Полное собрание сочинений. Том 2. Отрочество. Юность

Глава 1-я. Выставляютъ окна.

Въ тотъ годъ, когда я поступалъ въ Университетъ, Святая была очень поздно, такъ что экзамены назначены были на фоминой, а на страстной я долженъ былъ и гов?ть и приготавливаться. Какъ памятна для меня эта нед?ля! Было начало Апр?ля – рожденiе весны – время года, бол?е всего отзывающееся на душу челов?ка.

Я стоялъ передъ черной доской и р?шалъ на память какое-то уравненiе изъ алгебры Франкера, которую, заложивъ страницу пальцомъ, держалъ въ другой рук?. Николай въ фартук? съ клещами и крылушкомъ выставлялъ окно, которое отворялось на полисадникъ. Это было въ страстную середу. Вечеромъ <отецъ Евлампiй, старичокъ,> монахъ изъ Донского монастыря, духовникъ нашего дома, долженъ былъ прi?хать испов?дывать насъ, и я находился въ томъ особенномъ сосредоточенномъ въ самомъ себ? и кроткомъ состоянiи духа, которое испытываетъ каждый съ искренностью готовящiйся къ исполненiю христiянскаго обряда. – Работа и стукъ Николая развлекали и сердили меня, но вспомнивъ, что сердиться гр?хъ, я р?шился дождаться, пока онъ кончитъ, положилъ книгу на столъ и подошелъ къ нему. Замазка была отбита, рама держалась только на кончик? гвоздя. —

«Позволь, я теб? помогу, Николай», сказалъ я, стараясь дать своему голосу самое кроткое выраженiе, и мысль, что я поступаю очень хорошо, подавивъ свою досаду и помогая ему, возбудила во мн? какое-то отрадное чувство. «Ежели рама выдетъ теперь сразу», сказалъ я самъ себ?: «значить, д?йствительно я поступилъ очень хорошо». Мы вм?ст? потянули за перекладины, рама подалась на бокъ и вышла. «Куда отнести ее?» сказалъ я.

– «Позвольте, я самъ управлюсь, отв?чалъ Николай, надо не спутать, а то тамъ въ чулан? другiя есть».

– «Я зам?чу ее», сказалъ я и понесъ раму.

Я бы очень радъ былъ, ежели бы чуланъ былъ версты за дв?, и рама в?сила бы въ пятеро больше: мн? бы доставило наслажденiе измучаться, относя ее.

Когда я вернулся въ комнату, кирпичики, цв?точки и соленыя пирамидки были сняты, и Николай крылушкомъ сметалъ песокъ и сонныхъ мухъ въ растворенное окно. Св?жiй, пахучiй весеннiй воздухъ уже проникъ въ комнату. Изъ окна слышался городской шумъ и чиликанье птичекъ въ полисадник?. Вс? предметы были осв?щены ярче; легкiй в?терокъ шевелилъ листья моей [?] алгебры и волоса на голов? Николая, который съ засученными руками отковыривалъ замазку отъ притолокъ. Я подошелъ къ окну, облокотился на него, и мн? стало удивительно хорошо; но не одно хорошо – мн? было и грустно отчего-то. Проталинки въ палисадник?, на которыхъ кое-гд? показывались ярко зеленыя иглы новой травы съ жолтыми стебельками; ручьи мутной воды, по которымъ вились прутики и кусочки чистой земли; пахучiй воздухъ; весеннiе звуки – все говорило мн?: ты могъ бы быть лучше, могъ бы быть счастливне! Чувство природы указывало мн? почему-то на идеалъ доброд?тели и счастiя. Мое прошедшее не совс?мъ совпадало съ нимъ, и грусть, которую я чувствовалъ, была почти раскаянiе, но слившееся до того съ сознанiемъ будущности и уб?жденiемъ въ усовершенствованiи, что это было не чувство раскаянiя, а чувство сожал?нiя и надежды, чувство юности. —

Николай уже давно смелъ подоконникъ и вышелъ изъ комнаты, а я все еще сид?лъ у открытаго окна, полной грудью вдыхалъ воздухъ и думалъ: я могу быть лучше и счастливне и буду лучше и счастливне. Съ поступленiемъ въ университетъ, я перестаю быть ребенкомъ, я буду учиться такъ, чтобы быть первымъ не только въ Университет?, но во всей Россiи, во всей Европ?, въ ц?ломъ мiр?. Нынче испов?даюсь – сложу съ себя вс? старые гр?хи, (вс? разскажу и раскаюсь) и ужъ больше ни за что не буду д?лать этого. (Зд?сь я припоминаю вс? гр?хи, которые приготовился разсказать духовнику, и одинъ ужасно мучаетъ меня, не потому, чтобы я находилъ его особенно тяжелымъ, но потому, что мн? стыдно будетъ сказать его Священнику). Съ нын?шней весны начинаю рано вставать рано утромъ, потомъ, когда буду студентомъ, верхомъ буду ?здить одинъ на Воробьевы Горы готовить лекцiи, буду по ц?лымъ днямъ сид?ть на воздух? въ т?ни и читать, или буду рисовать виды; я не ум?ю рисовать, но думаю, что выучусь отлично рисовать. Одна д?вушка, брюнетка съ род[инкой] подъ губой и прав[?ымъ?] глаз[?омъ?], которая тоже ходитъ потихоньку гулять по утрамъ съ горничной на Воробьевы Горы, подойдетъ ко мн? и спроситъ, кто я такой. Я скажу: «Я сынъ Священника». Она подастъ мн? руку и скажетъ: «Я васъ понимаю», а я скажу: «садитесь сюда, подл? меня», и такъ просто, но печально посмотрю ей въ глаза. Она сядетъ и каждое утро въ 4 часа будетъ приходить. Потомъ я приведу Дмитрiя туда же, и втроемъ будемъ проводить тамъ утра, будемъ есть молоко и фрукты. Потомъ я буду д?лать упражненiя и гимнастику каждый день, такъ что буду сильн?е вс?хъ въ дворн?, въ университет?, сильн?е Раппо буду. —

– «Пожалуйте кушать», сказалъ вошедшiй слуга.

Глава 2-я. Хоръ.

Передъ самымъ об?домъ Нехлюдовъ и Дубковъ проходили черезъ столовую изъ комнаты Володи.

– «Restez d?ner avec nous, petit Prince»,[127 - [Останьтесь обедать с нами, милый князь,]] сказалъ папа Нехлюдову: «ежели вы не боитесь нашей постной б?шеной коровы».

Дмитрiй пожалъ мн? руку и с?лъ подл? меня.

– «Сколько мн? вамъ сказать нужно», сказалъ я ему, думая передать ему мое чувство умиленiя сегодняшняго утра.

За об?домъ папа говорилъ о томъ, какъ мы проведемъ л?то.

– «Только бы Nicolas выдержалъ хорошо экзаменъ, сейчасъ же въ деревню и за хозяйство: Вольдемаръ будетъ смотр?ть за полевыми работами, Nicolas за постройками, Люба съ Катенькой за скотнымъ дворомъ, а я буду только присматривать. И вы прi?зжайте къ намъ, petit Prince. Боюсь только, чтобы этотъ не задержалъ меня», добавилъ онъ, съ улыбкой кивая на меня.

– «О, в?рно н?тъ, отв?чалъ Дмитрiй, въ этомъ я ув?ренъ. Ежели только онъ васъ задерживаетъ, то мы вм?ст? M-r St.-Jеr?m’омъ къ вамъ». —

– «А въ самомъ д?л?, в?дь ты не кончишь раньше Мая? а теперь лучшее время. Вамъ бы я поручилъ его, ежели вы об?щаете прi?хать? J’en parlerai ce soir ? votre m?re.[128 - [Я поговорю об этом сегодня вечером с вашей матерью.]]

Дмитрiй красн?я сказалъ, что не знаетъ, какъ можно ему поручить, но просилъ, чтобы мн? позволили остаться. Об?щалъ прi?хать вм?ст? со мной. И было р?шено, что папа, не дожидаясь меня, ?детъ на 2-й день пасхи. —

Посл? об?да Дубковъ подошелъ къ закрытымъ фортепьянамъ, открылъ и заигралъ: «Нын? силы небесныя».

– «Спойте, спойте, mon cher, сказалъ папа, подергивая плечомъ, я это очень люблю». И самъ зап?лъ своимъ добрымъ, но сиплымъ голосомъ. Дубковъ баритономъ сталъ вторить ему. —

– «Н?тъ, безъ тенора нельзя, а у насъ съ Нехлюдовымъ отлично идетъ, Нехлюдовъ, поди сюда, пой: Ны.. и.. нн….

Но Дмитрiй въ это время стоялъ со мной у стола и сбирался, какъ я зам?чалъ, но не см?лъ сказать что-нибудь Любочк?, стоявшей около насъ и тоже сбиравшейся, но не см?вшей начать говорить съ нимъ. Онъ сд?лалъ, какъ будто не слыхалъ Дубкова. —

– «Разв? онъ поетъ?» спросилъ папа.

– «Еще какъ, сказалъ Дубковъ, подобнаго тенора вы в?рно не слыхивали, особенно духовное c’est son triomphe.[129 - [имеет громадный успех.]] Нехлюдовъ, поди же сюда».

– «Подите, подите сюда», закричалъ папа. —

– «Ты – первый голосъ, вы – второй, Петръ Александрович, и Володя съ вами». —

– «Гд? ему», сказалъ папа, хотя у Володи былъ голосъ очень в?рный и прiятный, но, какъ мн? показалось, уже по привычк? считать въ своихъ д?тяхъ все хуже, ч?мъ въ постороннихъ.

– «Я басъ, продолжалъ Дубковъ, вы, M-le Catherine, идите за Петромъ Александрычемъ, а вы, М-lle Иртеньевъ....»

– «Н?тъ, куда мн?», съ испуганнымъ лицомъ заговорила Любочка.

– «Ну, вы – плохъ», докончилъ Дубковъ, обращаясь ко мн?.

Я улыбнулся.

Хоръ пошелъ прекрасно, хотя у папа иногда не доставало голоса, Катенька, нисколько не смущаясь, сильно фальшивила, и Дубковъ вырабатывалъ слишкомъ см?лыя фiоритуры; но Дмитрiй покрывалъ вс?хъ своимъ чуднымъ, сильнымъ груднымъ теноромъ, о которомъ я и не подозр?валъ, и о которомъ онъ ни разу не упоминалъ мн?. Голосъ его былъ такъ хорошъ, что, когда онъ зап?лъ, на лицахъ вс?хъ я прочелъ удивленiе и даже какую-то торжественность, какъ будто каждый сказалъ самъ себ?: «Э! да это не шутки». У папа, какъ всегда при подобныхъ случаяхъ, выступили слезы на глазахъ. Катенька почувствовала немного, что она вретъ, и зап?ла тише, Дубковъ улыбался и мигалъ вс?мъ, указывая головой на Дмитрiя, а Любочка, облокотившись о фортепьяно и открывъ немного ротъ, пристально, не мигая, смотр?ла прямо въ ротъ Нехлюдову, и въ большихъ глазахъ ея зам?тно было какое-то особенное одушевленiе удовольствiя. Я, какъ и всегда въ минуты сильныхъ ощущенiй, чувствовалъ особенную склонность къ наблюденiямъ и зам?тилъ, что Дмитрiй чувствовалъ устремленные на него взоры Любы, но не взглядывалъ на нее, хотя ему этаго очень хот?лось. И еще я зам?тилъ, что Любочка не дурна en trois quarts.[130 - [в три четверти.]] Я смотр?лъ на нее и не такъ см?шна, какъ всегда, мн? казалась, и что она очень добрая хорошая д?вушка, ежели ей такъ нравится мой Дмитрiй. Именно съ этаго памятнаго для меня хора «нынн силы небесныя» получилъ я новый взглядъ на свою сестру и сталъ д?лать много чудныхъ плановъ насчетъ ея будущности.

Глава 2-я. Испов?дь.

Въ сумерки меня позвали слушать правила передъ испов?дью. Духовникъ нашъ, с?дой, худощавый старичокъ, съ умнымъ и чрезвычайно строгимъ выраженiемъ лица, прочелъ намъ ихъ, и благогов?йный страхъ, почти трепетъ, охватилъ меня при словахъ: «откройте вс? ваши прегр?шенiя безъ стыда, утайки и оправданiя, и душа ваша очистится передъ Богомъ; а ежели утаите что-нибудь, гр?хъ большой будете им?ть».

Первый прошелъ папа испов?дываться въ комнату бабушки, осв?щенную одной лампадкой, вис?вшей передъ кивотомъ, и св?чкой, стоявшей на нало?, на которомъ были крестъ и Евангелiе. Я вид?лъ это въ дверь и вид?лъ, какъ папа, крестясь, преклонилъ свою с?дую, пл?шивую голову подъ эпатрахиль монаха. Папа испов?дывался очень долго, и во все это время мы молчали или шопотомъ переговаривались между собой. – Выходя изъ двери, онъ кашлянулъ и подернулъ н?сколько разъ плечомъ, какъ-будто желая возвратиться къ нормальному положенiю, но по его глазамъ зам?тно, ему было что-то неловко.

– «Ну, теперь ты ступай, Люба», сказалъ онъ ей, щипнувъ ее за щеку.

Любочка ужасно испугалась и долго не могла р?шиться отворить дверь. Она н?сколько разъ доставала изъ кармана фартука записочку, на которой были записаны ея гр?хи, и снова прятала, н?сколько разъ подходила и отходила отъ двери; она чуть не плакала и робко улыбалась.

Любочка пробыла недолго въ испов?дной комнат?, но, выходя оттуда см?шная д?вочка плакала навзрыдъ – губы сд?лались толстыя, растянулись, и плечи подергивались. Наконецъ, посл? хорошенькой Катиньки, которая улыбаясь вышла изъ двери, насталъ и мой чередъ. Я съ какимъ-то тупымъ апатическимъ чувствомъ боязни отворилъ дверь и вошелъ въ полуосв?щенную комнату. Отецъ Макарiй стоялъ передъ налоемъ и медленно съ строгимъ выраженiемъ обратилъ ко мн? свое прекрасное старческое лицо —......

Не хочу разсказывать подробностей т?хъ минутъ, которыя я провелъ на испов?ди. Скажу только, что я вышелъ изъ комнаты счастливымъ такъ, какъ едва ли я былъ когда-нибудь въ жизни. – Но вечеромъ, когда я уже легъ въ постель въ этомъ отрадномъ состоянiи духа, меня вдругъ поразила ужасная мысль: «я не сказалъ однаго гр?ха». Почти всю ночь я не могъ заснуть отъ моральныхъ страданiй, которыя возбуждала во мн? эта мысль; я каждую минуту ожидалъ на себя Божiе наказанiе за такое ужасное преступленiе. Н?сколько разъ на меня находилъ ужасъ смерти, я вздрагивалъ и просыпался. Наконецъ, къ утру р?шился идти п?шкомъ въ Донской монастырь еще разъ испов?дываться и сказать ему затаенный гр?хъ. —

Чуть только забрезжилось, я всталъ, од?лся и вьшелъ на улицу. Не было еще ни однаго извозчика, на которыхъ я разсчитывалъ, чтобы скор?е съ?здить и вернуться, только тянулись возы, и рабочiе каменщики шли по тротуарамъ. Пройдя съ полчаса, стали попадаться люди и женщины, шедшiя съ корзинами за провизiей, бочки, ?дущiя за водой, на перекрестк? вышелъ калачникъ, отворилась булочная и около Кре..... попался калиберный извощикъ. Я об?щалъ ему 2 рубли ассигнацiями, все, что было у меня, чтобы онъ свезъ меня до Донского монастыря, но онъ требовалъ 3. Я тотчасъ же согласился, разсчитывая занять у Василья, когда мы вернемся. – Солнце уже поднялось довольно высоко, когда мы прi?хали, но въ т?ни еще держался морозъ. По всей дорог? съ шумомъ текли быстрые, мутные ручьи. Войдя въ ограду, я спросилъ, гд? Отецъ Макарiй, у молодаго, красиваго монаха, который, развязно размахивая [1 неразбор.], проходилъ въ Церковь. Монахъ какъ-то недоброжелательно и подозрительно посмотр?лъ на меня.

– «А на что вамъ Отца Макарiя?» спросилъ онъ сердито.

– «Нужно мн? [2 неразбор.]» робко проговорилъ я.

– «У заутрени в?рно, гд? больше? А можетъ и въ кель?». – При вид? этого монаха, не им?ющаго ничего общаго со мной и никакъ не предполагавшаго моихъ мыслей, предпрiятiе мое самому мн? показалось слишкомъ см?лымъ и несообразнымъ, и я съ непрiятнымъ чувствомъ зам?тилъ свое забрызганное платье и наружность, вообще не подходящую ни къ какому разряду людей, такъ что я никакъ не могъ придумать, что обо мн? думаютъ монахи и за кого меня принимаютъ. – Однако нер?шительность моя продолжалась недолго, я направился къ кель? Отца Макарiя съ т?мъ, чтобы дожидаться его. На стукъ мой въ двери какой-то криворукой старичокъ съ с?дыми бровями вышелъ ко мн? и, подозрительно осмотр?въ съ ногъ до головы мою фигуру, спросилъ густымъ басомъ: «Кого вамъ надо?»

Была минута, что я хот?лъ сказать «ничего» и безъ оглядки б?жать домой; но тотчасъ же мн? пришла мысль, что я преодол?ваю великiя препятствiя, [и] увеличила во мн? энергiю. Я сказалъ, что мнъ по очень важному д?лу нужно вид?ть Отца Макарiя. Криворукiй служка провелъ меня черезъ чистенькiя с?ни и переднюю по полотняному половику и оставилъ однаго въ маленькой, чистенькой комнатк?, съ шкапчикомъ, столикомъ, на которомъ лежало н?сколько старыхъ церковныхъ книгъ, стоичкой для образовъ, геранями на окнахъ и ст?нными часами, производящими равном?рный и прiятный стукъ, въ опрятномъ и молчаливомъ уголк?. Я перенесся совс?мъ въ другую жизнь, въ другую сферу, вступивъ въ эту комнату. Особенно слабыя полузавядшiя герани и старая нанковая ряса, вис?вшая на гвоздик?, и, главное, чиканiе маятника много говорили мн? про эту особенную безмятежную жизнь. На право маятникъ стучалъ громче, на л?во – легче – тукъ-тикъ, тукъ-тикъ. Съ полчаса я одинъ сид?лъ въ кель? и слушалъ маятникъ. Изъ прiятнаго этаго состоянiя вывелъ меня приходъ Отца Макарiя.

– «Кто вы такой?» спросилъ онъ.

– «Я… я пришелъ, я вчера......»

– «Ахъ, да-съ, сказалъ О[тецъ] Макарiй, вы кажется изъ дома Иртеньевыхъ?»

Выраженiе изъ дома окончательно смутило меня, что я совершенно растерялся и чуть не до слезъ покрасн?лъ и сконфузился. Отецъ Макарiй, какъ кажется, сжалился надо мной.