Исцели меня

– Вполне сносно, – вру я и смотрю за его реакцией, но все тщетно, его мимика недвижима, как стена, – я очень спешу…

– Береги себя! – крикнул он мне вслед.

Как только я оказалась в своем маленьком убежище, мое сердце рассыпается на тысячу осколков. Сделав глубокий вдох и откинувшись на сиденье, я увидела, как Александр зашел внутрь дома. «Зачем он пришел?» – мучил меня вопрос. Я терялась в выборе: ехать на работу или дождаться Александра и выяснить правду о его приезде? Пока я думала, мой взгляд притянул необычный блеск у сиденья. Я протянула руку и пальцем зацепила нечто холодное и металлическое. Вытащив это на свет, увидела кулон на цепочке.

Небольшой золотой орел с распахнутыми крыльями, каждое перышко отчетливо видно, а вместо глаз небольшие красные камни. В клюве он держит колечко, через которое продернута золотая цепь. Когда я перевернула орла, то увидела, что это не просто колечко: орел одной когтистой лапой держал голову змеи, а другой – ее хвост, а клювом вытянул ее извивающееся тело, так образовалось колечко. Я рассматривала и восхищалась такой тонкой ювелирной работой, птица казалась настоящей, а змея будто боролась за жизнь в лапах хищника. Цепочка порвана, вероятно, я сорвала ее с Максима, когда он меня нес. Крепко сжимаю кулон в руках, мне становится тепло от того, что частица его рядом со мной.

«Это еще один повод для встречи с Максимом», – мысленно произношу я, ухмыляясь своему строгому сознанию.

Зов подсказывал мне, куда ехать, и я послушно двигаюсь по улицам города. Сворачивая в узкую малолюдную улочку, я почувствовала легкую тошноту и небольшое покалывание в области солнечного сплетения.

По тротуару идет одна женщина на вид лет сорока пяти. На ней прямая серая юбка и мешковатая блузка цвета болотной грязи. Волосы короткие, коричного цвета, лица пока не вижу. Я медленно еду за ней, и чем ближе я подъезжаю, тем больнее сдавливает грудь и явственнее подкатывает к горлу тошнота.

Женщина села на скамейку, опустив голову, скрестила ноги. Я припарковала машину рядом с тротуаром, пришлось включить аварийный сигнал, чтобы эвакуатор не лишил меня транспорта. Убедившись в том, что в округе никого нет, я медленно подошла к ней и села рядом. Она подняла голову и посмотрела на меня молодыми серо-голубыми глазами, но ее лицо не соответствовало этой молодости и было покрыто морщинами. Я посмотрела на нее и уже не смогла избавиться от подавляющей тошноты, которая сменилась образами. Вижу гроб с молодым парнем, около него убивается эта женщина, у нее плач истеричный и неутомимый, несколько мужчин сдерживают ее, когда мертвого сына погружают в землю. И как только первые комья земли ударяют о крышку гроба, женщина падает без чувств. Позади ее стоит потерянный мальчик лет пятнадцати и плачет, он лишился опоры, надежды и лучшего друга… Незамедлительно следующие образы врывались в мое сознание… Всю ночь сына не было дома, мать стояла у окна и плакала, ее душил знакомый страх потери. После мучительных ожиданий и тревог он вернулся домой целый и невредимый. Правда, встревоженный чем-то, на лице опьяненная улыбка и безразличие. Мать принюхивается к сыну и понимает, что не вином опьянен ее сын, его глаза безумны, и он ненавидит материнские подозрения. Со злостью фыркнув, он захлопывает дверь перед ее лицом. Она находит в его кармане пакетик с зеленой травой и сжимает его в руке так, что измельченный порошок сыплется на пол. Чувство страха потерять сына одолевает ее, а впереди отчаяние и ни капли надежды…

Следующий образ разрывает мою голову. После смерти старшего сына муж не разговаривал с женщиной несколько месяцев. Через боль он смотрел на нее, а когда она начинала рыдать, отворачивался и уходил, ощущая себя беспомощным. От этого ей было еще больнее. После нескольких лет боль утихла, второй сын подрастал, но муж так и не касался своей жены. Они превратились в соседей, которые жили под одной крышей. Жена просила мужа, чтобы он убедил сына бросить наркотики. Муж отвечал безразличием, как будто вместо одного ребенка он похоронил двух…

Образы рассеиваются, и перед собой я вижу замученное лицо этой женщины, постаревшее от потерь и переживаний. Каждая морщина – это отметка, оставленная тяжелым потрясением и только потому, что в ней осталось мужество, она продолжает бороться за жизнь сына.

Молча беру ее за руку. Она ощущает близость помощи и не противится мне. Я закрываю глаза. Золотой столп энергии, исходящий из дальних глубин космоса, проходит через меня, наполняя мой разум, сердце, и мягко уходит в руки. Я ощущаю тепло, потом энергия начинает двигаться во мне, покалывая меня изнутри. Мне становится тепло, потом горячо, мне трудно справиться с палящим жаром, но я знаю, что только огонь может сжечь дотла весь негатив. На грани испепеления я открываю глаза и, глядя в глаза своей избраннице, произношу:

– Теперь тебе хватает сил отвести сына в клинику. Твои надежды оправдаются, ты должна жить, твое сердце наполнится любовью, которой так не хватает твоему ребенку. Муж винит себя в смерти сына, только ты сможешь снять с него чувство вины и взамен получишь преданного союзника. Тебе дается огонек, который объединит вашу семью.

Я вижу, как от нее отходят рваные плоские сгустки и через мои руки поднимаются вверх в энергетический столп. И чем меньше становятся сгустки, тем слабее жжение. Голубая прохладная энергия проходит через руки, заполняя вмятины на женщине, оставленные оторвавшимися темными сгустками. После того как вмятины были исцелены, я чувствую облегчающий покалывающий холод. Я вижу, как мою избранницу поместили в золотое свечение в виде яйца, тогда я поднимаю голову в небо и произношу слова благодарности в сияющий столп, который соединяет меня и бесконечность. Вслед за последним словом моей молитвы уходит энергия, и я ощущаю себя пустым сосудом. Когда я посмотрела на женщину, то увидела, как ее глаза наполнились добром и слезами, а на лице сияла слабая улыбка. Моя работа полностью завершена.

– Бог любит вас, – шепнула я, убирая руку с ее запястья.

Спирающая тошнота подступает все ближе, и я понимаю, что будет лучше побыстрее оказаться в машине. Женщина тоже встает и отправляется дальше, но уже бодрой походкой.

Открыв дверь машины, я, обессиленная, падаю на сиденье. Чувствую, как из глубины меня накатывает знакомое ощущение: становится больно дышать, солнечное сплетение сдавливает неведомой силой, ломая диафрагму, и меня придавливает к креслу машины. Боль усиливается, и дышать становится сложнее. Я ловлю ртом воздух в надежде облегчить боль, но меня пронизывает острой болью, словно кто-то насквозь вонзил мне штырь прямо в грудь. От резкой боли я подтянула ноги к груди, стиснула зубы, сдерживая стон. Мне хотелось сжаться в маленький комочек и пропасть. Но боль, как горячая кровь, растекалась по мне, лоб покрылся холодными каплями пота, а ладони стали влажными. И снова этот штырь пронизывает меня с новой силой, и я уже не могу удерживать слез и крика, все мое тело дрожит, я кусаю губы в кровь, пытаясь выдержать атаку. Боль стихает, у меня есть минута, чтобы расслабиться и перевести дух, и она кажется необычайно долгой.

Злосчастный штырь снова во мне, тело разрывает электрическими разрядами, и я сжимаюсь в комочек, чувствуя колени у своего подбородка. Вдруг внутри себя я слышу голос Максима: «Сейчас, малышка, потерпи, я что-нибудь придумаю». Эту фразу он мне сказал в клубе, когда я была в таком же состоянии, как и сейчас. Я почувствовала его прикосновение и вспомнила его страх, и моя боль начала отступать и переходить на второй план. Я ощущаю тяжесть на своей голове: это он склонился надо мною и нежно прижал к себе. Это краткий миг воспоминания, но я словно сейчас лежу у него в руках, касаясь губами плотной ткани его футболки, делаю сдержанный вдох. Новый приступ, я по-прежнему сжимаюсь, но чувствую боль отдаленно, наслаждаясь маленьким мирком, созданным им. Под моей щекой часто бьется его сердце, и я не одна в мучительной боли. Древесный аромат его одеколона с тонкими нотками утреннего леса успокаивают меня. Если это галлюцинация, то сама прекрасная…

Чем больше я думала о нем, тем слабее и тупее становилась боль. Когда последний приступ миновал, я смогла расслабиться и вытянуть ноги. Меня ждал следующий этап, поэтому пришлось очень быстро пересесть за руль, чтобы отогнать машину на разрешенное место парковки. Повернув во двор жилых домов, я остановилась у незнакомого подъезда и откинула сиденье.

Тело начало тяжелеть, руки и ноги стали свинцовыми. Сквозь боль в мышцах я достала из кармана медальон Максима и, крепко сжав его в кулаке, положила его на грудь. Вижу в окно маленький кусочек неба, по которому беззаботно плывут белые бесформенные облака.

– Даже когда тебя нет, ты все равно рядом. Почему? – задала я вопрос в никуда. – Ма-аксим… именно от тебя я хочу убежать!

По моей щеке скатилась слеза, но мои руки настолько уставшие, что я не в силах ее смахнуть. Меня беспощадно накрывает сон.

Не знаю, сколько я проспала, но проснулась от тошноты и сильного женского плача. Плач был настолько сильный, что я подумала, будто это в машине кто-то плачет. Приводя свои мысли в порядок, я потрогала дверь: кнопка выключения замка опущена, значит, она заперта изнутри, поэтому оказаться кому-то постороннему в машине было просто невозможно. На всякий случай посмотрела на заднее сиденье – на нем одиноко лежит бутылка с минеральной водой и больше ничего. Когда я подняла сиденье, то отчетливо увидела, что на детской площадке рядом с деревом стоит молодая женщина и плачет. Маленький мальчик хватается пальчиками за край ее цветастого платья, будто хочет утешить маму, но она смотрит на малыша и продолжает рыдать.

«Вот в чем дело», – произнесла я про себя и сунула медальон в карман. Тошнота разрывает мое горло – это один из первых признаков того, что передо мной очередной клиент.

Где-то наверху, возможно, за пределами нашей планеты, начинает собираться золотой энергетический столп, и я ощущаю его вибрацию на своем затылке. Высшей властью отсчет времени запущен, и я выхожу из машины, спеша на помощь очередной бедолаге. Подходя к ней, я чувствую, как мой желудок подпирает диафрагму. Женщина перестала рыдать и застыла, удивляясь моей наглости. А пухлый малыш смотрел на меня ясными голубыми глазами, улыбаясь, широко открыл рот, показывая свои четыре зуба. Я улыбнулась ребенку в ответ, ведь именно маленькие дети – чистые создания – знают истинную причину моего появления и всегда встречают меня с радостью.

Столп энергии касается меня, разливаясь во мне теплом, и я вижу образы. Рядом с женщиной вижу ее подругу. Подруга всегда рядом, наблюдает за ее карьерным ростом, гуляет на ее свадьбе, крестит первенца, и женщина считает это нормой – ведь она лучшая подруга, с которой она делится не только бедами, но и радостями. Она частый гость в ее доме, настолько частый, что женщина застала ее со своим мужем в постели. Женщина не может простить измену мужу и хочет уйти. Но она сирота, поэтому боится, что не выкормит малыша и не обеспечит должным образованием. Поэтому она решает отдать ребенка отцу. Здесь и сейчас она расстается с малышом навсегда.

Взяв ее за руку и посмотрев в ее глаза, я произнесла:

– У тебя есть бабушка в деревне, поезжай к ней. На молоке и картошке ты выкормишь своего малыша. Измена была по глупости, поэтому он будет вымаливать прощения. Будь внимательна к подругам, ты сама привела змею в дом.

Снова этот адский жар, который беспощадно сжигает все обиды и страхи девушки, и я терпеливо жду, когда огонь сменится приятной прохладой. И снова холод, и в молитве, на другом конце столпа, я вижу глаза Бога, которые сморят на меня с благословением.

Когда я пришла в себя, увидела, что девушка не плакала, а малыш продолжал игриво смеяться и хлопать в ладоши.

– Спасибо! – растерянно произнесла она.

– Бог с тобой, – ответила я и поспешила в машину за очередной порцией боли.

Снова я переживаю неутолимую боль, стону, реву и сжимаю пальцы в кулаки так, что ногти вонзаются в плоть. Сквозь путаные мысли судорожно ищу образ Макса: его грустные голубые глаза, наполненные любовью, его задорную улыбку, когда он шутит, и его нежные признания в любви. Почувствовав его рядом, я выдержала эту раздирающую боль. Сжимая медальон, вновь погружаюсь в сон.

Я не понимала, что происходит. Почему мне становится легче, когда я думаю о нем? Кто он – помощник или испытание?

Ответов так и не было, а я продолжаю проводить эксперименты. Сегодня я встретила мать, которая бросила своих детей, – и через меня ей дали мужества их вернуть. Бабушку обижал внук и забирал ее последние деньги – ей дали терпения и показали метод воспитания своих детей. Женщина бухгалтер по приказу босса проводила незаконные операции, ее сердце было истерзано нервами и переживаниями – ей дали просветление ума и направили на честный путь, открывая ее потаенные таланты. Мать узнала, что ее сын нетрадиционной ориентации, и она возненавидела его – ей открыли сердце и показали настоящую материнскую любовь настолько искреннюю, бескорыстную и всеобъятную, что она не остановится перед пороками ребенка, примет его такого, какой есть, и исцелит.

При всех моих болевых муках присутствовал образ Макса. По непонятным причинам он стал моим обезболивающим средством, и я не хотела от него отказываться. Ответов по-прежнему не было. Обратиться к Александру было крайне безрассудно, потому что он будет против всяких отношений с мужчиной.

«Кажется, я влюбилась в Максима по уши и начинаю ненавидеть свое безвыходное положение», – промелькнуло у меня в голове.

Я собираюсь домой очень поздно, отдав последние силы на мать, чей сын стал геем. Она озадаченная пошла к сыну, а я, пережив залп боли, отправилась домой. Управлять машиной стало очень сложно, обессиленные руки не слушались. Я настолько была увлечена экспериментом, что чуть не перешла крайнюю черту своих возможностей: еще пару человек – и я могла рухнуть без сил или мой сон стал бы вечным. Но все это было не зря. Среди бесконечной боли я чувствовала присутствие Макса, и моя любовь к нему стала безмерна. Уставшая, голодная я захожу домой. Испуганные родители застыли на пороге.

– Боже, Настя! Где ты была? – истерично закричала мама. Я сморщилась, чувствуя вину. – Ты целый день работала?

Обессиленная, я опираюсь плечом о стену и не могу пошевелить даже языком. Лишь натянула улыбку, чтобы как-то утешить родителей.

– Ярослав, ты посмотри на нее? – продолжает ругаться мама и, разводя руки в стороны, подходит ко мне. Она ощупывает меня, чтобы понять, все ли со мной в порядке. Я ощущаю дрожь в ее прикосновениях, которые усиливают мое чувство вины перед родителями.

– Зачем ты так? – сурово спрашивает меня папа. Знаю, он хотел бы меня отругать, но не может. Сердце у него очень доброе, и он всегда поощрял маленькие отступления от правил, но сейчас я чувствую в себе глобальные перемены. Могу ли я рассчитывать на помощь папы?

Не в силах ответить, сползаю вниз по стенке. Родители всполошились, папа тут же подхватывает меня и несет в комнату, мама стягивает кеды и с грохотом кидает их на паркет. В последний раз они видели меня в таком состоянии, когда я не рассчитала свои силы, и это было много лет назад. Папа заботливо кладет меня на кровать, садится рядом.

– Ну что с тобой, дочка? – произносит он с тревогой.

– Просто я хотела забыть его… – прошептала я, и меня накрывает темная пелена.

Сквозь сон я отдаленно слышала встревоженные голоса родителей. Они пытались выяснить причину моего поведения и про кого я говорю, а меня уносит все дальше в бессознательность.

Он

Я нестерпимо ждал пятницы. Просыпаясь утром, уже хотел вечера. Но в моей жизни время всегда было долготечным, особенно когда проводишь его в ожидании.

Вчера я съездил к двоюродному брату, он уже привык к моим корыстным посещениям. Колян работал дэпээсником и частенько меня выручал в небольших правонарушениях. На этот раз я попросил добыть информацию по номеру машины моей Насти. По счастливому случаю, машина была зарегистрирована на нее, и через некоторое время у меня на руках оказались все ее данные, кроме сотового телефона. Из-за моего дикого восторга и долгих слов благодарности, Колян шутя назвал меня «чокнутым поклонником» – именно так я обзываю своих надоедливых подружек. Я отмахнулся от его шутки.

Сегодня воскресным утром меня искушает этот белый лист бумаги, на котором размашистым Колиным почерком написаны данные Насти. Как бы я хотел заглянуть по адресу, может, моя самоуверенность, а может, интуиция подсказывает, что сейчас я ей нужен.

Очень кстати мне приходит в голову мысль поискать ее в социальных сетях, но поиски не дают результата. От неудачи я громко выругиваюсь и только обернувшись замечаю у двери маму. Она застыла от моих речей, ведь для нее я хороший и правильный мальчик, другую часть меня знает только отец.