Заложники Кремля

Следствие выявило злоупотребление служебным положением, растраты, рукоприкладство генерала Сталина, интриги, в результате которых его сослуживцы попадали в тюрьмы. На Василия давали показания все – от его адъютанта до начальников штабов и министра обороны. Обвинений хватило бы на десятерых.

Натерпевшиеся унижений от Сталина-старшего с мстительным наслаждением втаптывали в грязь Сталина-младшего. Сколько вылилось на сталинского сына застарелой обиды и ненависти! Василий и Яков, Яков и Василий – оба, каждый по-своему, ответили за злодеяния отца.

Приговор гласил – восемь лет заключения.

Осужденный провел их во Владимирской тюрьме (где когда-то «мотала срок» и жена Якова Юлия Мельцер) под именем Василия Павловича Васильева. Фамилией Васильев Иосиф Сталин как Верховный Главнокомандующий подписывал некоторые директивы времен войны. Впрочем, совпадение здесь скорее всего случайное, вряд ли о таких тонкостях знали тюремных дел мастера в 1953 году.

…Задолго до ареста Василия Капитолина решилась от него уйти. После своей позорной отставки он стал невыносимым. Как-то ударил ее кулаком в глаз. Испытанной в тот миг адской боли и обиды она не забыла и сейчас. Три хирургические операции с интервалами в несколько лет глаз не спасли. В тридцать лет с небольшим красавица Капитолина стала инвалидом.

Тянуть дальше было нельзя. От постоянного стресса Капа перестала есть, спать. И даже знаменитая кремлевская больница в Кунцево, санаторий в Барвихе не смогли вывести ее из болезненного состояния.

Это был рубеж, конец какой-то части жизни. К Василию, решила Капа, не вернусь никогда. И раньше убежала бы от изверга, да не хватало духу оставить на такого отца Сашу и Надю, сирот при живой матери. Галина Бурдонская жила в Москве, совсем близко, но Василий под страхом страшных кар запретил ей общаться с сыном и дочкой.

Однако Капитолине не суждено было и малой передышки. В Барвихе ее настигла весть о смерти Сталина. Она вспомнила, как Вася всегда твердил:

– Я живу, пока жив отец.

Теперь возьмутся за сына! Быстро-быстро женщина собрала вещички и с предчувствием новых бед помчалась к своему мучителю; спасать его, ненавистного и любимого. Капа отказывалась от жестокого, порочного, но не могла бросить поверженного.

При аресте все имущество Василия Сталина конфисковали. Капитолине, чтоб наскрести денег на поездки во Владимир и на передачи в тюрьму, пришлось продавать свои вещи. А хотелось (вот ведь непоследовательная женская душа!) побаловать несчастного узника и рыбкой хорошей, и икоркой…

Бегала по комиссионкам, умоляла хоть за копейки взять платья, туфли. Как-то толстая, сытая приемщица швырнула назад Капино любимое вечернее бархатное платье:

– Длинные не берем!

Ночью она платье укоротила, подшила, как сумела. А утром на приемке стояла уже другая, симпатичная девушка.

– Зачем же вы укорачивали? – удивилась она. – За длинное мы бы вам больше дали.

Капа давно уже окаменела от обид, от страха за детей, от горя, которое, как она чувствовала, теперь уже навсегда с ней. Но после сочувственных слов приемщицы вся затряслась от рыданий. Не нашлось даже сил выскочить из магазина, спрятаться от чужих глаз…

Она бывала во Владимире еженедельно, часто вместе с Надей. Чтобы провести с Василием воскресенье, приходилось выезжать из Москвы в субботу вечером.

Начальство свиданиям не препятствовало, напротив, предоставляло для встреч специальную комнату. Такой вот семейный уикэнд с икоркой и, чего греха таить, рюмкой водки, за колючей проволокой. В Москве Василия Сталина уже не боялись, а в провинциальном городе Владимире имя самого скандального зэка Союза по-прежнему вызывало трепет.

Если Капа иногда позволяла себе пропустить неделю, он встречал ее проклятьями. На нее, единственную из всех его женщин, не оставившую его в страшный час, изливалась вся ярость этого необузданного человека.

Ах, если б знала она, какие показания в это же самое время давал следствию Василий!

«Одной из побудительных причин к этому (строительству бассейна. – Авт.) явилась мастер спорта по плаванию моя сожительница Васильева Капитолина. Васильева меня подбивала на сооружение водного бассейна и, желая угодить ей, а также рассчитывая популяризировать себя сооружением бассейна, я поставил перед собой задачу осуществить эту затею».

Как же мало семья знала о жизни Василия! «Ряд лиц, числившихся инструкторами и тренерами спортивных команд, фактически не имели никакого отношения к спорту и, получая зарплату за счет ВВС МВО, обслуживали меня лично.

В 1952 году был зачислен на должность инструктора второй категории хоккейной команды Евсеев Н. В., который в действительности являлся комендантом моей дачи.

За счет спортивных команд содержались преподавательницы моих детей Новикова К. И. и Августовская М. И.

Приглашенные мною из Сочи для художественной отделки и росписи моей дачи и квартиры художник Лошкарев и его помощник, фамилию которого не помню, в течение нескольких месяцев оплачивались за счет хоккейной команды по ставке инструктора высшей квалификации.

В таком же положении находились мои личные шоферы, массажист и даже моя сожительница Васильева Капитолина, получавшая зарплату как тренер команды пловцов, хотя в действительности она ничего в этой команде не делала.

Всем лицам, которые меня лично обслуживали, в том числе и Васильевой, ежемесячно выплачивалось до двух тысяч рублей каждому. Кроме того, большинству из них мною были предоставлены квартиры…»

Не пощадил Василий свою Капитолину, размазал, как мог:

«Продукты же этого моего хозяйства: молоко, масло, яйца, фрукты и овощи моя сожительница Васильева сбывала на рынке при помощи своей матери и сестер, которые постоянно проживали на даче».

Эта злосчастная дача, именно злосчастная, заслуживает того, чтобы рассказать о ней подробнее.

С первой женой, Галиной Бурдонской, Василий жил на другой, казенной, ничем не примечательной даче во Внуково. Второй жене Екатерине Тимошенко захотелось чего-то более достойного ее положения – все же невестка Генералиссимуса и дочь маршала! И со свойственной ей настойчивостью «железная» турчанка стала продавливать идею: надо строить собственный загородный дом.

В это время в поселке Усово, неподалеку от Зубалово и от полюбившейся советским вождям Барвихи, завершал строительство роскошного особняка герой только что отгремевшей войны Главный маршал авиации Александр Новиков. Место он выбрал для себя как нельзя более подходящее – на берегу Москва-реки, в окружении дач друзей-товарищей: Молотова, Микояна и других крупных тузов.

Новостройка выделялась своим великолепием даже на фоне окружавших ее элитных строений – маршал вывез из Германии все необходимое для дома, начиная с отделочных материалов, добротной немецкой мебели и кончая изысканным фарфором.

Уже близилось новоселье, когда маршал внезапно был арестован. Его обвинили в приемке неисправных самолетов. Светлана Аллилуева уверенно пишет, что Новикова забрали «с легкой руки Василия». Те же сведения находим в «Воспоминаниях» Хрущева:

«Говорили, что и на него (Новикова. – Авт.) донес Вася Сталин».

Верил ли Василий, что герой войны маршал Новиков переродился во врага? Испытывал ли к нему как авторитетному военачальнику профессиональную ревность? Или все гораздо низменнее – просто захотел (Екатерина заставила?) отхватить вызывающе лакомый кусок?

Какими бы ни были его истинные побуждения, но в результате дача Новикова перешла к сыну Сталина.

Новому хозяину счастья она тоже не принесла. Здесь жестокая Екатерина морила голодом детей Василия. Здесь супруги дрались после пьянок, случалось, до крови. Здесь же подошел к концу их недолгий, как все love-stories Василия, роман. Однажды он сказал:

– Все. Выметайся.

Екатерина, особа практичная, готовилась к расставанию загодя. Она прожила с Василием пару лет в послевоенной Германии – генерал Сталин командовал авиакорпусом, базировавшемся в городке Виттниток. Оттуда самолетами, как разносила молва, отправлялись в Москву трофеи, стандартный набор: мебель, ковры, хрусталь, фарфор, тряпки…

Что-то из этих вещей украсило квартиру на Гоголевском бульваре, что-то попало на усовскую дачу. Но немалую часть немецких трофеев Екатерина предусмотрительно не распаковывала, поместив многочисленные коробки в дачном сарае. Как только Василий произнес свое «Выметайся», отставная супруга вызвала из гаража министерства обороны несколько грузовиков, и военизированная колонна с немецким барахлом взяла курс на Москву.

Какая-то несчастливая была эта дача! Горести преследовали и ее будущих владельцев. После Василия Сталина в нее вселилась семья еще одной Екатерины – Фурцевой, первой женщины – секретаря ЦК и министра культуры СССР. Бывшая ткачиха была не чужда радостей жизни. Она энергично взялась усовершенствовать и без того роскошный по тем временам особняк – там появилась мраморная ванна, сауна, бассейн…

Это было крайне неосмотрительно со стороны секретаря ЦК: в среде партийцев все еще исповедовалась внешняя скромность. Как только положение Фурцевой пошатнулось, Михаил Суслов, тогдашний главный идеолог Центрального комитета, он же главный пуританин, создал ревизионную комиссию.

Проверка установила, что Екатерина Алексеевна сорила казенными деньгами. C этого момента ее карьера была окончена. Как утверждают, именно в усовской мраморной ванне Фурцева дважды пыталась перерезать себе вены…

Капитолина, которую Василий привез в Усово сразу после разрыва с Екатериной Тимошенко, боялась этого места. Всегда перед глазами стояли жалкие, несчастные Васины дети, какими она увидела их там впервые.

Теперь, после ареста Василия, Капа лишилась всякой надежды на то, что жизнь ее вообще когда-нибудь устроится по-человечески. Заведенной машиной моталась между тюрьмой во Владимире и домом в Москве…

Как-то вместе с Капитолиной в тюрьму поехала Светлана, оставившая запись о «мучительном» свидании с братом. На стене кабинета, где брат и сестра встретились, еще висел огромный портрет Сталина.

«Под портретом сидел за своим письменным столом начальник… Он был маленького роста, белобрысый, в стоптанных и латаных валенках. Кабинет его был темным и унылым – перед ним сидели две столичные дамы в дорогих шубах и Василий»…

Оставили портрет поклонники вождя или просто забыли его снять? Кто знает, но получилось так, что сын и здесь был унижен перед ликом отца.

Навещали Василия и дети. Надя об этих свиданиях рассказывала: