Гордость и предупреждение

– … ейк! Эй, Дрейк. – До нее докричались не с первого раза, Татум нахмурилась.

– М-м?

– Привет, говорю, – улыбнулся парень. – Ничего, что я…

– Ничего…

– Давно не виделись. Первый раз тут? – Он обвел взглядом помещение актового зала гимназии, где собирались «Анонимные наркоманы». Тат кивнула. – Это похвально. Три года трезвости даже без встреч, – вновь дружелюбно улыбнулся он.

– Три года и три месяца, – пробубнила Дрейк себе под нос.

Отчего-то очень важно было это пробубнить.

– Чего?

– Ничего, – улыбнулась в ответ Татум, отрывая взгляд от своей личной пустыни в стакане. – Спасибо. Ты как? Ты был в этой группе? – Она окинула парня подозрительным взглядом, заметив скованность.

– Ага. Ты не заметила просто, слишком в себя была погружена. Это нормально, со мной так же было, – неловко усмехнулся Глеб, Дрейк сморщилась.

Все это видели – ее чертову панику. Мерзко. Будто грязным бельем на палке, как флагом, перед присутствующими помахала.

– Все еще рисуешь? – резко сменила она тему.

– Делал перерыв. – Парень осекся. – Пытался понять, как творить… без этого. – Объяснять подробно не было надобности. – Придешь еще? Мы собираемся каждое воскресенье. Ты молодец, что поделилась.

– Не знаю, – пожала плечами Дрейк. Увидеть старого знакомого было приятно, но ощущения это место вызывало смешанные. Гораздо проще было закрыть глаза на кусок прошлого, омраченный вредной привычкой… зависимостью, чем трезво смотреть в лицо ошибкам. Тут даже не наливают перед входом. Разговориться было бы легче. – Не знаю, насколько плодотворно будет в этом копаться, – поджала она губы. – Хочется лишний раз не вспоминать. – Татум вздохнула, выбросила стаканчик с кофе в мусорку, даже не глотнув: подозревала, это вреднее, чем то, что каждый здесь принимал. – Делал перерыв, говоришь? – Она неожиданно подняла на него прямой, ясный взгляд. – Значит, снова начал?

Глеб от неожиданности моргнул, отступил на полшага. Он и забыл об этой привычке Дрейк: всегда смотреть в глаза. И в ее зрачках проскользнул прежний огонь.

Странно было видеть ее такой. Покоцанной. Всегда живой была, смеющейся, а тут вдруг повзрослела, излом свой знает вдоль и поперек, даже прятать не пытается – транслирует его шоколадными глазами, глубокими, как вспаханная земля. Сутулится, как обычно, но неловкости от внезапной встречи не чувствует – самого в угол загоняет неудобными вопросами. Ходит по кромке души, как у себя дома, и понимает его до сих пор.

Глеб улыбнулся.

– Тут рядом есть кофейня. – Он кивнул на мусорку, из которой поднимался ароматный пар. – Ты же до сих пор кофе внутривенно принимаешь? – Скользкая шутка пришлась Дрейк по вкусу.

– Утром внутривенно, вечером назально, – криво усмехнулась она и без стеснения взяла парня под руку, направляясь к выходу. – Ты был выше вроде…

– Ты на каблуках сегодня, дива, – хохотнул он, согнул локоть на манер джентльмена. – Что-то в тебе все же от тебя прежней осталось. – Глеб задумчиво покосился на Дрейк.

Та только пожала плечами.

– Помада. Пользуюсь той же маркой, – согласилась она.

Больше не осталось ничего.

Крис

Мало кто задумывается о том, что создавать образ разгильдяя – сложно. Пить, гулять, трахать, работать и являться в университет, подогревая слухи, чтобы не стать забытой вчерашней сплетней. После тусовки умирать от похмелья совершенно тихонечко и без лишних глаз, а на публике – быть тем самым, кому кидают первокурсницы игривые взгляды.

Быть представителем золотой молодежи не так просто, как кажется.

Визг шин отдался в черепной коробке неприятным звоном, как гимн в треснувшем колоколе. Крис кинул взгляд в зеркало заднего вида, проморгался, покосился на сонного Ваньку на заднем сиденье, пятерней зачесал назад волосы. Видок не первой свежести – Вертинский нацепил солнцезащитные очки.

Мысль «как бы не навернуться» заняла сознание на следующие две минуты, когда он эффектно открывал дверь и грациозно выпрыгивал из автомобиля. Спину неприятно жгло: новая кожаная куртка выгодно подчеркивала рельеф, но вчерашние царапины от ноготочков Милы прижигала солью.

Трудно быть представителем золотой молодежи. Чертовски.

Крис махнул парням у ограждения на парковке, те засвистели, приветствуя друга. На куртках одинаковые нашивки – с буквой П от слова «Примус» – выделяли молодых людей в толпе сигнальными огнями. Парни с диагнозом «нарциссизм», харизмой и отцовскими деньгами являлись первыми в поколении новой постсоветской элиты и в социальные лифты не верили, принимая в свое «тайное – не тайное» общество по статусу рождения.

Только свои. Те, кем чертовски сложно быть.

Старшекурсники хлопали Вертинского по спине под его недовольное шипение, Марк подошел следом – ехал на своем «ку восемь». Крис искренне презирал выбор друга. Считал, что «БМВ» и «ауди» покупают те, кто морально не дорос до «мерседеса».

– Вчера был знатный вечерок, – засмеялся плечистый, рябой Коля. – Я проснулся на Пулковском шоссе. Что я вообще там делал?

Компания взорвалась от хохота.

– Очевидно, мы потеряли тебя по дороге из клуба, – гоготнул Ванька. – Но это было эпично.

Вертинский молчал, кивая на реплики друзей. Переглядывался с Марком, облокотившись на перила. Только они в полной мере осознавали, чем на самом деле превосходят других. Тем более вместе.

Марк с Крисом переглядывались по многим поводам. В обычный день после обычной вечеринки Крис ни за что бы не поехал в универ к первой паре, а Марк и не подумал вставать в шесть утра. Крис кивнул.

– А что насчет того паренька, которого ты упоминал? – Марк выждал короткую паузу, хлопнул наголо бритого, тощего Саню по плечу.

Тот встрепенулся, глаза у него загорелись: информация всегда стоит дорого. Как минимум – уважения.

– Да, он должен подойти сюда скоро… вон, идет уже! – Он махнул в сторону сквера.

Крис снова переглянулся с Марком, они вдвоем «отклеились» от компании, зашагали навстречу парню.

Выглядел тот настороженно: заглянул за спины парней, оценил компанию богатеньких бычар, просканировал Вертинского с другом. Взгляд у парня был острый, неприятный, но Крис руки из карманов не достал – улыбнулся новому знакомому, вздернул подбородок.

– Привет, я Крис. Саня про меня говорил. Это Марк.

– Че за имя такое? – насмешливо хмыкнул парень.

– Сербское. Кристиян – посланный Иисусом, – отмахнулся Вертинский: чертово объяснение въелось в язык.

– Приятно, – буркнул паренек.

Оглядел Вертинского с головы до ног, оценил настоящую кожу куртки, дорогие ботинки, часы на запястье. Улыбнулся своим мыслям.

– Только мы передумали, – наклонил голову вбок Крис, – нам нужно больше. Сам понимаешь, следующая вечеринка должна быть грандиознее предыдущей, а это уже в субботу. Сможешь достать? Всякого, – хмыкнул он, кивнув на парней позади.

Приспустил солнечные очки на носу, чтобы был виден честный, похмельный взгляд.

– Мы так не договаривались.