Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность

– «Что вамъ угодно-съ, скажите», сказалъ онъ, садясь подл? меня.

Когда я сказалъ ему свою просьбу, онъ долго, проницательно и строго смотр?лъ, но потомъ подвелъ къ стоичк? и снова испов?дывалъ. —

Когда онъ кончилъ, онъ положилъ мн? об? руки на голову и сказалъ, какъ мн? показалось, торжественно съ слезами въ голос?.

– «Да будетъ, сынъ мой, надъ тобой благословенье Отца Небеснаго, да сохранитъ онъ въ теб? на в?ки в?ру, кротость и смиренiе. Аминь».

Съ минуту посл? того онъ молчалъ, и я ничего не см?лъ говорить ему.

– «Прощайте-съ, сказалъ онъ мн? вдругъ своимъ простымъ офицiальнымъ голосомъ, поздравляю васъ съ духовнымъ изц?ленiемъ. – Передайте мое нижайшее почтенiе батюшк?».

Я простился съ нимъ и, выйдя на дворъ, не обращая вниманiя на монаховъ, выходившихъ изъ церкви и можетъ быть удивлявшихся моей фигур?, въ самомъ отрадномъ, самодовольномъ состоянiи рысью поб?жалъ къ извощику.

– «Что долго были, баринъ?» спросилъ меня извощикъ.

– «Разв? долго, сказалъ я ему, мн? показалась одна минута. А знаешь, зач?мъ я ?здилъ?»

– «В?рно хоронить кого м?сто покупали».

– «Н?тъ, братецъ, сказалъ я, а знаешь, зач?мъ я ?здилъ?»

– «Не могу знать, баринъ».

– «Хочешь, я теб? разскажу?»

– «Скажите, баринъ».

Извощикъ со спины и затылка показался мн? такимъ добрымъ, что, въ назиданiе его, я р?шился разсказать ему причины моей по?здки и чувства, которыя я испытывалъ.

– «Вотъ видишь ли, сказалъ я, я вчера испов?дывался и однаго гр?ха не сказалъ Священнику, a в?дь ты знаешь, какой это гр?хъ. Такъ я теперь ?здилъ испов?дываться, и мн? такъ хорошо теперь, такъ весело. Вотъ что значитъ». —

– «Такъ, съ недов?рчивостью сказалъ извощикъ, а у насъ въ деревн?, вотъ что вамъ скажу, баринъ, какъ кто гр?хъ попу затаитъ, такъ онъ его ос?длаетъ да на колокольню на немъ и ?детъ».

Подъ?зжая къ Москв?, движенiе народа, разсказы извощика и влiянiе утра такъ развлекли меня, что я уже думалъ о томъ, какъ бы со мной случилось какое-нибудь приключенiе и, встр?тивъ передъ самой [1 неразобр.] незнакомку съ д?тьми, думалъ, что это есть та самая брюнетка съ родинкой [о которой] мечталъ всегда, «а что, не остановиться [ли] и не предложить [ли] ей идти гулять вм?ст??» но само собой разум?ется, что я раздумалъ, т?мъ бол?е, что, когда я увидалъ незнакомку спереди, я увидалъ, что она не брюнетка и безъ родинки. —

Вернувшись же домой, стыдъ просить денегъ уничтожилъ во мн? посл?днiе сл?ды прежняго чувства и мыслей. <Я оставилъ извощика за воротами и поб?жалъ къ дворецкому. Два раза подходилъ къ его комнат? и отходилъ въ нер?шительности. (Я былъ уже долженъ синенькую). Наконецъ надо было выйдти изъ этого положенiя. Я р?шился:

– «Гаврило, дай мн?, пожалуйста, до новаго жалованья полтора рубля – очень нужно, я теб? отдамъ».

– «Ей Богу н?ту, сударь, посл?днiе были…»

– «Давай, я честное слово даю, что отдамъ».

– «Ежели бы были, я бы не отказалъ…»

– «Ахъ, Боже мой, что я буду д?лать, сказалъ я самъ себ? и поб?жалъ опять къ извощику уговаривать его прi?хать за деньгами посл? завтра.

Извощикъ не согласился и даже зам?тилъ, что онъ знаетъ меня и много такихъ.

– «Ахъ, чортъ возьми, что я над?лалъ. Нужно мн? было ?здить любезничать къ монаху», проворчалъ я, совершенно позабывъ, что часъ тому назадъ я боялся каждой гр?шной мысли и считалъ бы себя достойнымъ великаго несчастiя съ такими словами. Наконецъ, я досталъ кое какъ двугривенный у Василья, расплатился и пошелъ въ Церковь прiобщаться съ чувствомъ какой-то торопливости въ мысляхъ, беззаботности и недов?рiя къ <самому себ?>, [къ] своимъ добрымъ наклонностямъ>.

Глава 3-я. Экзамены.

Съ т?хъ поръ, какъ наши у?хали въ деревню, оставшись одинъ въ нашемъ большомъ дом?, я такъ взволнованъ былъ сознанiемъ свободы и надеждами разнаго рода, что р?шительно не могъ совладать съ своими мыслями. Бывало утромъ занимаешься въ классной и знаешь, что необходимо, потому что завтра экзаменъ, а не прочелъ еще ц?лаго вопроса, вдругъ пахнетъ какими-то весенними духами въ отворенное окно, какъ-будто вспомнишь что то очень хорошее, и н?тъ возможности продолжать заниматься. Или – тоже сидишь за книгой – услышишь по корридору женскiя шаги – опять невозможно усид?ть на м?ст?; хотя и знаешь, что въ дом? женщинъ, кром? Гаши, старой горничной бабушки, никого н?тъ и быть не можетъ; и всетаки думаешь: можетъ быть это она, можетъ теперь-то вотъ сейчасъ и начнется». Или, бывало, вечеромъ въ дом? все становится такъ тихо, что хочется слушать тишину эту и ничего не д?лать. А ужъ при лунномъ св?т? я р?шительно не могъ не выходить въ полисадникъ или не ложиться на окно и по ц?лымъ часамъ лежать, ничего не д?лая и не думая. Такъ что, ежели бы не учителя, которые продолжали ходить ко мн?, не St.-Jеr?me подстрекалъ мое самолюбiе и – главное – не Дмитрiй, который давалъ мн? практическiя наставленiя, какъ готовиться, весна и свобода сд?лали бы то, что я не выдержалъ бы экзамена и забылъ бы все, что зналъ прежде.

Шестнадцатаго Апр?ля я первый разъ вошелъ въ университетскую экзаменную залу. На мн? были чорныя узенькiя брюки со штрипками, лаковые сапоги, атласная жилетка и бывшiй Володинъ синiй фракъ съ бронзовыми пуговицами. Признаюсь, наружность моя больше всего меня занимала: была одна кривая складка на панталонахъ около сапогъ и оторванная запонка на рубашк?, которая меня ужасно мучила. Только верхнiя части ногъ до кол?нъ я находилъ красивыми и любовался ими.

Первое чувство мое было – входя въ большую, св?тлую наполненную народомъ залу – разочарованiе въ надежд? обратить на себя общее вниманiе. Я почувствовалъ себя такимъ ничтожнымъ червякомъ въ сравненiи съ важными профессорами, сид?вшими подъ портретомъ Г[осударя] и красивыми м[олодыми] л[юдьми], ожидавшими очередь экзамена.

<Я даже съ большимъ удовольствiемъ зам?тилъ однаго – должно быть, семинариста – съ всклокоченными волосами, отвисшей губой, въ панталонахъ безъ штрипокъ и безъ б?лья и съ обгрызанными до заусенцовъ ногтями. Мн? прiятно было уб?диться, что онъ уже нав?рное хуже меня, а несмотря на то, самоув?ренно ступая стоптанными сапогами по паркету залу, гордо выступилъ впередъ экзаменоваться при вызов? «Ам?итеатровъ!»>

Тутъ было 3 рода экзаминующихся. Одни, такiе же, какъ я, въ полуфрачкахъ съ гувернёрами. Это были самые робкiе, сид?ли молча и не раскрывая книгъ, на скамейкахъ и съ уваженiемъ, почти трепетомъ смотр?ли на профессоровъ, находившихся въ противуположномъ углу залы. Потомъ 2-ой сортъ были молодые люди большей частью въ гимназическихъ мундирахъ безъ гувернёровъ. Эти были постарше насъ, но хуже од?ты, за то чрезвычайно развязны. Они говорили между собой довольно громко, по имени и отчеству называли профессоровъ, тутъ же готовили вопросы, передавали другъ другу тетрадки, шагали черезъ скамейки и ?ли пирожки. И, наконец, 3-й сортъ, которыхъ было однако немного, были совс?мъ старые. Одинъ изъ нихъ бл?дный, худой, сид?лъ противъ меня и, облокотивъ голову на об? руки, все читалъ какiя-то тетрадки, написанныя чрезвычайно мелко, и не говорилъ ни съ к?мъ. Когда профессоръ назвалъ «Ардани»,[131 - Первоначально было: Арнольдани] онъ вышелъ, спокойно подошелъ къ столу, не взявъ, сталъ отв?чать. Онъ говорилъ тихо, такъ что мн? не слышно было, что онъ говорилъ, но по одушевленiю профессоровъ я вид?лъ, что отлично.

– «Ну сколько?» спросилъ его другой старый.

– «Не знаю», отв?чалъ онъ, собралъ свои тетрадки, акуратно завернулъ и вышелъ. Потомъ я узналъ, что это онъ былъ фортепiянный мастеръ и чрезвычайно ученъ [?].

Остальные же старые были престранные, и вс? не выдержали экзамена. Одинъ изъ нихъ въ оливковомъ фрак?, въ синемъ атласномъ галстук?, съ рыжими волосами на горл?, выходилъ вм?ст? со мной.

– «Иконинъ и Иртеньевъ», провозгласилъ кто-то около столовъ. – «Кто Иртеньевъ?» заговорили вс?. – «Иконинъ где?»

– «? vous»,[132 - [Вам,]] – сказалъ St.-Jеr?me.

Я одернулъ фрачекъ, поправилъ штрипку и съ замиранiемъ сердца выл?зъ изъ-за скамеекъ. —

Три профессора, одинъ молодой и 2 старыхъ, сид?ли около стола, къ которому я подошелъ всл?дъ за старымъ съ рыжими волосами на горл?. На поклонъ нашъ никто не отв?чалъ изъ нихъ, одинъ только старый въ очкахъ въ вид? поклона строго посмотр?лъ на насъ сверхъ очковъ и указалъ на билеты. Старый съ рыжими волосами на горл? Иконинъ на скамейкахъ былъ чрезвычайно храбръ, см?ялся, разстегивалъ жилетъ, трунилъ надъ профессорами, теперь вдругъ какъ-будто замеръ и сд?лалъ такое испуганное лицо, что мн? и страшно и см?шно стало, и долго не бралъ билета.

– «Возьмите билетъ», сказалъ добродушно старичокъ въ очкахъ. «Вы Иконинъ?»

– «Я-съ…»

Профессоръ смотр?лъ въ тетрадь.

– «Какой у васъ?» прошепталъ мн? Иконинъ, показывая свой билетъ, на которомъ стояло: «Уд?лы Іоанна III».

– «Хотите м?няться?» отв?чалъ я, разсчитывая особенно щегольнуть труднымъ билетомъ.

– «Н?тъ, ужъ все равно», сказалъ онъ. И это было посл?днее слово, которое онъ произнесъ во все продолженiе экзамена. Профессоръ смотр?лъ на него и сквозь очки и черезъ очки и безъ очковъ, которые онъ снималъ и медленно вытиралъ кл?тчатымъ платкомъ. Другiе 2 профессора тоже смотр?ли на него какъ-то особенно непрiятно, пристально, снизу и поднявъ брови. Старый молчалъ минутъ 5, потомъ, сд?лавъ ужасно кислое лицо, положилъ билетъ и ушелъ. Но, отходя отъ стола, онъ сквозь слезы улыбнулся мн?, какъ будто говоря: «каково хватилъ».

Посл? его ухода профессора н?сколько минутъ говорили между собой, какъ будто не зам?чая моего присутствiя. Я уб?жденъ былъ, что ихъ чрезвычайно занимаетъ, выдержу ли я хорошо экзаменъ, или н?тъ, но что они такъ, только для важности, притворялись, что имъ все равно. Когда профессоръ равнодушно обратился ко мн?, я замялся и началъ робко, но потомъ пошло легче и легче и, такъ какъ я зналъ хорошо, то кончилъ съ чувствомъ самодовольствiя и даже предложилъ, не угодно ли профессору, я отв?чу еще на вопросъ уд?ловъ. Но старичокъ сказалъ: «довольно съ, очень хорошо» и въ вид? поклона снова посмотр?лъ на меня черезъ очки. – Я вернулся къ скамейкамъ. Меня уже поздравляли. Гимназисты подсмотр?ли, что мн? поставлено было 5. —

На сл?дующiй экзаменъ ужъ я прi?халъ къ знакомымъ; товарищи экзаминующiеся здоровались со мной. – Старый съ волосами на горл? какъ будто обрадовался мн? и сказалъ, что онъ будетъ переэкзаменовываться, что профессоръ исторiи мерзавецъ и давно ужъ былъ золъ на него, за это и сбилъ его, но онъ поставитъ на своемъ». —

Былъ экзаменъ математики. – Это былъ мой любимый предметъ, и я зналъ его хорошо; но было 2 вопроса изъ алгебры, которые я не усп?лъ пройти хорошенько. Это были – какъ теперь помню – вопросы теорiи сочетанiй и биномъ Ньютона.– Передъ самымъ экзаменомъ, хоть и некогда сд?лать что-нибудь, но я с?лъ на заднюю лавку и просматривалъ книгу. —

– «Вотъ онъ, поди сюда, Нехлюдовъ», послышался за мной знакомый голосъ. Я обернулся. – Володя и Дмитрiй шли между скамеекъ въ разстегнутыхъ и затасканныхъ сюртукахъ и громко говоря между собой. Сейчасъ видно были домашнiе, да еще 2-го курса, ужъ однимъ своимъ видомъ и выражавшiе презр?нiе къ нашему брату и оскорбляющiе насъ. —

– «Ну что? еще не экзаменовался?»