст? съ т?мъ, какъ это ни покажется страннымъ, скучающее. —

Петръ Васильевичъ въ своей венгерки, которая была ему и узка и коротка, былъ чрезвычайно забавенъ. – Онъ говорилъ мало, даже боялся и не любилъ, когда его впутывали въ разговоръ, ?лъ очень много и съ папа и со вс?ми нами держалъ себя такъ, какъ будто былъ ув?ренъ, что мы вс? только и ждемъ случая, чтобъ онъ забылся для того, чтобы пустить ему волчка въ волосы или гусара въ носъ, но что онъ не позволитъ никому манкировать. Онъ похожъ былъ на паяца, который, об?дая въ трактир?, хочетъ быть просто пос?тителемъ. Съ нашими дамами онъ былъ весьма почтителенъ, со мной учтивъ, съ папа и съ Володей особенно величественъ и строгъ, несмотря на что папа и даже Володя иногда, едва удерживаясь отъ см?ха, все таки называли его Полковникомъ.

После Петрова дня, имянинъ папа, Шольцъ ни разу не были у насъ, и я не видалъ ихъ больше, но папа до Августа м?сяца, почти каждый день, ?здилъ къ нимъ. – Въ Август?, должно быть, что нибудь случилось непрiятное, потому что онъ, получивъ какое-то письмо отъ Петра Васильевича пересталъ ?здить къ нимъ, былъ долго очень разстроенъ и у?зжалъ въ Тамбовскую деревню и къ Вахтину, своему прiятелю.

* № 11.

Однако в?рно Оперовъ былъ очень хорошiй малый. Передъ экзаменомъ, когда мн? понадобились тетрадки, потому что я не записывалъ, онъ предложилъ мн? ихъ черезъ другаго товарища сказавъ, что онъ ужъ отдалъ ихъ, но возьметъ назадъ и дастъ мн?, и сдержалъ слово. – Но и тетрадки Оперова были мн? не въ пользу: я не записывалъ и не слушалъ ничего впродолженiи всего курса, и голова у меня была такъ занята другимъ, что за нед?лю передъ экзаменами я зналъ изъ математики меньше того, что я зналъ на вступительномъ экзамен?. – Ч?мъ же я былъ такъ занятъ эту зиму? <Не кутежной веселой жизнью, какъ это часто бываетъ съ молодежью на первомъ курс?; я только разъ былъ въ эту зиму на такомъ кутеж? у однаго товарища и очень остался недоволенъ этой забавой, не св?тской жизнью, потому что я, кром? визитовъ, только бывалъ у Нехлюдовыхъ по вечерамъ и разъ былъ на одномъ концерт?, который мн? оставилъ самое непрiятное воспоминанiе.>

* № 12.

Глава 37. Сердечныя д?ла.[143 - Глава имеет и другой вариант заглавия, написанный карандашом: [1 неразобр.] любви.]

Не уединенными размышленiями, потому что я во всю эту зиму, кажется, полчаса не пробылъ одинъ, ежели же это случалось, то я инстинктивно скор?й брался за книгу какого-нибудь романа съ т?мъ, чтобы не думать. Даже разъ, приведя въ порядокъ свою комнату и найдя въ бумагахъ тетрадь съ надписью: Правила жизни, я только на секунду задумался, и какъ будто мн? жалко стало чего-то, но я тотчасъ же опомнился и съ усм?шкой спряталъ тетрадь въ ящикъ комода. «Интересно будетъ вспомнить объ этой глупости черезъ н?сколько л?тъ, когда я буду уже женатый, высокiй мущина въ чин? Колежскаго Советника или что-нибудь такое», подумалъ я. Музыкой тоже упражнялся я мало, потому что по прi?зд? мачихи внизу всегда бывали гости, а у меня фортепьянъ не было. Но зато я вздумалъ было сочинить сонаты и купилъ себ? для этой ц?ли Генералъ-басъ Фукса. Довольно долго я читалъ Фукса, стараясь ув?рить себя, что я понимаю что-нибудь, также, какъ читаютъ книги на плохо изв?стномъ язык?, но какъ только я бралъ нотную бумагу и начиналъ писать, то выходило, уже не говоря о томъ, каково на слухъ, на видъ выходила такая дичь, что я скоро бросилъ это занятiе, р?шивъ, что книга Фукса никуда не годится. Изъ уединенныхъ занятiй главнымъ все-таки было чтенiе французскихъ романовъ, <которымъ я продолжалъ предаваться со страстью>. Не смотря на то, что уже начиналъ обсуживать то, что я читалъ, и д?лать критическiе открытiя, которыя очень радовали меня, и которыя я тотчасъ же сообщалъ вс?мъ своимъ знакомымъ. Я, наприм?ръ, открылъ вдругъ, что только тотъ романъ хорошъ, въ которомъ есть мысль, открылъ тоже, что Монте Кристо не натурально, не могло быть, и потому нев?роятно, всл?дствiи чего самая мысль романа не можетъ принести пользу, и вс?мъ н?сколько дней разсказывалъ это открытiе, <что мн? не м?шало однако проглатывать по 5 томовъ такихъ романовъ въ сутки>. —

* № 13.

<Дмитрiй признался мн?, что ему приходитъ мысль, чтобы его брата убили на Кавказ? для того, чтобы онъ былъ богаче, а я признался, что желалъ, чтобы умерла бабушка.> И эти признанiя не только не стягивали больше чувство, соединявшее насъ, но сушили его и разъединяли насъ, а теперь вдругъ его самолюбiе не допустило его сд?лать самое пустое признанье, и мы въ жару спора воспользовались т?ми орудiями, которыя прежде сами дали другъ другу и которыя поражали ужасно больно. —

45. Дружба.

Кром? того, въ это время влiянiе Дмитрiя становилось мн? тяжело, я стыдился этаго влiянiя, и самолюбiе мое безпрестанно мн? указывало недостатки моего друга. – Къ счастiю, привычка этаго влiянiя была сильн?е самолюбiя, и этому я обязанъ т?мъ, что въ этотъ первый годъ свободы я еще не см?лъ думать д?йствовать противъ сов?товъ Дмитрiя; не употребилъ свои силы молодости на будто бы веселую жизнь съ виномъ и женщинами, на которыя обыкновенно въ эти года бросаются молодые люди. Именно въ эту пору любовь моя къ Дмитрiю держалась только потому, что мн? стыдно было передъ нимъ и еще больше передъ самимъ собою изм?нить ему. Но это было переходное время отъ любви страстной къ любви разумной. Прежде онъ былъ для меня совершенствомъ во вс?хъ отношенiяхъ, достойнымъ подражанiя и недостижимымъ, теперь, открывъ въ немъ недостатки, я готовъ былъ бросить совс?мъ его и искать другаго совершеннаго друга; по счастiю меня удержала его разумная и упорная привязанность. – Хотя мн? это было больно, я сталъ в?рить, что можно любить и не совершенныхъ людей. Кром? того, я любилъ уже все его семейство и даже въ это время посл?днее, кажется, больше его. Воспоминанiе о вечерахъ, проведенныхъ въ гостиной Нехлюдовыхъ, было бы совершенно прiятное, ежели бы я не страдалъ очень часто отъ заст?нчивости и не портилъ самъ своихъ отношенiй своимъ стремленiемъ къ оригинальности. Казалось, С[офья] И[вановна], М[арья] И[вановна], В[аренька], любили меня и привыкли ко мн?, но привыкли ко мн? не къ такому, какой я былъ, а къ такому, какой я притворялся.

* № 14.

Главное же, что-то широкое, разгульное было въ этой жизни и этихъ кутежахъ въ «Лисабон?» и какихъ-то таинственныхъ домахъ съ рублемъ въ карман? и свинчаткой въ рук?, которое прельщало меня. Это не было похоже на это притворство съ шампанскимъ у Радзивила. Ихъ было ц?лое общество челов?къ 15 разныхъ курсовъ, которые были въ компанiи съ М[ухинымъ]; челов?къ 5 ужъ не было. Одинъ скрывался [?] въ Церкви и пугалъ народъ, другой, изъ дворянъ, продался въ солдаты. Этаго я помню, онъ р?дко приходилъ въ Университетъ, но приходъ его производилъ волненье; онъ кутилъ ужасно, билъ, ломалъ, сыпалъ деньги, задолжавъ кругомъ, онъ продался и, гуляя съ полотенцемъ, билъ стекла. Мы пришли къ нему въ казармы. Онъ былъ трезвъ и гордъ съ забритымъ лбомъ въ с?рой шинели. Тогда я смотр?лъ на него, какъ на р?дкость, на великана, но теперь, глядя на Мухина, который часто поминалъ его, эта странная, разгульная поэзiя начинала сильно д?йствовать на меня. —

Кажется, товарищи догадывались, что я не знаю, и притворялись, что в?рятъ, но часто я зам?чалъ, какъ они пропускали м?ста и не спрашивали меня. —

VIII. * ПЕРЕЧЕНЬ ГЛАВ «ЮНОСТИ».

Глава I. Что я считаю началомъ юности – нечего перед?лывать.

Гл. II. Весна – насчетъ слога хорошо, описанiе садика можно бы перед?лать.

Гл. III. Мечты – конецъ не совс?мъ ловко.

Гл. IV. Нашъ семейный кружокъ – такъ себ?. Все нечего перед?лывать.

Гл. V. Правила – нечего перед?лывать.

Гл. VI. Испов?дь —

Гл. VII. По?здка – хорошо.

Гл. VIII. Вторая испов?дь – славно.

Гл. IX. Какъ я готовлюсь къ экзамену.

Гл. X. Экзаменъ Исторiи – порядочно, содержанiя мало.

Гл. XI. Экзаменъ Математики —

Гл. XII. Экзаменъ Латыни – не совс?мъ ловко и какъ неи[н]тересно.

Гл. XIII. Я большой – недурно, но нечетко, лучше переписать.

Гл. XIV. Ч?мъ занимались Дубковъ и Володя – не едино.—

Гл. XV. Меня поздравляютъ – по языку плохо.

Гл. XVI. Ссора – хорошо, можно прибавить Володю.